Потерявшийся - Александр Викторович Горохов

мне не жалко, я повторюсь. Тем более, я теперь лучше представляю себе ассортимент товаров, которые могут предложить гелоры.

— Мой народ интересует золото и серебро. Покупать можете всё, что вам захочется, именно ни них.

Хотел добавить «любой каприз за ваши деньги», но не нашёл в гелорском разделе моего лексикона аналога земному слову «каприз».

Алп взгрустнул.ьги и сереброртимент товаров в столицуееамолётавизиижет

— Золото… Серебро… Где их взять?

Хм…

— Добыть. Или продать за него что-нибудь вашим дальним родственникам, обитающим неподалёку от города людей света. Они научились добывать золото на берегах реки, текущей через их земли. Пусть они почти всё покупают у нас, но ведь что-нибудь захотят купить и у вас. Ну, одежду, обувь, украшения, лакомства…

Хорошо, что вспомнил!

— Мне кажется, людям света очень понравятся ваши сушёные дольки сладких фруктов, — кивнул я на миску со сладостями, стоящую на столике. — Пряности, сушёные ароматные травы, листья и цветы, стволы деревьев с красивой древесиной, которые вы продаёте на Северный континент. Разные украшения и статуэтки из этой древесины и цветных камней. Сами прозрачные разноцветные камни. А что купить, вы сами разберётесь.

Позже, уже в постели, я дал совет и Зате:

— Купи кузницу с хорошим кузнецом. У моего народа очень хорошее железо, из которого можно ковать отличные изделия. Это железо в мелких кусках стоит у нас очень дёшево, а здесь всё, изготовленное из него, будет цениться.

Но это я сильно забежал вперёд.

— Жаль, что ты не поплывёшь с нами, — вздохнул Алп, выслушав мои советы.

— Если ты мне поможешь, то поплыву. И уже там, у своего народа, отблагодарю тебя за помощь.

— Но ты же сказал, что сам Адол-оп приказал тебе отплыть в столицу задолго до того, как в Маси придёт корабль моего компаньона.

— Адол-оп приказал. Только я не его воин и даже не гелор из Эсеса, а человек света. Корабль, на котором мне приказано плыть, отправится без меня. А ты и твой компаньон, если хотите, чтобы я помог вам не только советами здесь, но и там, у моего народа, то поможете мне добраться до других людей света. Тем более, ничего опасного делать вам не нужно.

В глазах Алпа читалась внутренняя борьба: страх перед человеком из окружения правителя страны боролся с жадностью. И жадность, как я и рассчитывал, победила!

— Хорошо. Что нужно сделать?

В тот же день я отправился к Секу. Если кто-то и поможет мне, то удобнее всего сделать это будет ему и его подручным, знающим едва ли не весь город. И, на что я и рассчитывал, многих в его окрестностях.

Видимо, Адол был полностью уверен в том, что я беспрекословно исполню любые его распоряжения. По крайней мере, ни у ворот усадьбы моей любовницы никакие стражники не торчали, ни следом за мной «топтуны» не ходили. Да и, как я убедился, сходив в «рыбацкую слободу», выходить из города мне никто не запрещал.

Тем не менее, некоторые меры я принял. Чисто чтобы не подставить людей, подрядившихся мне помочь. Не взявшихся, а именно подрядившихся, поскольку всем им было обещано вознаграждение за услугу, конечной цели которой они не знали. А кое-кому даже выплачен небольшой аванс, чтобы не передумали. По крайней мере, в отличие от арабов, которым платить что-либо вперёд нельзя ни при каких обстоятельствах (ни товара не получите, ни возврата залога), к слову, данному даже инородцу, гелоры относятся очень щепетильно. Даже Зату не поставил в известность о своих планах, обсудив задумку с Алпом позже, у него в гостях.

Купчиха, как я уже говорил, женщина умная и сообразительная, восприняла мои слова о том, что я не собираюсь отплывать из Маси по приказу «графа» как то, что я хочу где-нибудь спрятаться и таким способом «продинамить» его распоряжение. Но чисто по-женски решила, что это я собираюсь сделать ради того, чтобы остаться с ней, так что за такую «верность» сполна «отблагодарила» меня ночью.

Не знаю, что сыграло в пользу такого её решения: то ли у неё какие-то чувства ко мне проснулись, то ли ей со мной просто удобно, и нет никакого желания что-либо менять. Ну, а что? Свою порцию кайфа она со мной получает стабильно, риска беременности, которая, как я убедился по своим многочисленным семейным знакомым, обычно возникает в самый неподходящий момент, никакого. В её дела я не вмешиваюсь, лишь время от времени давая не самые глупые советы. Полученную «в наследство» от её покойного мужа долю имущества уже давным-давно отдал в её распоряжение.

В общем, уходил я под вечер, накануне дня, назначенного Адол-опом отплытия в столицу, с лёгкими угрызениями совести, что, в отличие от Оне, бросаю женщину, с которой установились почти семейные отношения, не по воле случая, а совершенно осознанно. И оправдывал себя лишь тем, что я никогда не обещал Зате оставаться с ней всегда.

Нун провёл меня через южные ворота, а когда небольшой распадок скрыл нас от взора с любой городской башни, свернул в сторону моря. Пара километров, и в резко, как всегда на юге, наступивших сумерках, мы выбрели к рыбацкой лодке, вытащенной носом на песок. А ещё через четверть часа начавшийся ночной бриз уже надувал парус лодки, уходящей от берега. За кормой светился голубоватыми искрами потревоженный планктон, а, когда рыбак поменял курс и повернул на юг, по левому борту на фоне лунной дорожки стали хорошо видны прибрежные холмы и мысы.

* * *

По тому, как за очередным мысом рыбак «свернул» к берегу, я понял, что наше плаванье близится к завершению. Итого примерно четыре ходовых часа от окрестностей Маси. Вот только парус, ещё справлявшийся с боковым ветром, пока мы двигались вдоль побережья, пришлось убрать: ночной бриз дует с суши в море. Против ветра — только на вёслах. На которые пришлось сесть мне и Нуну.

Работа, хоть и трудная физически, но особых навыков не требует. Тем более, с моим феодосийским опытом работы спасателем. Разве что, нужно согласовать со вторым гребцом энергичность и темп гребков. Но мы уже минут через пять приноровились друг к другу, и нашему «капитану» приходилось лишь чуточку подправлять направление румпелем.

Правда, чем ближе к берегу, тем становилось темнее (лунная дорожка укорачивалась по мере нашего движения), и размах прибойных волн увеличивался. Дойдя до такой амплитуды, которая на крымском побережье свойственна для двухбалльного волнения. Ещё не шторм, но мотает уже изрядно. Но это на