Фантастика 2025-61 - Дмитрий Александрович Емец

В последний раз они собирались здесь все вместе в начале января. Заглянув под стул, Сашка извлек пачку недопитого сока и понимающе ухмыльнулся. Дежурные не особо усердствовали: тут не пегасня. За плохую уборку БША из ШНыра не выкинут. Максимум схлопочешь пару десятков отжиманий.

– Из шныровского сейфа похищена часть живой закладки с крыльями стрекозы. Если ведьмари соберут всю закладку, это изменит ход истории! – глядя поверх очков, сказала Кавалерия. За ее спиной со скрещенными руками стоял Кузепыч и, шевеля бровями-щеточками, сурово смотрел, как по столу первого ряда ползет отчаянный чокнутый жучок.

Шныры загудели, медленно осмысливая информацию. Интересный момент: сто человек всегда глупее одного. То, что один человек поймет за три секунды, он же в составе толпы сообразит не меньше, чем за минуту-две. А то и вообще никогда не сообразит. Лара удивленно сморщила носик.

– А! – сказала она. – Ну да!

По природности своей Лара любила мыслить простыми ясными звуками. Мысли у нее были такие: «А!», «О!», «Уй!», «Э!», «Уди!» и другие подобные.

– Что «ну да»? – заинтересовалась Фреда.

– Ну, изменения какие-то! А я-то думала: что-то ужасное!

– А то нет! Все изменится, выйдет твоя мама замуж за другого человека, и ты родишься толстоногой и страшной! – мстительно улыбаясь, прошипела Фреда.

Лара тревожно заморгала. Фреда знала, как ее напугать. Переговаривались они, разумеется, шепотом и на одном из последних рядов.

– Похититель – один из нас! – сурово продолжала Кавалерия. – Закладка была украдена на рассвете, утром территорию ШНыра никто не покидал. В связи с этим мы приняли следующие меры: ограда ШНыра блокирована. Выпускаться из ШНыра будут только ныряльщики, причем не менее чем парой. Никаких походов в Копытово! Никаких поездок в Москву! Мы переходим на осадное положение!

Аудитория недовольно загудела.

– И чего теперь? Из-за одного урода всех наказывать? – крикнул с верхнего ряда Вовчик.

Кузепыч перестал шевелить бровями и вскинул лицо. Чокнутый жучок дополз до спасительной щели, где мог легко укрыться, на секунду замер, а потом развернулся и пополз обратно.

– Встань, кто это сказал! – приказал Кузепыч.

Вовчик забеспокоился.

– Зачем? А что, сидя нельзя?

– Встань, грустный пень! Мы же перед тобой стоим! – еще спокойнее повторил Кузепыч.

Вовчик поднялся, сильно кренясь и опираясь руками на парту, чтобы его соседям казалось, что он не встает и протестует. Кузепыч уловил этот протест и подался вперед.

Кавалерия успокаивающе коснулась его локтя.

– Не надо… Теперь ответ: никто никого не наказывает. Это вынужденная мера, Владимир. Или ты предлагаешь, чтобы я стояла у ворот и обыскивала каждого, кто выходит из ШНыра? – Голос у нее дрогнул.

Вовчику захотелось шурупом ввинтиться в пол. Особенно когда он сообразил, что Владимир – это вообще-то он.

В аудитории повисла звенящая тишина. Эта тишина нарушила коллективно-роевое сознание толпы, раздробила ее и, наконец, донесла до сознания шныров, как все серьезно. Лишь полминуты спустя Даня случайно зашуршал бумажкой и, испугавшись, накрыл ее ладонью.

– Я закончила. Просить вора сознаться не буду. Он наверняка знал, на что шел. – Кавалерия повернулась и удалилась – все такая же прямая и словно откинутая назад, с высоко поднятыми узкими плечами.

Ее место занял Меркурий Сергеич. Правая рука Меркурия рубила воздух.

