Алексей Евтушенко - Отвези меня домой

– Здравствуйте, – сказал милиционер по-русски с сильным акцентом. – Откуда едете?

Начинается, мысленно вздохнул Егор, но решил не нарываться.

– Из Ростова-на-Дону. К маме. Она здесь живёт.

– Во Львове?

– Да Заболела сильно, я приехал навестить. Но дело в том… Понимаете, я никогда раньше не был во Львове. Мама моя живёт на улице Драгоманова, а я не знаю где это и как туда доехать.

– К маме… – взгляд милиционера несколько смягчился. – Если вы меня подвезёте до города, я покажу вам улицу Драгоманова.

– С удовольствием! – обрадовался Егор. – Садитесь!

Через двадцать минут петляния по улицам (в жизни Егор не попадал в такие запутанные города) лейтенант сказал: «Стоп» и они остановились.

– Вот улица Драгоманова, – протянул вперёд руку Егоров спутник. – Вам какой номер дома нужен?

– Э-э… одиннадцатый, – припомнил Егор.

– Это чуть дальше. Метров через двести по левую сторону. А я, с вашего позволения, выйду здесь.

– Спасибо, – сказал Егор. – Без вас бы я эту улицу в жизни не нашёл.

– А как же язык, который до Киева доведёт?

– Так был бы язык, – смущённо улыбнулся Егор. – Я ведь не говорю по украински.

Лейтенант внимательно посмотрел на Егора.

– Вы вообще-то когда-нибудь бывали на Западной Украине? – спросил он.

– Я и на Восточной-то был всего один раз. Проездом в Киеве. Давно.

– Понятно. И, вероятно, считаете, что здесь сплошь все ненавидят москалей и тут же норовят дать в морду при первых звуках русской речи?

– Вообще-то я как-то об этом не задумывался, но…

– Но я читаю газеты и смотрю телевизор, так? – подхватил милиционер.

– Допустим, – нахмурился Егор. Он никак не мог понять, что от него надо его облечённому властью спутнику.

– Да вы не волнуйтесь, – усмехнулся лейтенант. – Просто я хотел сказать, что отнюдь не все в Украине считают русских врагами. Наоборот. Большинство думает прямо противоположное. А уж язык русский на уровне разговорного знают все. Вежливо спросить – вежливо ответят. Конечно, можно случайно нарваться на какого-нибудь дурака-националиста, но такие везде есть. В том числе и у вас.

– Что ж, – улыбнулся Егор, – вы меня успокоили. На самом деле я тоже так думаю.

– Тогда – успехов, – протягивая руку, улыбнулся в ответ лейтенант и сразу стал похож на озорного мальчишку, надевшего баловства ради форму старшего брата,

– Спасибо, – Егор с удовольствием пожал крепкую ладонь. – Вам тоже.

Лейтенант открыл дверцу и уже было выбрался из машины, когда в голову ему пришла ещё одна мысль.

– Мама-то чем больна? – участливо спросил он.

– Рак, – коротко ответил Егор.

– Сочувствую, – присвистнул лейтенант. – И у вас, кроме неё, во Львове никого нет? Ну там друзья, родственники…

Егор молча помотал головой.

– Тогда вот вам моя визитка, – милиционер протянул Егору кусочек картона, который, как Егору показалось, сам собой появился в его руке. – Будут затруднения – звоните. – – Спасибо, – растерянно сказал Егор, беря визитку.

– До свидания.

– До свидания.

– Что ты обо всём этом думаешь, Анюта? – спросил Егор, задумчиво трогаясь с места.

– По-моему, хороший человек

Если бы у Анюты были плечи, она бы сейчас ими пожала, подумал Егор.

– По-моему, тоже, – согласился он. – Даже странно: мент – и хороший человек. Да ещё и украинский мент в придачу… Ладно, будем искать маму.

Он медленно ехал по неширокой, идущей слегка в гору улице, вглядываясь в номера домов. Вот он, номер одиннадцать! Старый четырёхэтажный дом с одним подъездом. Рановато, конечно, но, с другой стороны, не каждый день он приезжает к смертельно больной матери. Нечего ждать. Нужно сразу, как в холодную воду с разбега.

Егор приткнул автомобиль к бордюру, потянул на себя ручной тормоз и выключил двигатель.

– Ну, я пошёл, – сказал он.

– Счастливо, – тихо ответила Анюта.

Егор пересёк улицу, вошёл в подъезд, поднялся на три ступеньки и оказался на лестничной площадке первого этажа.

Высокая дверь с белой цифрой «один» на тёмно-синей металлической овальной бляхе оказалась слева. Тут же, возле двери, имелся и звонок.

Егор помедлил, стараясь унять бешеное биение сердца, потом поднял неожиданно ставшую страшно тяжёлой руку и утопил чёрную пластмассовую кнопку.

