Константин Мзареулов - Возвращение в Полночь

Потом Ирсанов прошел еще через несколько боксов, в которых был обследован неизвестными приборами. Марата сильно тревожило, не будет ли придирок к чужим письмам. Дело в том, что всю последнюю неделю их дом осаждала родня людей, работающих на Гундайре и других мирах Гу-надри. В результате чуть ли не четверть его багажа состояла из конвертов, микродисков и прочих носителей информации, которые следовало передать оказавшимся на Старших Мирах землянам.

Однако никаких проблем не возникло. Служба безопасности лишь просканировала мешок с корреспонденцией на предмет наличия взрывчатых, радиоактивных, ядовитых и наркотических материалов, после чего Марату разрешили двигаться дальше.

В конце концов он оказался в не слишком просторном отсеке, где накапливались пассажиры рейса Земля-Гундайра. Отбывающих, кроме него, было пока четверо: молодые мулат с негритянкой, старый монголоид и несимпатичная белая женщина средних лет.

Компания быстро перезнакомилась. Темнокожая пара служила в южноафриканской ювелирной фирме и сопровождала партию алмазно-изумрудных изделий, пользовавшихся, как оказалось, приличным спросом у инопланетян. Белокожая страшилища, которую звали Мари Стардецка, оказалась филологом, она летела преподавать курс земной литературы, а заодно собиралась на месте изучить искусство гунадов. Пожилой японец, назвавшийся Торикатой Хироюки, был послан Святым Престолом на должность епископа Гундайрийского.

— Будете обращать рептилий в истинную веру? — развеселившись, осведомился Марат.

— И это безусловно, сын мой, — смиренно признал епископ. — Однако главной задачей своей считаю заботу о душах людей, в обилии проживающих на Гундайре.

По его словам, за последние четверть века в Гунадри отправилось до тридцати тысяч землян, возвращался же от силы каждый третий. Дальнейший рассказ Торикаты был прерван появлением уже знакомых спортсменов.

Развязные молодые люди, оклемавшись после перелета в астробусе, громко, матерно и плоско шутили на всех земных языках, а самые нетерпеливые немедленно занялись сексом, не слишком стесняясь окружающих.

— Дело молодое, — понимающе и даже мечтательно проворковала филологическая дама.

Марат поинтересовался у священника, не возмущает ли того безобразная сцена. К его удивлению, Ториката назидательно провозгласил:

— Нет в этом греха, ибо велел Господь плодиться и размножаться.

— Наверняка их безобразие не завершится оплодотворением, — засмеялся Марат. — Можете не сомневаться — они предохраняются.

— Неисповедимы пути Творца, — строго отрезал епископ. — А вот тебе, сын мой, не помешала бы исповедь.

— Может, и не помешала бы, — миролюбиво отмахнулся Марат. — Только я, простите, атеист.

Взгляд священнослужителя наполнился искренним сочувствием. Японец доброжелательно сообщил, что на Гундайре обязательно займется спасением заблудшей души физика. «Непременно займитесь», — хмыкнул Ирсанов и отсел подальше.

Вскоре в зале появился человек в зеленом мундире, велевший следовать на посадку. Проходя мимо него, Марат поинтересовался:

— Скоро стартуем?

— Через час, — лениво ответил офицер. — Как только пройдут регистрацию и контроль остальные пассажиры.

— Вроде бы все здесь.

— Не все, — сотрудник Аунаго зевнул. — Только что прибыл еще один астробус — из Западного полушария… Ты как вообще — идешь или решил остаться?

Ирсанов торопливо произнес:

— Иду-иду. Только хотелось бы посмотреть, на что похож корабль.

В равнодушных глазах офицера шевельнулся намек на добрые чувства.

— Орбитальник?

— Угу, с Гермессиона. По акценту догадались?

— Не, просто я сам с Европы. Родители на шахте пахали, а я прорвался в пилотскую школу, потом здесь пристроился. — Он усмехнулся. — Нетрудно догадаться — землянин бы никогда про корабль не спросил. Гляди…

Офицер Аунаго включил систему внутреннего наблюдения. В просторном зале стоял на полозьях матово-белый цилиндр с закругленными торцами. Рядом копошились крохотные фигурки в скафандрах. Ирсанов прикинул на глазок, что длина цилиндра в двадцать-тридцать раз больше человеческого роста, а диаметр — раз в пять-шесть меньше длины.

К кораблю тянулась гофрированная труба, и офицер объяснил, что по этому переходнику попадают на борт пассажиры.

— Где труба, в которую он улетит? — спросил Марат.

— Никуда они не улетают, — сказал человек из Аунаго. — Просто исчезают. Поднимется на антигравах, зависнет посреди зала, а потом — хлопок, вспышка — и корабля нет.