– Эх ты! Сдал нас ведьмарям. Они же пегов. Могут порешить. Кто украл. Не мужик. Крыса, – с презрением выговорил он, обращаясь к тому, единственному, кто прятался сейчас в толпе.

Макар чуть не заскулил. Он так дергал себя под столом за большой палец левой руки, словно хотел его оторвать. Сидевший рядом Кирюша с интересом наблюдал за истреблением большого пальца. Когда Меркурий сказал «крыса», Макар, ощутивший, как душа его надулась тугим парусом решимости, начал привставать, но тут Кирюша охлаждающе шепнул:

– А чего сразу «не мужик-то»? Потому что «не баба» не имеет обидного смысла?

Парус души опал, позволив ей провиснуть. Макар выдохнул носом и опустился на место. Когда всех отпустили, он направился в пегасню к Грозе. Ни о чем не думая, почистил Грозу, накормил, а потом обнял за шею и уткнулся лбом в ее нос. Стригунок переступал с ноги на ногу. Макар щекой чувствовал его влажное горячее дыхание. Время исчезло. Исчезла зарытая в соде закладка, растворились мысли об истекающих сутках, которые дали ему берсерки. Телефон у Макара заржал жеребцом, сообщая о приходе sms. Номер был неизвестным, а сообщение коротким и состояло из единственного слова: «Ну?» Макар выскочил на улицу и съежился между глухой стеной пегасни и осевшим от тяжести снега сарайчиком, в котором Кузепыч летом хранил корма. Сидя на корточках, он позвонил по номеру, с которого пришло сообщение. Ответивший ему голос был деятелен и приветлив. Макар узнал молодого берсерка – «правую руку» Тилля.

– И долго мы будем ждать?

– Это Макар!

– Я догадался. Где крылья?

Макар вскинул голову.

– Я не могу сейчас говорить! – прошептал он.

– Ты достал? Она у тебя?

– Да, но все выходы из ШНыра перекрыты…

– Плохо.

– Почему плохо?

– Объясняю просто. Ты в цепочке. Нет стрекозы – мое начальство дает по мозгам мне. Я даю по мозгам своим ребятам. Они дают по мозгам тебе. Закон цепочки.

– Но ШНыр закрыт!

– Это не моя проблема!

Макар хотел ответить, но на него упала тень. Он вскинул голову. Перед ним стояла Рина. С ней рядом Сашка откусывал от снежка, как от яблока. Очень мрачно откусывал.

– Ну пока, бабуля! Я тебя тоже люблю! Чмоки-чмоки! – торопливо крикнул Макар, сбрасывая звонок.

– Приятно, когда человек любит свою бабушку! – порадовалась Рина.

– Любовь к бабушкам – это мощно! – согласился Сашка. – Особенно когда бабушек любят за сараем, сидя на корточках и пряча голову между колен!..

Макар тревожно переводил взгляд с одного на другого.

– Подслушиваем, да? Неймется сволочам, да? – завопил он.

– Да, неймется. И голос у бабушки почему-то мужской! И кошек она предлагает скотчем обматывать! – с сожалением добавила Рина.

Макар запоздало сообразил, что у его телефона слишком громкий динамик. Если тщательно не прижать его к уху, слышно будет в пяти шагах.

– Она охрипла! Ты поняла, тупица! Охрипла она! – заорал он, действуя по обкатанному опытом принципу: громчи ори – сойдешь за потерпевшего.

Сашка перестал откусывать снежок и шагнул к Макару. Тот попятился.

– Не ори на нее! – сказал Сашка голосом, в котором улавливалось явное желание членовредительства.

– Так на нее же! Не на тебя!

– Воспринимай нас как двухголовое существо. Как Тяни-Толкая, – сказал Сашка, и Рина невольно задумалась, кто из них тянет, а кто толкает.

Продолжая что-то выкрикивать, чтобы не терять накрутки, Макар обернулся.