Через дверь он услышал, как в глубине квартиры раздался резкий отрывистый звонок.

Он позвонил ещё дважды.

Безрезультатно.

То ли мама крепко спала, то ли… Егор поёжился от нехороших мыслей и собрался было позвонить в четвёртый раз, как тут дверь квартиры напротив отворилась и на площадку вышла полная рыжая женщина средних лет в спортивных штанах и какой-то залихватской ярко-жёлтой футболке с широченными рукавами и непонятной надписью по-английски на груди. Грудь впечатляла. В руке у женщины был поводок, на другом конце которого обнаружилась маленькая тёмно-коричневая лохматая собачонка с лицом обиженной летучей мыши.

– Здравствуйте, – поздоровался Егор и постарался дружелюбно улыбнуться.

– Здравствуйте, – женщина закрыла дверь и воззрилась на Егора с неподдельным интересом.

Собачонка присела в стороне и тоже уставилась на Егора.

– Извините, вы не подскажете, как мне найти Таисию Григорьевну Хорунжую? – спросил Егор.

– А вы, простите, кто ей будете?

– Я её сын.

– Да что вы говорите?! – жёлтая футболка всплеснула рукавами и выронила поводок.

Маленькая тёмно-коричневая собачка, радостно сверкнув чёрными глазками, немедленно воспользовалась ситуацией и рванула по ступенькам на выход. Внизу она энергично налегла всем своим невеликим телом на дверь, проскользнула в образовавшуюся щель и… Егор одним прыжком преодолел все три ступеньки, наклонился и в самый последний момент успел ухватить поводок, конец которого совсем готов был исчезнуть за дверью.

Через пять минут все трое уже прогуливались в расположенном неподалёку городском ботаническом саду, работницей которого оказалась его новая знакомая. Знакомую звали Алина Леонидовна, и она, по её словам, состояла в соседках Таисии Григорьевны последние пятнадцать лет.

– Ах, Егор, мне так жалко Таичку, вы не представляете! – призналась она. – Рак – это ужасно! Это просто ужасно!

– А где мама сейчас? – терпеливо поинтересовался Егор.

– Так в больнице, конечно! – наконец соизволила объяснить Алина Леонидовна. – Где же ей ещё быть? Правда, надо сказать, что в больницу её увезли только вчера утром, а до этого всё время она была дома. Говорила, что дома ей лучше, а на врачей всё одно нет никакой надежды. Но вчера утром стало Таичке совсем плохо и пришлось вызвать скорую.

– А в какую больницу её отвезли, Алина Леонидовна?

– А… – соседка Егоровой мамы в недоумении остановилась. – Ой, а я даже и не знаю… Наверное, туда, где она раньше лежала. В онкологическую.

– А где это?

Алина Леонидовна подробно объяснила Егору, что онкологическая больница находится на улице Броневой, которая, в свою очередь, отходит от улицы Стрыйской уже почти на самом выезде из города.

– Вам нужно сесть на автобус…

– Я на машине.

– Ну тогда ещё лучше. Сейчас спуститесь вниз к площади Ивана Франко и оттуда поедете вверх по Стрыйской. Слева будет наш знаменитый Стрыйский парк, потом пойдёт более менее современная застройка… в общем, когда поймёте, что город кончается, спросите у кого-нибудь где улица Броневая. Только сейчас наверное ещё слишком рано, в такое время вас вряд ли пустят в палату.

– Ничего, – задумчиво сказал Егор, созерцая цветущую магнолию, – пустят. А если совсем уж пускать не будут – подожду на месте. Скажите, Алина Леонидовна, где тут в это время можно выпить кофе?

– С этим в нашем городе вообще-то не проблема, ковярни – кофейни, по-вашему – на каждом углу, – подумав ответила мамина соседка, – но сейчас действительно слишком рано. Так что, если не побрезгуете, то кофе можно выпить у меня. Вы что, всю ночь провели за рулём?

– Немного поспал, – улыбнулся Егор. – Не волнуйтесь, Алина Леонидовна. Всё, что мне нужно – это большая чашка крепкого кофе, а в машине у меня лежат бутерброды с очень хорошей колбасой, которые нужно съесть, чтобы не пропали.

– Значит договорились, – обрадовалась Алина Леонидовна. – Бутерброды ваши, кофе мой. 

Глава шестнадцатая

Когда Егор остановил машину на стоянке у городской онкологической больницы, было девять часов тридцать минут утра по московскому времени и восемь тридцать по местному.

Пожалуй, уже можно, подумал Егор и направился ко входу.

Через пятнадцать минут выяснилось, что Хорунжая Таисия Григорьевна находится в реанимации, доступ в которую категорически запрещён всем без исключения родственникам.