"Современная зарубежная фантастика-2". Компиляция. Книги 1-24 - Дженн Лайонс

— Я заметила, что вы не взяли с собой провизию. Он всегда оставляет кладовую пустой, когда уходит — проблема с крысами.

— Я… Понимаю. — Миссис Клеменс была очень разговорчивой. Робин надеялся, что она не захочет войти.

Когда он больше ничего не сказал, она протянула ему корзину.

— Я только что попросила мою девочку Фанни собрать все, что у нас есть под рукой. Здесь есть немного вина, твердый и мягкий сыр, утренний хлеб — боюсь, с корочкой — и немного оливок и сардин. Если вы хотите свежеиспеченный хлеб, вам придется повторить попытку утром, но дайте мне знать, если вы захотите прийти, чтобы я попросила Фанни послать за свежим маслом, оно у нас почти закончилось.

— Спасибо, — сказал Робин, весьма удивленный такой щедростью. — Это очень любезно с вашей стороны.

— Конечно, — быстро ответила миссис Клеменс. — Не могли бы вы сказать мне, когда вернется профессор? Мне нужно поговорить с ним о его живых изгородях.

Робин растерялся. — Я… не знаю.

— Разве вы не сказали, что придете раньше него?

Робин не знал, что ответить. Он смутно чувствовал, что чем меньше устных следов они оставят, тем лучше — он уже сказал капитану, что профессор Ловелл пошел впереди них, и они собирались сообщить факультету Вавилона, что профессор Ловелл все еще в Хэмпстеде, так что может быть очень опасно, если миссис Клеменс представит совсем другую версию. Но кто будет допрашивать все три стороны? Если бы полиция зашла так далеко, разве их четверых уже не задержали бы?

Летти пришла ему на помощь.

— Возможно, уже в понедельник, — сказала она, подталкивая его в сторону. — Но мы слышали в доках, что его корабль может задержаться — плохая погода над Атлантикой, вы знаете, — так что это может занять еще несколько недель.

— Как неудобно, — сказала миссис Клеменс. — Вы останетесь надолго?

— О, нет, мы возвращаемся в колледж завтра. Перед уходом мы оставим записку на столе в столовой.

— Очень предусмотрительно. Ну, спокойной ночи, — весело сказала миссис Клеменс и вышла обратно под дождь.

Они съели сыр и оливки за несколько секунд. Хлеб был твердым, и его пришлось жевать, что замедлило их, но через несколько минут и он был съеден. Затем они с тоской посмотрели на бутылку вина, понимая, что нужно быть начеку, и отчаянно желая напиться, пока Рами не взял на себя ответственность и не спрятал ее в кладовке.

К тому времени было уже половина одиннадцатого. В Оксфорде все они еще несколько часов не спали бы, корпели над заданиями или смеялись в комнатах друг друга. Но все они были измотаны и слишком напуганы, чтобы разойтись по отдельным спальням, поэтому они разыскали в доме все одеяла и подушки, которые смогли найти, и сложили их в гостиной.

Они решили спать посменно, чтобы один человек всегда бодрствовал и нес вахту. Никто из них не верил, что полиция может ворваться в двери, и неважно, что они мало что могли с этим поделать, если бы это случилось, но было приятно проявить хотя бы минимальную предусмотрительность.

Робин вызвался первым. Сначала никто из них не мог усидеть на месте, все дрожали от кофе и нервов, но вскоре усталость взяла верх, и через несколько минут их ропот беспокойства сменился глубоким ровным дыханием. Летти и Виктория примостились на диване, голова Виктории лежала на руке Летти. Рами спал на полу рядом с Робином, облокотившись на диван, как на защитную опору. От вида их всех вместе у Робина заныло в груди.

Он ждал полчаса, наблюдая, как вздымаются и опадают их груди, прежде чем решился встать. Он решил, что можно покинуть свой пост. Если что-то случится, он услышит это через весь дом — дождь уже ослаб до легкого стука, и в доме воцарилась смертельная тишина. Затаив дыхание, он на цыпочках вышел из гостиной и поднялся по лестнице в кабинет профессора Ловелла.

Там было так же тесно и грязно, как он помнил. В Оксфорде профессор Ловелл поддерживал в своем кабинете некое подобие порядка, но дома он позволял своим вещам превращаться в состояние управляемого хаоса. Свободные бумаги валялись на полу; книги были сложены стопками на полках, некоторые лежали открытыми, некоторые были закрыты засунутыми внутрь ручками, чтобы делать пометки на страницах.

Робин прошел через всю комнату к столу профессора Ловелла. Он никогда не стоял за ним, только сидел напротив, нервно сцепив руки на коленях. С другой стороны стол казался неузнаваемым. В правом углу стояла картина в рамке — нет, не картина, а дагерротип. Робин старался не присматриваться, но не мог не заметить очертания темноволосой женщины и двух детей. Он перевернул рамку.

Он пролистал свободные бумаги на столе. Ничего интересного — заметки о стихах династии Тан и надписях на костях оракула, оба исследовательских проекта, которыми, как Робин знал, занимался профессор Ловелл в Оксфорде. Он попробовал открыть ящик справа. Он ожидал, что тот будет заперт, но он без труда открылся. Внутри лежали пачки и пачки писем. Он вытащил их и поднес к свету одно за другим, не зная, что ищет и что ожидает увидеть.

Ему нужна была только фотография этого человека. Он хотел знать, кем был его отец.

Большая часть переписки профессора Ловелла была с преподавателями Вавилона и представителями различных торговых компаний — немного с Ост-Индской компанией, еще больше от представителей «Маньяк и Ко», но львиная доля была от людей из «Джардин и Мэтисон». Это было довольно интересно. Он читал все быстрее и быстрее, пробираясь через стопку, пропуская вступительные слова в поисках критических фраз, спрятанных в средних абзацах…

…Блокада Гютцлаффа может сработать… потребуется всего тринадцать военных кораблей, хотя вопрос во времени и расходах… Простая демонстрация силы… Линдси хочет пристыдить их дипломатическим уходом, но это, конечно, подвергнет опасности единственных оставшихся таможенных агентов… Доведи их до края, и они отступят… Не так уж трудно уничтожить флот, управляемый моряками, которые даже не знают, что такое пароходы…

Робин медленно выдохнул и откинулся в кресле.

Две вещи были ясны. Во-первых, не было никаких сомнений в том, что это за документы. Письмо преподобного Гютцлаффа четырехмесячной давности содержало подробную схему главных доков Кантона. На другой стороне был список всех известных кораблей китайского флота. Это были не гипотезы о китайской политике Британии. Это были военные планы. Эти письма включали подробные отчеты о береговой обороне цинского правительства, отчеты с подробным описанием количества джонок, защищающих военно-морские станции,