Молот Пограничья - Валерий Пылаев

обочину, заглушил мотор, и дружинники принялись один за другим спрыгивать из кузова на землю. Оглядевшись по сторонам, я заметил, что обе машины остановились на развилке — хотя до заимки оставалось еще километра полтора-два.

— Дальше пойдем пешком, — пояснил дядя, выбравшись из «козлика». — От мотора шума много. Жихарь, ты самый глазастый — пойдешь со мной. Игорь — ты в середине, остальные…

— Пусти меня вперед. — Я подхватил ножны с Разлучником и махнул через борт кузова. — Если что — хотя бы смогу прикрыть остальных.

Дядя недовольно нахмурился, но спорить все-таки не стал. Видимо, сообразил, что Одаренный с зачарованным клинком в голове строя будет куда полезнее, чем в любом другом месте. А княжичу, особенно тому, которого государь только-только признал законным наследником рода, определенно не стоит прятаться за чужими спинами.

— Тогда хоть броню возьми. Отцовская. — Дядя со вздохом полез в багажник. — Только ремни затянем — я под себя подгонял.

Кираса из соединенных стык в стык пластин из кресбулата с наплечниками и рукавами из тонкой кольчуги наверняка весила чуть ли на вдвое больше крутой современной брони дружинников новгородского князя. Зато защиту обеспечивала не хуже: металл закрывал все тело, бедра и руки чуть ли не по локоть, однако почти не стеснял движений.

Рамиль с Боровиком облачились во что-то похожее, только чуть попроще, а остальные выдвинулись налегке, прихватив только штуцера и клинки с топорами. Только дядя шел без оружия — зато с длинным, чуть ли не в собственный рост прямоугольным чехлом из плотной кожи.

— Толку-то от этой брони… — вздохнул Жихарь. — Если попадешься, то уже и не поможет. А так хоть убежать успеешь.

— Вот и проверим, — усмехнулся я.

Примерно с километр мы прошагали за четверть часа, но потом дорога закончилась, и мне пришлось замедлить шаг, чтобы не отрываться вперед от дружинников. Раскатанный колесами автомобилей грунт понемногу сменялся мхом, который глушил топот ботинок — и я вдруг обнаружил, что ступаю в полной тишине.

— Как в гробу, — мрачно пробормотал кто-то за спиной. — Даже птиц не слыхать.

— Зато лежать мягко будет, — ухмыльнулся Жихарь. — Не вешать нос, судари. Тут всего ничего осталось — вон, заимку уже видно.

Приглядевшись, я заметил впереди сначала просвет между деревьями, а потом и частокол, окружающий небольшое здание в два этажа. Кривое и неказистое, явно когда-то построенное наспех из всего, что валялось в лесу, но за годы превратившееся в какое-никакое подобие человеческого жилья: окна надежно закрывали ставни, а крыша, пожалуй, выглядела даже получше, чем некоторые в Гром-камне.

— Ступайте тише! — Я поднял руку и достал из-за спины ножны с Разлучником. — Паук где-то рядом.

Во всяком случае — был, когда я пытался разглядеть его через алтарь пару часов назад. Металлическая тварь такого размера вряд ли умела перемещаться без шума, однако я не слышал ничего — если не считать хруста веток под ногами и тихого позвякивания снаряжения, доносившихся сзади. Нас с заимкой разделяла буквально пара десятков шагов, но никакой опасности так и не проявилось.

Точнее, я ее просто не видел. Зато чувствовал всем телом — как и остальные: раньше дружинники двигались колонной, а теперь жались все ближе друг к другу. Сбивались в кучу, будто темный и густой лес вокруг поляны сам по себе представлял угрозу, а кровожадные древние механизмы прятались за каждым стволом.

— Матерь милосердная… — Жихарь вытянул руку вперед. — Калитка-то открыта.

Действительно, между дверью из толстых досок и частоколом зияла щель. Слишком большая, чтобы ее могли оставить случайно.

— Держись за мной. — Я вытащил Разлучника из ножен и свободной рукой поймал Жихаря за куртку и оттянул назад. — У меня хоть броня есть.

Острие меча и калитку разделяла всего пара шагов, но я до сих пор ничего не слышал. Если за оградой и было что-то живое… или не-живое — оно затаилось. И начало двигаться, только мы подошли вплотную. С той стороны частокола раздался едва слышный шелест, который я скорее почувствовал, чем сумел распознать.

И тело само рвануло вперед, ребром ладони отводя в сторону уже нацеленный прямо на меня штуцер. Я замахнулся в ответ, но в последний момент все же успел удержать руку и ударил не клинком, а гардой.

И через мгновение уже прижимал к частоколу высокого коротко стриженого парня с безумными глазами.

— Ты… — сдавленно прохрипел он, отчаянно пытаясь вырваться. — Ты кто такой?

— Тихо! Тихо, Федот! — Дядя навис над моим плечом. — Свои!

— Ма…матерь милосердная!

Тело в моих руках обмякло и наверняка свалилось бы, не держи я его за ворот куртки.

— Давайте-ка все сюда. — Боровик чуть ли не силой затолкал нас в калитку. — И закрывайте скорее!

Федот все еще озирался по сторонам, как загнанный зверь, но теперь хотя бы не пытался драться — штуцер у него благоразумно отобрали. Взъерошенный, с неровной редкой щетиной и покрасневшими от усталости глазами, он скорее напоминал сумасшедшего, чем опытного вояку. И я мог только догадываться, что и за сколько дней ему пришлось пережить.

— Матерь милосердная, — повторил он. — Думал, вы уж не придете… Я сутки не спал!

— По тебе видно. — Я нахмурился. — Что здесь случилось? Ты видел?..

— Тише! — прошипел Федот. — Эта тварь где-то рядом!

— Какая тварь? Паук? — Дядя растолкал дружинников плечами. — Где он сейчас?

— Да кто ж его знает, Олег Михайлович. Как Иван удрал- так тут и бродит за оградой. Внутрь, слава Матери, не лезет — видимо, не заметил меня. Иначе уже давно бы… — Федот как будто понемногу успокаивался, однако одно лишь воспоминание о страшном госте вновь заставило его задрожать и втянуть голову в плечи. — Ему эти бревна — как спички. Я тут всю ночь сидел, а потом слышу — кто-то идет. Ну и выглянул…

Договорить бедняга не успел. Смолк, словно в один миг лишившись дара речи, и распахнутыми от ужаса глазами уставился на частокол. Я не сразу сообразил, в чем дело, и только когда все замерли, наконец, услышал звук. Который доносился издалека, откуда-то из-за деревьев — но с каждым мгновением становился все ближе… Достаточно близко, чтобы различить в шуме мерное гудение, металлический лязг и скрежет.

Будто прямо к заимке через лес вразнобой шагал небольшой отряд дружинников в плохо