"Фантастика 2025-63". Компиляция. Книги 1-27 - Александр Майерс

Мне подают флягу, и я залпом осушаю её. Сидящий у меня на плече, Щелкунчик причмокивает и говорит:

— Дру-уг…

— Ты тоже пить хочешь? Сейчас.

— Не-а. Икунчик бона, — морщится он.

— Тебе больно? Что такое? Ты ранен? — беспокоюсь я.

Как это могло случиться? Малыш всю дорогу был в астральном доспехе. Да, ему приходилось сражаться с сильными тварями, но он смог одолеть и главную гарпию, и других больших монстров. А потом сожрать их всех.

— Нинаю. Бона, — продолжает морщиться Щелкунчик, а потом вдруг падает у меня с плеча.

Едва успеваю его поймать. Монстрик без сознания. Прижимая его к себе, я сажусь на пепел и активирую астральное зрение. Надо понять, что с ним.

— Его ранили? Целитель нужен? — наклоняется ко мне Герман.

— Вроде нет. Сейчас, сначала я сам проверю, — отвечаю я, не отрывая глаз от питомца.

Кардинал, обеспокоенно звеня, летает вокруг и посылает мне тревожные эмоции. Отправляю ему в ответ железную уверенность в том, что всё будет в порядке и начинаю изучать состояние Щелкунчика.

Вот блин…

Да он, походу, эволюционирует!

Его тело в порядке, ни единой царапинки. В структурах души нет никаких повреждений, монстрик полностью здоров. Но в то же время структура переживает глубокие изменения, и это может значить только одно — Щелкунчик переходит на следующий уровень развития.

Об этом говорит и то, что он начинает медленно покрываться плотным магическим коконом. Как гусеница, которая превращается в куколку.

— Всё хорошо. Он обязательно очнётся, — говорю я, хотя и понятия не имея, сколько времени займёт метаморфоза.

— Он точно в порядке? — обеспокоенно спрашивает Лариса, положив руку мне на плечо.

Я киваю и отзываю Щелкунчика. Он исчезает в моей душе, пусть там и спит, пока не придётся время проснуться.

— Ты-то как, красавица моя? — поднимаюсь и обнимаю Ларису за талию.

— Устала, — улыбается она.

— Я тоже устал. Пойдём наружу, надо созвониться с остальными и узнать, как дела, — говорю я, за руку ведя девушку к порталу.

Когда выходим из разлома, сразу же звоню Георгию.

— Всё в порядке, командир. Большую часть Петербурга зачистили от монстров, осталось только заняться окрестностями. Но Багровым Стражам дали отбой — верховный командор сказал, что дальше орден справится сам, — докладывает он.

— Вот и хорошо. Мы и без того много сделали, имеем право отдохнуть. Забери всех наших и возвращайтесь в казарму. Мы тоже скоро будем.

— Есть, — коротко отвечает он.

Положив трубку, я взглядом отыскиваю своих и киваю на портал, мол, айда обратно. Не успеваю сделать и шага, как Герман преграждает мне путь.

— В очередной раз хочу сказать тебе спасибо, Андрей, — с серьёзным видом говорит он.

— Пожалуйста. Был рад помочь.

— Если бы вы не появились, мы бы точно не выстояли. Наши силы были на исходе. Будь уверен, что получишь награду не только от командования, но и от моего отделения и меня лично, — заверяет Радов.

— Перестань, не нужно награды. Лучше приезжай в гости, выпьем тот коньяк, который ты прислал мне на новоселье, — говорю я, хлопнув Германа по плечу.

— С радостью, — улыбается тот и уступает мне дорогу.

Санкт-Петербург. Центральное управление ордена Стражей.

— Ну, что скажете, командоры? — спрашивает Коршунов, пододвигая к Фурину и Радову чашки с кофе.

— Я давно говорил, что Багровые бури становятся всё сильнее. Случившееся было лишь вопросом времени, — хмуро отвечает Герман.

— Да. Но мы справились, — потерев бровь над искусственным глазом, говорит Дмитрий Сергеевич.

— Справились. Только очень дорогой ценой. Это была короткая, но всемирная война с монстрами. Во многих странах такие разрушения, что даже сравнить не с чем. Погибли сотни тысяч гражданских, не говоря уже о военных, полицейских и других стражах порядка. Наш Орден тоже понёс немалые потери по всей империи, — говорит Фёдор Витальевич и делает глоток кофе, а затем добавляет:

— Если подобное повториться, особенно в ближайшее время, мир может не выстоять. У людей просто не хватит сил, чтобы закрыть все разломы. Разрушения, толпы беженцев, крах экономики… Это может стать концом цивилизации.

— Не сгущайте краски, — качает головой Фурин.

— Нет, Фёдор Витальевич прав! Мы должны что-то сделать, или следующий раз может стать последним! — решительно говорит Радов. Отодвинув чашку, из которой не сделал ни глотка, он продолжает:

— Послушайте, я уверен, что всё это не просто так. Вы же видели отчёты? Около пятидесяти процентов всех мировых разломов открылось в Российской Империи. Это не просто так.

— Что вы имеете в виду? — спрашивает Коршунов.

— То, о чём я вам уже говорил. Кто-то из высших дворян провоцирует усиление Багровых бурь. Есть свидетельства, что кто-то из влиятельных аристократов покрывает Монстроедов, владеет сетью контрабанды и, возможно, покровительствует магам Хаоса. Я не понимаю, в чём здесь может быть выгода, но она есть.

— Я согласен с вами, командор, — чуть помедлив, кивает Фёдор Витальевич.

— Спасибо. Но простите, это мало что значит. Нам нужно не просто прийти к согласию, а действовать!

— Верно. Вы провели блестящую операцию в Твери и вывели Кравченко на чистую воду. Я так полагаю, у вас появились новые ниточки, и вы готовы продолжить расследование? — в упор глядя на Радова, спрашивает верховный командор.

— Именно. Имперские спецслужбы готовы мне помочь, у них тоже есть достаточно зацепок, — отвечает Герман.

— Тогда займитесь этим. У вас будут все необходимые ресурсы, только скажите, что вам нужно.

— Благодарю, Фёдор Витальевич.

Дмитрий Сергеевич, сделав глоток кофе, тоже вступает в разговор:

— Я поддерживаю стремление Германа найти виновника, хотя не слишком разделяю эту теорию заговора. Спорить не буду, господа, не подумайте. Я хочу сказать, что нам стоит заняться этим вопросом и с другой стороны.

— Что вы имеете в виду? — интересуется Коршунов.

— Ночью, когда мы сражались на Дворцовой площади, я видел кое-что. Андрей Зверев, которого мы все хорошо знаем, смог сделать нечто невероятное. Увидев, как открывается очередной разлом, он подбежал к нему и… не дал открыться.

Радов и Коршунов переглядываются, а затем верховный командор переспрашивает:

— Не дал открыться? Как это?

— Вот так. У Зверева есть уникальные