Эскадрон особого назначения - Александр Альбертович Самойлов

тянется во фрунт и ест глазами начальство, то есть меня.

Ни дать ни взять отличник боевой и политической подготовки.

– Трубишь ты знатно, музыкально и громко…

– Рад стараться, вашбродь!

– А ведь ты из нечистой? Обзовись перед командиром, кто ты есть, – внимательно смотрю на трубача, ожидая реакции.

Не каждый признается, что он – не такой как все.

– Блуд, вашбродь, – скромно тупит глазки Микола.

Трахаль-террорист, что ли? Я про таких даже не слышал, хотя, конечно, многие из нечистой силы имеют повышенный сексуальный аппетит. Взять, к примеру, моего ординарца-домового… Но это отдельный разговор.

– Это как, Микола? Разъясни командиру.

– С дороги людей сбиваю. Заставляю блуждать. Не токмо в незнакомом месте, но и там, где чоловику усё знаемо. Да хоть на собственном дворе.

– И меня можешь сбить?

Микола смотрит на меня внимательным взглядом. Моргаю. И передо мной не Микола, а крупная птица с волочащимся крылом, бежит от меня, а я за нею, словно в тумане, и одно желание в голове – схватить. А птица не дается. И так хочется ее поймать, что аж голова кружится.

– Стоп, вашбродь. Довольно. – Трубач дергает меня за руку. – Вы уже третий раз вокруг куста наворачиваете.

Наваждение спадает, трясу головой. Эдакий ценный кадр – а его в трубачи! Странно…

– Микола, а ты только одного человека можешь так водить? – загораюсь я.

– До десятка, я ишо молодой блуд. Дед мой к пятидесяти годам целый обоз под Сумами три дня вокруг ярмарки водил, так и не дал расторговаться.

– И за что это он их?

– Дочку его, матушку мою, хотели обидеть.

Определенно такого ценного кадра надо определить в разведвзвод. А что касается трубы… Найдем того, кто будет из нее рулады выводить. А Микола пусть пользу другим способом приносит.

Еще один кадр из молодого пополнения привлек мое внимание – и вновь царапнул грудь амулет и взгляд отметил темную ауру.

А так даже странно – высокий мужик, справная амуниция, но… одноглазый.

Сначала замираю – не веря себе. Ерунда какая-то. Не может быть! Интересно, кто это инвалида в строй поставил? Кто взял грех на душу?!

Останавливаюсь перед ним – сразу наваливается тягостное ощущение. Что-то давит на душу, мутит.

– Фамилия?

– Лявон Горощеня, вашбродь!

– Откуда?

– С под Кричева, Могилевская губерния.

Белорус, выходит… А неплохой такой у меня интернационал намечается.

– А с глазом что?

– З нараджэння такой[5], – вздыхает солдат.

– И одноглазого в армию взяли? – потрясенно произношу я.

– Так у тым сутнасць мая[6].

– И в чем твоя сущность, Горощеня?

– Я – лихо одноглазое.

Оп-паньки… Не буди лихо, пока оно тихо. Машинально делаю шаг назад и мысленно осеняю себя крестом.

И что с ним делать? Он же приносит неудачу всем, кто рядом с ним.

– А ты на всех подряд так действуешь, Лявон, или выборочно?

– Да сваіх магу сябе утаймаваць, а супраць ворага стрымлівацца не стану[7].

– Что еще я должен про тебя знать?

Горощеня мнется.

– У вас, вашбродь, унтер старшой – лешак?

– Старший унтер-офицер Бубнов – леший.

– Гэта дрэнна. У нас з імі заўседы варожасць[8].

– И как с вами быть? Мне только демонической вражды в эскадроне не хватает! – в сердцах восклицаю я.

Горощеня беспомощно пожимает плечами.

– Кузьма! – зову ординарца.

Скоробут тут как тут.

– А скажи-ка, милый друг, что нам с этим чудом делать?

