Тяжёлая реальность-2. Клетка - Хайдарали Мирзоевич Усманов

но решительным всполохом. Их поля стали плотнее, поволокли друг к другу и – вдруг – так резко оттолкнулись, что по краям малого круга поднялась вихрем мелкая пыль. Между ними пробежала дуга. Жёлтый наполнился шипящим золотом, голубой – хрустальной морозностью. Воздух вокруг свистнул – и Кирилл увидел, как листочки на верёвке лихорадочно зашевелились.

Он отступил на шаг, но удержался при линии. В голове у него был список возможных сценариев – и он помнил о самом опасном. Такой “конфликт” может не просто искрить, он может рвануть. Но рвануть – не обязательно в взрыв. Это может быть волна, сдвиг, взрыв поля, и он не хотел, чтобы его дом стал ареной.

Кристаллы сначала шипели, как два металлических голоса, потом, будто собравшись, рявкнули светом. Жёлтый выпустил тонкую направленную полосу – как лазер в старых книжных иллюстрациях. Голубой бросил назад не тепло, а холод, который висел в воздухе, как туман. Они резко притянулись, и в тот же миг между ними возникла трещина света – не маленькая, а длинная, как шрам на коже мира. От трещины пошла волна. Не звук… А ощутимое давление, словно воздух вокруг внезапно стал плотнее, как густой студень. Кирилл опёрся о колено, почувствовал, как каждое его дыхание стало трудным. Так как закон, идущий из глубины, требовал платы.

Волна не разорвала ничего – к тому он готовился. Но по камням вокруг поползла тонкая корка инея, а там, где листочки касались земли, земля слегка покосилась, будто время в этих местах на мгновение сжалось. Жёлтый кристалл вспыхнул ярче, голубой – поглотил часть света и стал прозрачнее, чем прежде. Вспышка сама по себе не была взрывом, но ударная волна скинула пару камней с края чаши, один из которых, катясь, врезался в бревно, и тот со стоном рухнул – сигнал, что граница сработала.

Кирилл почувствовал горячую слезу на щеке – не от дыма, а оттого, что волна прошла через него. Сердце стучало громко, и он запомнил, как мир на миг стал похож на часы – ход стрелок нарушился и снова выровнялся. Он сидел и смотрел, видел, что кристаллы теперь ближе друг к другу. Их поля перестроились. Между ними возникла струна света, которая не резала, а медленно плелась – и в этой ткани начали вспыхивать мельчайшие, как пчелиная пыль, искорки, которые затем слились в одну ткань и – о чудо – образовали новый, маленький камень, что лежал в ладони у невидимой руки.

Этот “новорожденный” камень не взорвался от переполнявшей его энергии. Он просто лежал. И ритмично мерцал стабильным белым светом, как старый огонь в печке. Кирилл склонился, стремясь рассмотреть; в нём было не столько сила, сколько порядок.

– Спаивание… – Проворчал он про себя, вспомнив ящики в расщелине. Более слабые кристаллы действительно отдают свои силы более крупным и сильным. И теперь, в столкновении, они породили не хаос, но упорядоченное ядро. Но он не радовался преждевременно. Когда это своеобразное новообразование лежало на гладком камне, воздух вокруг него вдруг стал совершенно неподвижным. Даже его собственное дыхание сейчас казалось парню очень громким. Кирилл сделал несколько шагов назад, ощупывая землёй линию безопасности. Всё было цело – но цена была ясна. Энергетический обмен между кристаллами выплёскивал в мир волны, которые могли смутить время и изменять структуру материи рядом.

Он поднял новорожденный кристалл палкой, не касаясь его кожей, и аккуратно отнёс к мокрой шкуре. Прикосновение к коже ничего не сделало – камень не “вспомнил” ни тепла, ни боли. Но в то же мгновение он понял, что сама возможность контролировать такие столкновения энергий – это и спасение, и проклятие одновременно. Герой, который умеет спаивать, может собрать запас невиданной силы. Но если он соберёт всё это не там и не тогда – весь мир может “зашевелиться” иначе.

Перед уходом он оставил на том месте метку. Не крест и не камень, а маленький кружок из трёх галек, как предупреждение:

“Здесь экспериментировали. Здесь есть разумный порядок.”

Затем осторожно унёс оба исходных кристалла, вернее их “останки”, потушил свой временный костёр и, не спеша, вернулся к пещере, чувствуя в груди простую, человеческую мысль. Знание – это инструмент, но каждый инструмент требует той самой руки, что умеет держать его ровно и крепко.

Когда он лёг вечером у тлеющих углей, он долго не мог уснуть. В голове плыл образ. Расщелина… Ящики с кристаллами… Десятки рук, работающих в поту, кристаллы, что складываются как ноты. И мысль, что теперь он знает одно – порядок, терпение и осторожность важнее не меньше, чем жадность и смелость.

Он превратил холодную смелость открытия в рабочую привычку – и из любопытства родилась жесткая необходимость. Если раньше кристаллы были загадкой, то теперь они стали ресурсом, и ресурс – это еда, броня, шанс на выживание. Кирилл работал как кузнец и как аптекарь одновременно. Он ковал систему охоты не просто на зверя, а на саму стихию, порождённую этими камнями.

Он делал всё медленно, по-шагам, как учёный, который не доверяет ни одной конструкции, пока не проверит её сто раз. Первые “мины” получились криво и пахли болотной смолой. Вторые – были уже точнее. Суть была проста и ужасна. Ведь он собирался использовать именно те свойства, что он изучил в расщелине – притяжение однотипных кристаллов, конфликт разнотипных, и их способность “спаиваться” – чтобы превратить встречу хищника с ловушкой в окончательное пожирание силы зверя.

Для этого он брал пустотелые черепа крупных камней, находка в обломках, выдалбливал внутренность, вставлял внутрь подставку из сплетённых жил, на неё укладывал связку кристаллов одного “типа”. Вокруг набрасывал полоски шкуры, чтобы не дать дорогостоящим осколкам рассыпаться при ударе. Сверху – каменную крышку с тонкой щелью-расположением, через которую “янтари” могли взаимодействовать с внешним полем. Важнее всего была дистанция. Корпуса ставились в ямки, вдвигаясь чуть ниже уровня земли, и маскировались мхом, листом и тонкой сеткой из лиан.

Вместо привычных капканов он применял триггеры, которые мир этого места понимал, что вибрационные петли из сухой кожи, звучащие полосы – когда зверь наступал, они щёлкали как сухие кости. Маленькие зеркала – чтобы ловить отблеск в глазах кровожадной твари и притянуть её взгляд. И “запаховые приманки” – кусок гадкой печени или сырое мясо, пахнущее сильнее всего. Он знал, что хищный зверь идёт на запах. И если запах сконцентрирован у мин, шанс срабатывания такой мины растёт по экспоненте.

Энергетическая “начинка” тут была специфической. Ключевой компонент – кристаллы. Он научился комбинировать их “по