В пассажирском салоне Марат насчитал шестнадцать — по числу пальцев на гунадских конечностях — рядов кресел по четыре сиденья в ряду. Между креслами были оставлены проходы почти в метр шириной. Иллюминаторов не имелось.

Не желая весь полет слушать проповеди или чьи-нибудь рассказы о жизни, Марат сел подальше от остальных. Спустя минуту рядом с ним плюхнулся жизнерадостный спортсмен.

— Привет, дядя! — весело рявкнул парень, протягивая громадную ладонь. — Рэнди Луззаго, Аризона. Буду тренером по военизированному многоборью. Хочешь пива?

Оказавшийся беспредельно общительным сосед уже пихал ему банку «Миллера». Нехотя представившись и отказавшись от выпивки, Марат саркастически осведомился:

— Не слишком ли много тренеров летит одним рейсом? Рэнди с готовностью заржал:

— Нет, дядя, в самый раз. Вообще-то нас пока завербовали, типа, показывать этим крокодилам, что такое настоящий спорт. Мы там — ты ж понял — на стадионах для них выступать будем. Типа гладиаторов — усек? Но потом я, понятное дело, тренером стану, чтобы учить крокодилов, как правильно бегать, плавать и гранату метать.

Вероятно, умение правильно швырять муляж гранаты было жизненно необходимо для обитателей сверхцивилизованного Гунадри, свои же инструкторы по легкой атлетике вымерли в процессе эволюции… Посмеиваясь, Ирсанов пожелал аризонскому чалдону всевозможных успехов и, откинув голову, закрыл глаза.

Вылетать из Партизанска пришлось рано-рано, выспаться не удалось, да и не шел сон перед таким путешествием. А вот теперь гад Морфей подкрался незаметно и тянул в свои липкие глубины.

Марат задремал, но был разбужен, потому что в салон вломилась еще одна партия гуманоидов. Подгоняемые нетерпеливыми приказами динамиков и тычками похожих на рептилий роботов, они тоже расселись, после чего появились пассажиры-гунады. Ящеры величественно прошествовали мимо притихших людей и скрылись за люком передней переборки.

— Там, наверное, салон бизнес-класса, — завистливо присвистнул Рэнди.

Дальше начались неожиданности. Роботы приказали всем землянам раздеться догола, и это распоряжение вызвало некоторый переполох. Вспомнив, о чем его предупреждали в Аунаго, Марат послушно снял одежду, сложив шмотки в прикрепленный к спинке кресла ящик, и снова сел, чувствуя себя весьма неуютно. Кое-кто из пассажиров, не пожелав подчиниться, затеял спор, но их быстро усмирили ударами электрошокеров. Когда все расселись, роботы застегнули на голых людях широкие эластичные ремни.

Затем из-под кресел выросли раструбы, плотно обжав интимные места и лица растерянных людей. По трансляции объяснили, что эти катетеры необходимы, если кого-нибудь стошнит, чтобы не загадили салон. Пока Марат переваривал новость, часть потолка над ним стала менять форму и опустилась, накрыв его кресло яйцеобразным колпаком.

Прямо пере., пазами Марата засветилась голограмма, и миловидная девица, зашевелив пухлыми губками, проговорила:

— Уважаемый Марат Робертович, через несколько минут наш корабль стартует к системе Гундайры. В случае неприятных ощущений просим не беспокоиться — небольшая вибрация и слабые толчки не опасны. Если ваш организм плохо переносит нагрузки, вы можете отправлять любые естественные надобности через подсоединенные к вам устройства. Просьба не пытаться снять эти приспособления. А теперь экипаж желает вам счастливого межзвездного путешествия и успехов на Старших Мирах. Во время перелета вы можете выбрать любую запись из нашего каталога, чтобы наслаждаться фильмами и видеоклипами до самого прибытия. Расчетное время движения до портала на Гундайре — пятьдесят четыре минуты.

Напутствие звучало устрашающе. Немного нервничая, Марат просмотрел каталог, остановив выбор на финальном концерте «Песня года — 2112». Музыка принесла успокоение, он даже повторно задремал. Внезапно раздались резкие отрывистые сигналы, и поверх голографического певца загорелась надпись: «Внимание, до старта осталось 20 секунд». Тот же текст был повторен вслух.

Цифры быстро уменьшались и на счет «Ноль» пришла знакомая легкость — включились антигравы. Никакого движения Марат не почувствовал, но вибрация была далеко не слабой. Начались толчки, чередование перегрузок и невесомости. Даже Марат, привычный к таким явлениям, испытал легкую тошноту.