"Современная зарубежная фантастика-2". Компиляция. Книги 1-24 - Дженн Лайонс

Несмотря на это, Робин не останавливался, пока они не дошли до Хай-стрит. Дорога была свободна. Они были одни, задыхаясь в темноте.

— Черт возьми, — пробормотал Рами. — Проклятье…

— Извини, — сказал Робин.

— Не стоит, — сказал Рами, не встречаясь взглядом с Робином. — Ты поступил правильно.

Робин не был уверен, что кто-то из них в это поверил.

Теперь они были гораздо дальше от дома, но, по крайней мере, вернулись под фонари, где можно было увидеть приближающуюся беду издалека.

Некоторое время они шли молча. Робин не мог придумать, что сказать; все слова, которые приходили на ум, тут же умирали на языке.

— Черт возьми, — снова сказал Рами. Он резко остановился, положив одну руку на свой ранец. — Я думаю… подожди. — Он покопался в своих книгах, затем снова выругался. — Я забыл свой блокнот.

У Робин перехватило дух.

— В Холиуэлле?

— В Боде. — Рами прижал кончики пальцев к переносице и застонал. — Я знаю где — прямо на углу стола; я собирался положить его сверху, потому что не хотел, чтобы страницы были смяты, но я так устал, что, наверное, забыл.

— Может, оставишь до завтра? Я не думаю, что клерки будут его перекладывать, а если и будут, то мы можем просто попросить…

— Нет, там мои конспекты, и я боюсь, что завтра они заставят нас читать. Я просто пойду назад…

— Я принесу, — быстро сказал Робин. Это казалось правильным поступком; это было похоже на заглаживание вины.

Рами нахмурился.

— Ты уверен?

В его голосе не было борьбы. Они оба знали то, что Робин не сказал бы вслух — что Робин, по крайней мере, может сойти за белого в темноте, и что если Робин встретит мальчиков из Балиола в одиночку, они не обратят на него ни малейшего внимания.

— Я не задержусь и на двадцать минут, — поклялся Робин. — Я оставлю его у твоей двери, когда вернусь.

Оксфорд приобрел зловещий вид, когда он остался один; свет фонарей был уже не теплым, а жутким, вытягивая и искажая его тень на булыжниках. Бодлиан был заперт, но ночной клерк заметил его, машущего рукой у окна, и впустил его внутрь. К счастью, это был один из прежних сотрудников, и он без вопросов пропустил Робина в западное крыло. В читальном зале царила кромешная тьма и холод. Все лампы были выключены; Робин мог видеть только в лунном свете, проникавшем в дальний конец комнаты. Дрожа, он схватил блокнот Рами, сунул его в свой ранец и поспешил за дверь.

Он только успел пройти четырехугольник, как услышал шепот.

Ему следовало бы ускорить шаг, но что-то — тональность, форма слов — заставило его остановиться. Только после того, как он остановился, чтобы напрячь слух, он понял, что слушает китайский язык. Одна китайская фраза, произносимая снова и снова со все возрастающей настойчивостью.

«Wúxíng».

Робин осторожно прокрался за угол стены.

Посреди Холивел-стрит стояли три человека, все стройные молодые люди, одетые полностью в черное, двое мужчин и женщина. Они возились с сундуком. Дно, видимо, выпало, потому что на булыжниках валялись серебряные слитки.

Все трое посмотрели вверх, когда Робин подошел к ним. Человек, яростно шептавший по-китайски, стоял спиной к Робину; он повернулся последним, только после того, как его товарищи застыли на месте. Он встретил взгляд Робина. Сердце Робина застучало в горле.

Он мог бы смотреться в зеркало.

Это были его карие глаза. Его собственный прямой нос, его собственные каштановые волосы, которые даже на глаза падали одинаково, беспорядочно распускаясь слева направо.

В руке мужчина держал серебряный слиток.

Робин мгновенно поняла, что он пытается сделать. Wúxíng — в переводе с китайского «бесформенный, бесплотный»[777]. Эти люди, кем бы они ни были, пытались спрятаться. Но что-то пошло не так, потому что серебряный стержень едва работал; изображения трех молодых людей мерцали под фонарем, иногда они казались полупрозрачными, но они явно не были скрыты.

Двойник Робина бросил на него жалобный взгляд.

— Помоги мне, — умолял он. Затем по-китайски: — Bāngmáng[778].

Робин не знал, что заставило его действовать — недавний ужас перед мальчиками из Баллиола, полная нелепость этой сцены или вид лица его двойника — но он шагнул вперед и положил руку на прут. Его двойник без слов отпустил ее.

— Wúxíng, — сказал Робин, вспомнив мифы, которые рассказывала ему мать, о духах и призраках, скрывающихся в темноте. О бесформенности, о небытии. «Невидимый».

Стержень завибрировал в его руке. Он услышал звук из ниоткуда, вздох.

Все четверо исчезли.

Нет, исчезли — это не совсем то слово. У Робина не было слов для этого; это было потерянное в переводе понятие, которое ни китайцы, ни англичане не могли полностью описать. Они существовали, но не в человеческом обличье. Это были не просто существа, которых нельзя было увидеть. Они вообще не были существами. Они были бесформенными. Они дрейфовали, расширялись; они были воздухом, кирпичными стенами, булыжниками. Робин не осознавал своего тела, где кончается он сам и начинается брус — он был серебром, камнями, ночью.

Холодный страх пронзил его разум. Что, если я не смогу вернуться?

Через несколько секунд в конце улицы появился констебль. Робин перевел дыхание и сжал прут так сильно, что по руке пробежала боль.

Констебль смотрел прямо на него, прищурившись, не видя ничего, кроме темноты.

— Их здесь нет, — крикнул он через плечо. — Попробуйте поискать их наверху, в Парксе…

Его голос затих, и он устремился прочь.

Робин уронил прут. Он не мог удержать его в руках; он уже почти не осознавал его присутствия. Он не столько разжал пальцы, сколько с силой оттолкнул прут, пытаясь отделить свою сущность от серебра.

Это сработало. Воры вновь материализовались в ночи.

— Поторопитесь, — призывал другой человек, юноша с бледными светлыми волосами. — Засунь это в свои рубашки и давай оставим этот сундук.

— Мы не можем просто оставить его, — сказала женщина. — Они проследят.

— Тогда собирайте вещи, давайте.

Все трое начали собирать серебряные слитки с земли. Робин на мгновение замешкался, его руки неловко болтались по бокам. Затем он наклонился, чтобы помочь им.

Абсурдность происходящего еще не дошла до него. Он смутно понимал, что все происходящее должно быть очень незаконным. Эти молодые люди не могут быть связаны с Оксфордом, Бодлианом или Институтом перевода, иначе они не стали бы бродить по городу в полночь, одетые в черное и скрывающиеся от полиции.

Правильным и очевидным поступком