Тяжёлая реальность. Калейдоскоп миров - Хайдарали Мирзоевич Усманов

На одном из фрагментов приборы отметили длину более пяти километров – древний колосс, разорванный надвое. Даже его обломки излучали странный, плотный фон – остаточную энергию, непостижимо древнюю, но всё ещё живую. Это была метка, которая заставила его сердце резко участить своё биение. Очень крупный силуэт, вытянутый и угловатый, с носовой частью, как у клинка, с торчащими по бортам выступами. На дисплее цифры бежали в стиле тревоги – длина порядка пяти километров. Гигант. Он неподвижен в пространстве, но вокруг него – хаос. Обломки, как стружки, вросли в его броню. По форме он напоминал древние описания – массивный, зубчатый клин, но был покрыт шрамами времени. Это был не просто утиль. Это – явно были останки большого корабля, который когда-то нес в себе логику битв и порядок строения.

Кирилл аккуратно увеличил масштаб изображения. Сенсоры корвета быстро считали не только форму, но и “паразитные” поля. Ряды резонаторов, не совпадающие с известными ему стандартами… Частотные паттерны, повторяющиеся, но искажённые, словно мелодия, сыгранная на смещённой настройке… В одном участке обнаружилась странная фазовая рябь – локальные флуктуации метрики пространства, которые записи гномов когда-то описывали как остатки “ткани” Левиафанов. На экране появились голограммы. Линии разреза – ровные, как по линейке. Эти шрамы – не следы взрыва. Это были следы резонансного воздействия, разреза, что пробегает по металлу со степенью точности, недоступной обычной артиллерии.

Но Кириллу был известен и риск. Где огромный корпус – там нередко и “тени”. Так что он перевёл всё своё внимание на микрофичи – локальные поля около корпуса. Датчики зафиксировали аномально высокий уровень фраттической дисперсии. Маленькие, быстрые скачки частиц в зонах, что по симметрии выглядят как “руны” – черточки и плашки, выложенные по поверхности бронелистов. Эти “руны” были видны не оптикой, а на субпространственных каналах. Изменение фаз… Затенение инфракрасного спектра в строго регулярных линиях… Кирилл мысленно провёл определённую параллель. Гномьи рунные узоры, левиафанские метки, резонансные разрезы – всё это постепенно срасталось в одну картину, где технология и знак становились одним единым целым.

Потом появился ещё один слой данных. На поверхности гиганта лежал своеобразный налёт – не простая коррозия, а тончайшая сеть крошечных элементов, которые наглядно откликались на внешние поля. При подаче тестового низкоэнергетического импульса “Трояна” эти микрочастицы вздрагивали и, кажется, как бы шевелились – в реальности это лишь изменение отражательной способности, но достаточное, чтобы считать, что есть функция отклика, и она не была пассивна. Микроскопические роботы? Наноструктуры? Кирилл помнил записи гномов:

“Чёрный песок, что живёт.”

Теперь-то он и сам видел следы этого песка, слепившегося на броне в виде тонкой корки.

Мысленно усмехнувшись, он переключился на гравиметрию. Большой корпус искажал гравитацию вблизи себя – но искажение не коррелировалось с массой. Пустые отсеки тяжелели, а цельные блоки выглядели легче. Это могло означать, что внутренние пустоты были заполнены полями, удерживающими структуру, или – что страшнее – что в недрах объекта работают активные устройства, удерживающие форму посредством тонких полевых сетей. Вимперы этих сетей регистрируют спорадические вспышки – короткие, накрывающие весь корпус электрические выбросы, словно сердце, делающее слабые толчки.

Однако всё это было лишь тенями прошлого. Кирилла интересовала цель глубже – тот самый корабль, что в старых архивах именовался “сосудом Древних”. И когда спустя сорок семь часов плавного дрейфа, всё же корвет вышел на границу центрального скопления – приборы впервые подали отчётливый сигнал.

Впереди, за пеленой мельчайших обломков и облаков серебристой пыли, начало проступать нечто достаточно крупное. Сначала это были только контуры, словно сама тьма меняла форму. Затем появился он… Резкий, угловатый силуэт, прорезающий пространство, будто застывший клинок.

В самом центре зоны аномалий, где плотность обломков достигала экзальтированных значений, где туман сгущался до такого состояния, что фотонному лучу приходится пробираться, как руке в густой ткани, сенсорный комплекс корвета вывел на экран сравнительно небольшую, по крайней мере по сравнению с этим пятикилометровым гигантом, резко очерченную фигуру. Малая, но чёткая. Силуэт, который он узнал по гномьим эскизам. Клин восьмисот метров? Нет… Немного больше. Профиль того самого узнаваемого парнем Дредноута, вытянутый, бронированный, с носовым выступом, что якобы напоминает легендарный “Рассекатель” из вселенной Звёздных войн. Только тут – в уменьшенном виде, или, возможно, в фрагменте. Пока что это был не весь дредноут, а его профиль, оставшийся в глубине этого пространства, как отголосок великого корабля Древних. Его сигнатура била по частотам, на которых “Анвил” и дал сильный отклик. Кристаллические структуры, характерные нелинейные крены, и сложнейшая матрица узлов памяти на борту.

Кирилл сразу же почувствовал, как он нервно сжал своими пальцами поручень своего кресла. Это и было то, что он так старательно искал. Не просто масштабный обломок, а полноценный артефакт. Тот самый объект, чья внутренняя архитектура содержала в себе следы левиафанской технологии. Или, по крайней мере, построенная на тех же принципах. Сейчас он видел на экране места, где внешний клин был словно “вшит” в поле. Там блестели кластеры кристаллов… Там – следы тех самых рун, что читались как приглашение к гибели… И вокруг – тонкая, почти невидимая сетка, которая, по данным “Анвила”, реагировала на конкретные частоты и фазовые соотношения.

С трудом сдерживая дрожь нетерпения, он запустил более глубокую процедуру. Узкое, направленное сканирование с шумовой маскировкой. Система практически сразу ответила ему, аккуратно выдавая сырые срезы. Спектр материалов, разложенный на составляющие… Логарифмы частот резонанса… Фрагменты кодовой матрицы, похожей на языки – не человеческие, а машинные, с рунами внутри… В одном фрагменте ему даже послышался не просто ритм, полноценный паттерн. Регулярность, которую можно распознать и, при большом умении, даже как-то использовать.

Но всё это – и есть нож. Кирилл знал, что если он начнёт пробиваться на этот объект без подготовки, он может не просто активировать наноботы. Он может разбудить всю спящую систему, которая способна реагировать локально и разрушать всё, что подойдёт слишком близко. Он помнил последние записи гномов:

“Тени защищают спящий клинок.”

И эти “тени” – не эфемерные духи, а материальные рои. И припоминание о “чёрном песке” снова прорывается сквозь его технический анализ.

Он сразу отмечал зоны, пригодные для безопасной работы. Участки с меньшей плотностью нанокорки, карманы, где резонанс ниже, линии подхода, где можно зацепиться крюками. На экране он размечает “светлые” и “тёмные” коридоры. Где есть риск, а где – шанс. Всё это – не догма, а сценарий. Если у него всё получится, то Кирилл получит полноценный доступ к “сердцу” этого корабля… Если же нет – то