Пепел доверия-2 - Руслан Алексеевич Михайлов

**

Дома я не задержался. Нет, я честно хотел остаться, и еще честнее была другая эмоция – страх. Я боялся вновь соваться туда и окунаться во все это: хаос на дорогах, ревущие военные грузовики, пробки, мертвые тела на обочинах, кровь на асфальте, искореженный металл, испуганные лица за ветровыми стеклами встречных автомобилей. Но возвращаясь, я понял, что ближайшие дороги свободны от блокпостов, почти нет машин, а ворота самого большого придорожного строительного были открыты настежь, и там стояла череда машин, а единственные, кто улыбался, так это служба доставки – мужики в «газелях» прямо светились. И если я правильно все понял, то все, кто рванул отсиживаться на дачах, торопились закупиться строительными материалами, чтобы не проводить дни в безделье. А я чем хуже?

Так что, едва разгрузившись, я рванул обратно, жуя бутер из старого хлеба и остатков копченой колбасы. Проскочив под гостеприимно поднятым въездным шлагбаумом, глянул на темные окна домика охраны и понял, что больше поселок никто не охраняет. Скорей всего, персонал весь разбежался по домам, и с человеческой точки зрения я их вполне понимаю…

В строительном магазине было столько людей, и все говорили так громко и матерно, что я враз как-то расслабился, пока стоял в очереди к кассе, где каждый перечислял желаемое, оплачивал и с квитанцией уже выходил во двор, где грузчики отправляли все купленное в его машину или в кузов доставщиков. Мой строительный пояс смотрелся здесь вполне органично, а пистолет я прятал под ним, хотя всем было реально плевать: передо мной стоял мужик с ружьем за плечом и порой поворачивался в ту или иную сторону так резко, что мне приходилось отшатываться, чтобы не словить по лицу увесистой железякой.

Жаркое, душное помещение было заполнено гомоном, и, кажется, каждый, кроме меня и еще одного тихого очкастого паренька за мной, умудрялся поддерживать все беседы разом. А еще говорят, что люди не умеют быть многозадачными! У кассы случилась какая-то заминка, по очереди пробежал холодок страха – карты больше не принимают к оплате! – но женщина с мужским басом и внешностью суровой учительницы по химии громко велела никому не ссаться, и у всех сразу отлегло, а непонятно откуда взявшаяся бутылка с водкой пошла гулять по рукам. Вскоре литровая емкость оказалась в моей ладони, мгновение поколебавшись – я за рулем, слюни там всякие на горлышке, водка незнакомая какая-то – я сделал большой решительный глоток и едва не подавился от крепости напитка. Похоже, это самогон ядерной крепости или спирт… Не сдержав лающего кашля, я сунул бутылку очкастому парню, тот кивнул, смочил губы и передал дальше. Обалдеть… никогда не думал, что я, втайне считающий себя интеллигентом, вдруг с горячей готовностью хлебну спиртягу из общего горла и еще пожалею, что вроде как маловато отхлебнул…

Само собой, разговоры велись о тварях, парадоксальным и даже пугающим образом смешавшись с диалогами о том, как лучше утеплять каркасник и пеноблок, чем опасно пученье земли, почему не повезло тем, у кого грунтовые воды слишком близко, и почему надо бить морды тем, кто бурит скважины и пробивает водный горизонт, оставляя остальные колодцы сухими. На каждый аргумент находился контраргумент, один дедок так раздухарился, что, поднявшись на опасно качающийся штабель из топливных брикетов, вдруг толкнул речь о том, что строить нынче не умеют, ведь раньше стены были «во!», а сейчас не стены, а говно. Выступление его было принято одобрительно, чему я не удивился: средний возраст закупающихся колебался около полтинника, и родились они все где-то в начале восьмидесятых. Там были пионеры, светлое детство и никаких тварей, исключая Чикатило и ему подобных. Каждый сверчок хвалит свой шесток, да?

Все эти разговоры вместе с уже вторым глотком (причем крепленого вина и из совсем другой захватанной чужими руками бутылки) резко успокоили меня – да и не только меня. После дедка на ту же трибуну поднялся мужчина примерно моего возраста, с кустиками рыжих волос на почти лысой макушке и срывающимся и чуть пьяным голосом заявил, что новую реальность надо воспринимать с фатализмом, помнить о центрах энергии в наших телах и…

Это выступление было позорно прервано его вернувшейся от кассы женой, схватившей лектора за руку и утащившей во двор.

Когда подошла моя очередь в кассу, я уже не мямлил, не называл саморезы шурупами и не задумывался над их размерами, не блудил глазами по витринам и вообще не подтормаживал, а сходу продиктовал необходимое, кивнул пару раз, дождался, когда проверят и озвучат весь гигантский список, заплатил наличкой и, зажав в руке квиток, начал проталкиваться к выходу. По пути хлебнул горячительного еще разок, благодарственно кивнул мужику с седой щетиной, получив такой же понимающий кивок в ответ, и наконец вывалился на улицу. Один из здешних здоровенных и смуглых парней куда-то шел, явно стараясь на время выпасть из потной круговерти, и в прошлом я бы промолчал, а потом терпеливо дожидался бы его нескорого возвращения, но в этот раз я просто и буднично окликнул его, а когда он обернулся, подтвердил кивком, что да, звал я именно его. И когда этот амбал чуть ли не вдвое выше меня приблизился, без малейшего смущения вручил ему квиток и указал на свою машину, сообщив, что все, что влезет, увезу сам, а под остальное мне нужна «газель». Как только он открыл рот и сообщил, что свободных машин нет и будут нескоро, я вручил ему пятитысячную – опять же без малейших внутренних смущений и колебаний – и дело тут же сдвинулось с мертвой точки.

Через минут сорок я уже выезжал, а салон с опущенными спинками задних кресел был плотно заложен стройматериалом, не пустовали и переднее пассажирское, и пространство перед ним. Первая «газель» должна прибыть ко мне в поселок в течении часа, и меня сразу предупредили, что водитель устал до чертиков и помогать разгружать ничего не будет – если только не смазать денежным солидолом его хрустящие суставы. Я заверил, что смазка уже готова и ждет страдальца. И если вторая доставка приедет столь же быстро – я не поскуплюсь на бонусы. Не то чтобы я торопился куда, но боялся, что машина просто не доедет. А еще я уже был почти на пределе моральных сил и просто хотел вернуться домой, запереть ворота и почувствовать себя хоть чуток в безопасности.

По дороге я остановился только раз – у придорожного магазинчика, где совершил ряд как продуманных, так