Возвращение Крысы из Нержавеющей Стали - Гарри Гаррисон

Замок слегка заскрежетал и уступил.

Мгновенно нырнув в комнату, я запер за собой дверь и прижался к ней, ожидая услышать топот шагов и встревоженные крики.

Ни того ни другого. Теперь можно оглядеться. Комната оказалась небольшой кладовкой и была до потолка завалена стопами бумаги и грудами столь дорогих сердцу бюрократа бланков и формуляров. Крохотное оконце пропускало достаточно света, чтобы ориентироваться. Я мысленно зарисовал план, потом переставил одну коробку, преграждавшую путь. Все, хватит. Пора убираться, иначе День Д, Час Ч и Минута М, когда я нарвусь на неприятности, окажутся в роковой близости. В коридоре ни звука. Теперь быстро за дверь, запереть замок – и бросок по коридору обратно в зал, в эпицентр вялой потасовки. Жаль, что мы испортили игру. Впрочем, нет, жалеть не стоит. Баррин стрельнул в мою сторону глазами, а я то ли заговорщицки подмигнул, то ли просто глаз мой дернулся от нервного тика.

Мы с Анжелиной сошлись на том, что при первой встрече контакт должен быть предельно кратким. Выбор момента вообще играл главную роль. Ради конспирации встреча должна состояться в сумерках, но не настолько поздно, чтобы нас отправили баиньки. В назначенный вечер после обеда я вышел из столовой первым и быстро заковылял к сортиру. Мимо двери и вверх по лестнице. Пришел впритык, в запасе оставалось буквально несколько секунд. Открыть и закрыть дверь, несколько шагов по проходу, часы уже наготове.

Быстро перехватить ремешок в обе руки – для удобства. Прижать его к оконному запору. Пластик, покрывающий ремешок, тут же сполз, обнажив куда более твердую пластисталь мини-пилы. Пила громко взвизгнула, раздался резкий щелчок. Сунув часы в карман, я дотянулся до окна и приоткрыл его.

Снаружи уже ждала Анжелина, вся в черном, вплоть до черных перчаток и черного грима на лице. Она сунула мне в руки сверток, но вопреки нашему уговору не удержалась и тихо прошипела: «Самое время!» – пока я закрывал окно.

Я тут же смылся, спрятав сверток в складках робы, а укладываясь в постель, сунул его под подушку, предварительно вытащив детектор.

Вскоре после того, как в тюрьме вырубили свет, я начал ворочаться с боку на бок с громкими стонами:

– Никак не уснуть. Бессонница и артрит меня в гроб вгонят. О-ох!

Я поворочался еще чуток, а потом встал и начал слоняться по камере, почесывая ногу. А заодно почесывая регуляторы детектора с потрясающими результатами: всего лишь одна телекамера над дверью – что дарило мне два слепых сектора вне обзора. Теперь стоило хорошенько выспаться, потому что наутро предстояла масса работы.

Баррина Баха я отправился искать уже перед самым полуднем, обнаружил его на солнечной террасе и присел рядом. Он вопросительно приподнял брови, но я не проронил ни слова, пока не поработал с детектором.

– Великолепно, – наконец кивнул я, – только не говори слишком громко. Контакт состоялся.

– Значит, у тебя все есть?

Он аж трепетал от волнения.

– Все. Большая часть упрятана так, что ее не найдут. Выйдем в парк ровно через двадцать минут.

– Зачем?

– Затем, что у меня во рту лазерный оптический телефон. – Я приоткрыл губы и продемонстрировал объектив. – Звук передается через кости черепа на уши.

– Какой звук? – Баррин был явно заинтригован.

– Звук сладкого голоска моей милой Анжелины, которая держит путь во-он к тому правительственному зданию, что виднеется за оградой. Такой разговор перехватить невозможно. Пошли.

Я откинулся на спинку шезлонга, а в нужный момент улыбнулся в сторону далекого здания. Особой точности не требовалось, поскольку у Анжелины двухметровый объектив.

– Доброе утро, любимая.

– Джим, я жалею, что мы затеяли эту безумную авантюру, – забренчал в моем черепе ее голос.

– Да только теперь она уже мчит на всех парах.

– Знаю. Но мне не нравится карабкаться по стенам даже в молекулосвязных перчатках и ботинках.

– Но ты же справилась с этим, любимая. Ты очень сильная и опытная…

– Если ты осмелишься добавить «для женщины твоих лет», я с тебя живого шкуру спущу, когда выберешься!

– У меня и в мыслях этого не было! Слушай, а потянем мы двоих вместо одного? Я встретил тут старого знакомого, который, честно говоря, однажды спас мне жизнь. В ледяной пещере. Как-нибудь расскажу на досуге. Ну так как?

Она мгновение поколебалась, и я представил себе, как она очаровательно нахмурилась: моя Анжелина слова не проронит, пока не примет решение.

– Да, конечно. Надо только поменять транспорт.

– Хорошо. Раз уж будешь менять транспорт, позаботься, чтобы он оказался достаточно вместительным.

– На четверых?

– В общем, нет. Мне в голову пришла цифра, ну, несколько ближе к шестидесяти пяти…

– Сбой связи. Повтори последние слова. Прозвучало «шестьдесят пять».

– Вот именно! В самую точку! Правильно! – Я изо всех сил старался придать голосу радостные нотки и убрать заискивающие, но мою жену не проведешь.

– И не пытайся, ди Гриз, знаю я тебя. Шестьдесят пять – да это, должно быть, все зэки до единого!

– Именно так, любимая. Ровно столько. Я бы предложил в качестве варианта туристский автобус. Однажды я это проделал, и все прошло как по маслу. Найди автобус, а завтра в это же время обсудим детали. Надо идти, а то кто-то приближается.

С этими словами я отключился. На самом деле никто нас не засек, но я хотел выждать сутки, чтобы поостыл праведный гнев моей благоверной, а уж потом толковать о деталях.

– Что случилось? – поинтересовался Баррин. – Я слышал, как ты бормотал себе под нос, и все.

– Все работает как часы, лучше некуда. Моя дражайшая супруга полна искреннего энтузиазма, особенно по поводу последних доработок.

– Каких?..

– О подробностях после, пора на ланч. Воду не пей.

– Почему это?

– Я утром ее проанализировал. Буквально напичкана успокоительными, селитрой и отупляющими средствами. Потому-то заключенные заговариваются и еле таскают ноги. По-моему, почти все находятся в куда лучшей форме, чем выглядят.

На следующий день гнев Анжелины действительно остыл, даже чересчур. Хотя лазерный телефон искажал ее голос, превращал его в жужжание, я уловил в нем ледяные нотки настолько отчетливо, что невольно вспомнил ту самую пещеру.

– Автобус есть. Куплен легально. Что еще?

– Лично тебе – форма водителя, чтобы оправдать пребывание за рулем. А еще – ну, несколько мелочей…

– Каких, например? – Температура жидкого азота.

Пока я диктовал список, голос остыл до абсолютного нуля.

– Это самый безумный план, придуманный куриными мозгами, какой мне только приходилось слышать. Мне придется из кожи вон лезть, чтобы он не провалился, а ты выбрался бы в целости и сохранности, – я хочу пришить тебя собственноручно.

– Любимая, ты шутишь!

– А вот узнаешь! – И она отключилась.