Закон Арксеона 4 - Александр Сергеевич Виланов

задумчивый такой? — спросила у него Шери. — Ладно Гримм: все уже привыкли, что он на каждом привале на свою руку пялится. А с тобой чего?

— Мне всё не даёт покоя этот ярус. Для чего он вообще нужен? Обратите внимание, что на прошлых ярусах мы всегда находили что-нибудь полезное. Артефакты, экипировку. А на этом единственной обновкой был новый рунный удар для Зоры, который можно получить с синих самураев.

— Про расширение каналов не забыл? Мы получили вечный 20%-ный бафф к магической силе. Ты ведь сам сказал, что по идее всё это должно сохраниться и на других ярусах.

— Как-то это маловато, тебе не кажется?

— Ну, может, есть способы выйти за этот лимит. Только мы до него пока не допёрли.

На всякий случай Кабрио прислушался к своим ощущениям. И удивлённо раскрыл рот.

— Шери… — произнёс он. — Веришь или нет, но мой предел расширения каналов вырос. Не знаю, как давно это произошло, и как я прощёлкал этот момент, но теперь я определённо могу выйти за сто двадцать процентов.

Девочка поспешила проверить свои внутренние потоки, но покачала головой: у неё всё осталось как прежде.

— Подумай-ка хорошенько, что такого произошло с тобой, чего не произошло с нами? — сказала она.

Но тут взгляд девочки упал на правую руку лидера, и она быстро сложила дважды два:

— Точно: магические протезы!

— А они тут при чём? Ведь руку я потерял давно, ещё на шестом ярусе. Хотя постой-ка…

Парень опустил взгляд и осмотрел второй протез.

— А вот ноги я лишился совсем недавно, и если подумать, это единственное кардинальное изменение, которое произошло с моим телом за последнее время.

— Но тогда получается, что и у Гримма тоже… Эй, Гримм! — окликнула Шери огневика. — У тебя каналы не расширились?

— Нет, — покачал головой монах, прекрасно слышавший их разговор.

— Возможно, одной руки недостаточно, чтобы превысить лимит, — предположил Кабрио. — Помните, во время исцеления алтарь измерял у меня процент заменённой плоти?

— Ага. Тогда было три процента, — вспомнила девочка. — А сейчас сколько?

— Есть лишь один способ проверить, — сказал парень и подошёл к конструкции, положенной на землю в сторонке от лагеря. Естественно, бросать её в замке не стали, и всё это время тащили с собой.

За время продвижения по ярусу странники успели обзавестись новыми ранами. Лёгкими и несерьёзными, но достаточными, чтобы запросить исцеление на алтаре.

Оценка ценности объекта, запросившего исцеление.

Расчётная ценность: 3408.

Обнаружено расширение внутренних каналов. Пропускная способность объекта: 120%.

Обнаружено изменение сущности. Процент изменения: 11%.

Требуется перерасчёт ценности.

Новая расчётная ценность: 5889.

Оценка опасности повреждений: 18%.

Расчётная стоимость исцеления: 5300 фрагментов души.

Желаете провести исцеление?

— Почти шесть косарей? Ты же недавно меньше четырёх стоил, — заметила Шери. — Это чего за инфляция?

— Вдвое сильнее я за это время точно не стал, — произнёс Кабрио. — Уверен, дело тут в проценте изменения сущности. Как будто протезы стоят на порядок дороже живой плоти. Хотя по логике они не нуждаются в исцелении и вообще не должны включаться в стоимость.

— И откуда восемнадцать процентов повреждений? На тебе вроде как пара царапин.

— Про это не забыла? — Кабрио указал на протез левой ноги. — Там необработанная культя. Пусть сейчас она зашита нитями, но если их убрать, оттуда хлынет кровища. Как по мне, процентов на пятнадцать это вполне тянет. А остальное — мелкие ранки.

— Ладно, хрен с ним. Мы сюда за другой цифрой пришли. Значит, ты заменил своё тело уже на одиннадцать процентов.

— Похоже на то. Гримм, теперь ты.

На ранах Кабрио решил не экономить и вылечил культю. Пусть под волшебными нитями она в безопасности, но рана ныла и отдавала болью при каждом шаге.

Ладно хоть протез был магическим. Попробуй Кабрио побегать в настоящем через день после ампутации — завопил бы от боли на весь ярус.

Ценность монаха система оценила в 4687 и назначила цену лечения в 2812. Но он отказался. Всё-таки рука — это не нога, на неё не надо опираться при каждом шаге. А ещё включил свою религиозную шарманку и заявил, что должен понести наказание за отращивание демонической лапы.

И вообще, не о лечении сейчас речь. Процент замены тела у Гримма составил 6%.

— Почти вдвое меньше, чем у Кабрио, — сказала Шери.

— То есть я со своими одиннадцатью процентами переступил некую линию, а Гримм со своими шестью — ещё нет, — сказал странник.

— По-любому это десять процентов.

— Ну да, будь я создателем Арксеона, предпочёл бы круглые числа.

— Но почему для расширения каналов Арксеон требует нас избавляться от смертной плоти? — спросил монах. — Это что, воля безумного создателя этого мира?

— Может да, а может нет, — ответил Кабрио. — Мне уже приходила в голову теория, что живая плоть мешает потокам маны в организме. И хотелки создателя тут ни при чём.

— Тогда что получается: что для повышения лимита надо поотрывать себе нахрен руки и ноги? — поняла Шери. — А ещё лучше — полностью заменить всё тело?

— Всё не получится. Такие органы, как сердце или лёгкие, я заменить не смогу. Не говоря уже о мозге. Но вот руки и ноги…

— Эй, Кабрио, ну-ка прекращай! — включилась в разговор Лорена. — Я не хочу видеть, как ты превращаешься в монстра!

— А увидеть, как эти самые монстры меня убивают, потому что оказался недостаточно силён, хочешь? — парировал странник. — Уж прости, но мы находимся в мире, где сила куда важнее возможности покувыркаться с женщинами.

Девушка вздохнула.

— И всё же постарайся отложить это на самый крайний случай, хорошо?

— Мне тоже не хотелось бы терять человечность без крайней необходимости, — согласился с ней монах. — Я и так заплатил слишком высокую цену за возможность повергнуть того оборотня.

— Сдалась вам эта человечность… — пробормотал Кабрио.

— Плюсую. Я бы тоже не отказалась заиметь магические руки и ноги, — поддакнула Шери. — Только вот интересно, прокатит или нет?

Она посмотрела на свою тонкую руку, прикидывая, сможет ли создать протез из электричества.

— Хотя постойте-ка.

С этими словами она поднялась, сконцентрировалась и приняла форму шаровой молнии, зависнув в воздухе круглым искрящимся сгустком. В этот раз её хватило надолго,