"Современная зарубежная фантастика-2". Компиляция. Книги 1-24 - Дженн Лайонс

– Давайте перевернем ее, – предложила Сенера. – Лучше обработать ей спину. – И она добавила немного воды в черные чернила, разводя их, а Релос Вар осторожно перевернул Джанель на живот.

Брат Коун посмотрел в сторону двери. Как далеко он сможет убежать, прежде чем его схватят охранники? Он не знал ни одного толкового заклинания невидимости – если он и умел что скрывать, так только слова. Может быть, если бы что-то отвлекло охранников…

Когда он обернулся, Сенера уже рисовала на спине Джанель знак. И хотя брат Коун не мог помочь графу, он все равно замер.

Она рисовала знак.

Не тот же, который использовала для очистки воздуха, но чем-то похожий по стилю. И стоило Сенере завершить обводку линий на коже Джанель, как чернила мгновенно впитались и высохли, став столь же стойкими и темными, как пальцы Джанель.

Сенера отступила на шаг, любуясь своей работой.

– Этого должно хватить, – сказала она. – Когти вырваны, как и приказано. – Она на миг замолчала, и на лице ее появилось печальное, горькое выражение: – Зачем мы это делаем?

Вар молча заломил бровь.

– Зачем мы берем ее с собой? Что вы задумали?

Релос Вар выглядел удивленным:

– Ты меня что, допрашиваешь?

– Вы лишили эту женщину… – Она запнулась. – Нет, даже не женщину. Вы лишили эту девушку ее силы, а теперь бросаете ее на растерзание волкам. Это так на вас не похоже.

Он усмехнулся:

– Но мы не лишили ее силы. Мы лишь забрали ее костыли. Раньше ей никогда не требовалось развивать свои способности. Можно назвать это мотивацией. Что касается того, что я задумал… – Вар оглянулся на Коуна, а затем снова обратил внимание на Сенеру: – То же, что и всегда. Я забочусь о том, чтобы пророчества исполнились. «Нужное демону дитя»…

– «Нужное демону дитя собирает сломленных, колдуний, колдунов и преступников – ярых мятежников, дабы замыслить завоевание и восстание, пока зимняя злоба прячет цепи во дворце снежного короля». Деворанские пророчества, книга третья, четверостишие семнадцатое, – скривила рот Сенера. – Отлично. Я допускаю мысль, что дворец снежного короля находится в Йоре, но я не понимаю, как она должна замыслить восстание, находясь там в плену. И, опять же, разве не герцог Каэн – нужное демону дитя?

– Он может им быть, – ухмыльнулся Релос Вар. – Но, между нами говоря, я всегда чувствовал, что эта интерпретация была немного натянутой. – Он глянул на неподвижное тело Джанель, и улыбка пропала. – Я ставлю металл на нее. Но ты ведь знаешь, как я всегда говорю. Хочешь выиграть скачки…

– …ставь на всех лошадей, – закончила за него Сенера. – Тогда мы отправляемся?

– Не совсем. – На лице Релоса Вара проступило искреннее раскаяние. – Боюсь, сперва нам все-таки нужно будет создать еще один гаэш.

Повернувшись, он уставился на брата Коуна.

И тот понял, что одурачить Релоса Вара ему не удалось.

33: Дружеское воссоединение

Провинция Джорат, Куурская империя.

Через три дня после того, как Кирин обнаружил, кто контролировал Людей Грифона

– Значит, Релос Вар сделал тебе гаэш? – спросил Кирин.

Брат Коун вздрогнул.

– А ты как думаешь? – Он поморщился: – Мои извинения. Я веду себя грубо. После трех лет, когда мне не было позволено говорить об этом…

Джанель отодвинула свой стул и вышла из комнаты, направившись к конюшне.

Брат Коун встал:

– Ох. Она…

– Она знала, кем на самом деле был отец Зайхера?

Брат Коун ответил ему беспомощным взглядом:

– Нет.

Кирин вспомнил, как она рассказывала об отце Зайхере, о том, как жрец Вишаи помог ей оправиться после того, как она была одержима Ксалторат. Вспомнил слова Дорны: «Когда Джанель вернулась в Толамер, отец прибыл вместе с ней…»

Что-то загрохотало. Больше всего это походило на то, будто во входную дверь что-то врезалось. Все люди в таверне замерли.

Дорна встала:

– Я лучше пойду…

– Нет! – Кирин вскинул руки. – Позвольте мне.

Хотя, конечно, не то чтобы он ждал разрешения ее спутников. Он последовал за Джанель.

И прибыл как раз вовремя для того, чтобы увидеть, как она всем телом ударилась о скованную льдом дверь.

Огромное каменное помещение заполнил грохот крушащегося льда. Несколько кусков огнестойкой двери откололось и рухнуло на землю, но, несмотря на это, замороженная стена выстояла.

– Хватит с меня игр! – рявкнула Джанель. – Где твой дядя, Эйан’аррик? Передай этой наглой лошадиной заднице – пусть он выйдет и посмотрит мне в глаза.

Арасгон, замерший позади Джанель, заржал и топнул по земле копытом, сердито взмахнув черной гривой. Но что бы огнекровка ни говорил графу, она пропустила его слова мимо ушей.

Она уперлась обеими руками в дверь.

И та вспыхнула пламенем.

Кирин решил, что Джанель намеревалась растопить лед, но он очень сомневался, что она могла сделать что бы то ни было против драконицы снаружи[345].

Как бы то ни было, пока на пути Кирина будет стоять вопящая, бушующая огнекровка, добраться до Джанель он не сможет.

– Эй, Арасгон. Дай я попробую.

Арасгон повернулся к нему.

Кирин вдруг вспомнил… что-то… Какую-то вспышку из огней и копыт, какое-то ощущение, что Арасгон уже преграждал ему путь раньше, где-то в другом месте. Кирин решил, что огнекровка сейчас нападет, но вместо этого Арасгон отступил к Стерве и Таларасу.

Джанель прижала пальцы к обугленному дереву, продолжая прожигать себе дорогу насквозь.

– Я не буду игрушкой Релоса Вара! Слышишь?

Кирин положил руку на плечо Джанель.

Огонь погас.

Она развернулась, замахнулась на него, но внезапно стала столь же слабой, как и любая женщина ее роста и веса. Уртанриэль не позволила бы ее магически возросшей силе затронуть его.

Кирин поймал ее за запястье.

– Джанель, – сказал он, – остановись. Пожалуйста, прекрати.

Слезы наполнили горящие яростью глаза Джанель. Прерывисто дыша, она прислонилась спиной к обугленной двери и тихонько всхлипнула.

– Отец Зайхера рассказывал мне сказки, – прошептала она. – Пел мне, чтобы я могла уснуть по ночам.

Кирин почувствовал, как у него сжалось горло, но он все равно постарался казаться беззаботным:

– Погоди. Он умеет петь?

Джанель в отчаянии уставилась на него.

– Нет, – выдохнула она. – На самом деле не умеет[346].

И она разрыдалась. Он обнял ее, притянул к себе и позволил ей выплакаться в его мишу. Он знал, как это было нелегко для нее – плакать было неудобно, даже грязно, это был признак слабости для любого жеребца. Кирин начинал понимать, что