Союз Тигра и Дракона - Ольга Михайлова

Что тут поделаешь? Сын господина Лу Гуана закрыл глаза усопшего, плача, стеная и бормоча: «Не печалься, дорогой отец, что оставляешь нас! Ты ушел в блаженство, и мы, твои родственники, надеемся воздать тебе посмертные почести, процветая в этом мире твоими благодеяниями!»

Далее, как водится, был приглашён даосский священнослужитель, нань-мо-лао. Он, творя молитву «Кай-Лу»[2], обратился к одной из душ покойного[3] с просьбой выйти из трупа и поспешить по её заслугам в элизий. Потом он составил гороскоп умершего и сообщил родным, где именно на пути к элизию находится душа, когда она вернется навестить их, а также какой вид она примет в следующей жизни.

Родственники с радостью узнали, что глава рода из-за своей праведности возродится в божественном облике. Затем несколько наёмных служителей у-цзо обнажили тело умершего, омыли его в тёплой воде, и облачили в одежды, соответствующие высокому рангу покойного. Пока они обряжали тело, члены семьи стояли, преклонив колени у ложа, на котором лежало тело. Так как в таких случаях не допускается присутствие беременных женщин, на церемонии не было невестки умершего.

На мёртвое тело господина Лу Гуана положили по его рангу три шелковых одеяния, и два человека начали бить в гонги. Во время одевания по обычаю выбросили жертвенное печенье из рисовой муки, которое до того лежало в чаше возле ног умершего.

— И тут, по словам приёмной дочери покойного, начались странности. Жертвенное печение на полу начало расплющиваться. Впрочем, это недостоверно: её глаза, видимо, застилали слёзы скорби по названному отцу, она могла и ошибиться. Просто привиделось. Потом, когда тело укладывали в гроб, служки у-цзо разошлись по углам комнаты и начали бить об пол большим молотком, чтобы напугать злых духов и тут, если снова верить молодой госпоже Лу Юншэнь, приёмной дочери умершего, раздался тихий смех. Однако это никем не подтверждается, кроме господина Лу Лана, дальнего родственника покойного. Ему тоже что-то такое послышалось, — скрупулёзно заметил Юань Цаньяо.

Так как покойный принадлежал ко второму высшему рангу, на его голову надели золотой венец, в рот положили жемчужину, золотую монету, серебряную монету, нефритовую монету, а также монету, изготовленную из яшмы. По обычаю, в гроб также опустили любимую вещь покойного: упакованную в драгоценный футляр «Книгу перемен». Говорят, он проводил за изучением её целые часы. Лицо покойного покрыли белым шёлковым покровом, а тело — двумя ярко-красными покрывалами. На дно гроба заложили незакрепленную доску с семью отверстиями. Между ней и дном гроба поместили немного извести и растительного масла. Всё по уставу.

И тут из дворца прибыли гонцы, извещая о будущем визите императора, пожелавшем в благоприятное время отдать дань уважения великому сыну империи. И потому, хоть обязанность закрыть гроб всегда возлагалась на ближайшего родственника, тут решили повременить и не заливать гроб асфальтом. В центре крышки гроба установили цзы-сунь-тай, украшение, означающее пожелание, чтобы род усопшего никогда не пресекался. Гробу надлежало оставаться в доме на протяжении сорока девяти дней, и рядом с ним в вестибюле установили жертвенник с портретом покойного и его именной табличкой.

Однако ещё до визита императора случилось нечто ужасное! Погиб сын господина Лу Гуана! Его тело обнаружили утром на десятый день траура в ужасном виде — оно было буквально разорвано на части и только по валяющейся рядом голове определили, кто это. В связи с трауром невестка, беременная жена погибшего, ночевала на женской половине. Но в доме живёт девочка из младшей ветви рода Лу — Лу Синь. Она прислуживает за трапезами. Явная дурочка. Так вот, она утверждает, но ночью видела покойного господина Лу Гуана, шедшего в покои своего сына, господина Лу Аня. Глупо, конечно, хотя молодая госпожа Лу Юншэнь утверждает, что Лу Синь — никакая не дурочка и с головой у неё всё в порядке.

— Но это, разумеется, просто бредни испуганных женщин. Однако кто мог совершить подобное? Ведь в спальне господина Лу Аня всё в крови, однако ни на одном из членов семьи не было ни следов крови, ни даже крохотной царапины! В итоге в доме, готовящемся к одним похоронам, оказалось два покойника!

Этого мало. Вы все знаете, как прочны гробы. Для их изготовления используют дерево циньша, оно очень тяжёлое и стенки гроба господина Лу были трёх цуней толщины, они были покрыты несколькими слоями красного лака и украшены золотыми цветами. И вот в эту же ночь гроб весь пошёл трещинами!

Сю Бань оторопело смотрел на канцлера, следователи переглядывались. Что? Как это возможно? Чень Сюаньжень слушал с тем же живым интересом, с каким обычно читал список блюд на постоялых дворах, а Ван Шэн меланхолично смотрел на дымящиеся в жаровне угли.

Юань Цаньяо продолжал рассказ.

Как и принято, семья покойного облачилась в траур лишь через три дня после смерти главы рода, поскольку ей вменялось в обязанность по меньшей мере в течение нескольких дней надеяться на воскресение. Но теперь в доме воцарился не просто траур, а ужас. Прибыли братья покойного господина Лу Гуана, все были просто ошеломлены свалившейся на род бедой. Привезли ещё один гроб, и гробы с телами двух покойников поставили на козлах рядом с алтарем предков. Зажгли поминальные лампы, чтобы они давали свет тем душам, которые оставались в мёртвом теле. Чтобы лампы могли гореть днём и ночью, в них усердно подливал масла внук господина Лу Гуана Лу Дань. Установив в зале гробы и лампы, родственники выстроились по обеим сторонам и со слезами и стенаниями поклонились духам умерших, потом вышли на улицу и горестно голосили.

— При этом, как вы знаете, крайне предосудительно в период траура бывать в театрах или слушать музыку, однако во дворе почему-то постоянно звучал цинь. И пока женщины облачались в траур, надевали на мебель покрывала, снимали картины, закрывали листами белой бумаги фрески и писали письма всем родственникам и друзьям покойного, сообщая о его смерти, музыка не умолкала. Но кто играл? Все домочадцы были на виду. При этом домочадцы, что скрывать, высказывали пакостные подозрения, что расправился с господином Лу Анем никто иной, как его сынок Лу Дань, чтобы прибрать к рукам имущество семьи и стать главой рода.

Юань Цаньяо тяжело вздохнул.

— И тут, когда все были во дворе, от гробов раздался крик. Все кинулись туда, что же предстало перед их глазами? Молодой господин Лу Дань был мёртв! Кто-то плеснул ему в глаза расплавленным маслом поминальных лампад и залил его в горло несчастному!

Сю Бань побледнел, как