Ординарец-барабашка смотрит на лихо, и вижу, что и ему не по себе. А нам всем вместе воевать – врага бить.

– У тебя мешок есть, братишка? – мой ординарец внимательно смотрит на Горощеню.

– За плячыма, як мае быць па статуту[9], – отвечает тот.

– Да не сидор твой, а «тот мешок»?

Одноглазое лихо кивает, хлопает себя по карману, порываясь продемонстрировать. Кузьма машет руками.

– И не вздумай показывать! Держи при себе. – Скоробут чешет в затылке, поворачивается ко мне. – Вашбродь! Есть способ. Нужно в пару к нему банника. Ну, и все подразделение, где Лихо служит, два раза в неделю парить в бане.

– Весь эскадрон?

– Отделение. Остальным хватит раза в неделю.

Так… Банник у нас Ипполитов, родич Бубнова. Унтер.

– Кузьма, давай сюда Ипполитова. Живо.

Пока ждем Ипполитова, спрашиваю лихо:

– А что за мешок, который не надо доставать?

– Я туды ўсе радасці і дабрыні складаю, у каго адымаю[10].

Нет, барабашка мой прав, только нам депрессии и не хватало, а вот врагу… Ага, вот и Скоро-бут с Ипполитовым.

– Вот тебе напарник, унтер, – киваю Ипполитову на Горощеню, – небось, знаешь, как его обуздать, чтобы своим беды не было.

– Есть, вашбродь, – не скажу, что Ипполитова обрадовал мой приказ, но на то я и командир, чтобы выполнять мои распоряжения.

– Особо гляди, чтобы с Бубновым, свойственником твоим, у лиха проблем не возникало. И еще… – Поворачиваюсь к Лявону. – Горощеня, ты грамотен?

– Никак нет, вашбродь.

– Обучишь рядового Горощеню чтению и письму. И счету. Свободны.

Ипполитов уводит за собой лихо одноглазое. В остальном пополнение как пополнение, нечисти больше нет.

Переходим к офицерам – будущим взводным. Трое корнетов и поручик.

Будем знакомиться.

– Поручик Цирус Федор Федорович, – поручик уже вполне зрелый мужчина с густыми усами по моде нынешнего времени.

– Очки не мешают в бою, Федор Федорович? – серьезно интересуюсь у поручика.

– Никак нет, господин штабс-ротмистр, – Поручик смущенно стягивает с переносицы очки-велосипед в круглой металлической оправе.

– Корнет Измайлов Евгений Евгеньевич, – козыряет один из корнетов.

– Корнет Каульбарс Василий Александрович.

– Корнет Трубецкой Андрей Васильевич.

Трубецкие фамилия известная[11]. Даже мне.

Представляюсь в ответ:

– Штабс-ротмистр Гордеев Николай Михайлович. Вечером прошу ко мне, поговорим по душам, поймем, кто чем живет и дышит, познакомимся накоротке. Нам с вами, господа, бок о бок врагу головы подставлять. Командовать вам предстоит взводами, но прошу учесть, эскадрон у нас непростой. Специального назначения.

– Готовы принять командование вверенными подразделениями, – Цирус, по старшинству, берет слово за младших товарищей.

– Господа, вы уже в курсе, что подразделение у нас непростое. Можно сказать, экспериментальное. Задача – разведка и диверсии на территории противника. До вечера присмотритесь, чем занят личный состав. Составьте мнение. Поделитесь со мной. Так и определимся.

Оглядываюсь в поисках своего ординарца.

– Кузьма, проведи господ офицеров по расположению, разъясни, что к чему. Но сперва – обед и баня с дороги.

– Исполним, вашбродь, – Скоробут берет под козырек. – Господа офицеры, прошу за мной.

Господи, у меня же еще вольноопределяющиеся! С одной стороны, рядовые, а с другой – добровольцы, многие с высшим образованием, и даже из известных аристократических фамилий.

Подхожу.

Во главе группы вольноперов унтер. Он же первым