Темный орден (Оболенский, том 3) - Алекс Хай

точно ее не подавала. Я метнул взгляд на кровь, которую пролил — и одним жестом, в который вложил остатки сил и воли, поднял всю ее в воздух. Кровь — это носитель силы, ее сосредоточие… Я лишь высвободил все, что в ней было, а сама кровь уже была на свободе…

— Ааа!

Вергилий истошно закричал, когда поднявшаяся в воздух кровь метнулась к нему и залепила ему глаза. Загустевшая, впитавшая Тьму, она вцепилась в его лицо и горло, словно прожигая кислотой. Старик убрал когти и инстинктивно ухватился руками за лицо, пытаясь отодрать этот колдовской гудрон. Но не мог.

«Воля», — подсказал Тьма. — «Продолжай использовать волю. Вся твоя сила подчиняется ей. Просто направь ее куда следует».

У меня уже не было сил подняться. Но я последовал совету этого бархатного голоса. Собрал клубочек Тьмы и придавил им Вергилия так, что тот потерял равновесие и рухнул, продолжая корчиться и скулить. А затем подполз, держась за сквозную рану. Черт, почему я все еще был жив? Это же не кино… Я уже по всем пунктам должен был испустить дух.

Я дополз до Вергилия, оставляя багровый кровавый след. Старик почти перестал корчиться, но я чувствовал, знал каким-то непостижимым образом, что ему осталось совсем немного. Привалившись к нему, я сомкнул руки на его шее, и моя собственная кровь, облепившая ему лицо, почуяв хозяина, начала тянуться ко мне обратно…

«Порежь. Так будет быстрее и легче. Хоть ногтем».

Уже плохо соображая, я огляделся по сторонам. Ничего острого, кроме… я отцепил булавку, приколотую к лацкану сюртука Вергилия. Быстро кольнул… И не успел даже отбросить ее в сторону, как инстинкт, мой собственный темный дар, захватил меня.

Я вцепился ему в горло, вбирая в себя все, что мог. Тьму, остатки собственной крови, родовую природную силу Вергилия — оказалось, изначально он был пиромантом. Голова закружилась в жуткой эйфории. Сила входила в меня, смешивалась с моей кровью, а я продолжал «пить» ее, потеряв голову от жажды. Лишь когда последняя капля Тьмы покинула тело старика, я оторвался от него — одновременно опустошенный и наполненный, удовлетворенный и усталый, как после хорошего марафона с Феодорой…

«Превосходно, Хруст», — отозвалась Тьма в тот момент, когда я рухнул на пол рядом с уже умершим Примогеном, больно стукнувшись головой о вымощенный плиткой пол. — «Первый истинный дебют удался».

— Почему дебют? — прохрипел я. — Это уже не впервые…

«Потому что ты наконец-то сделал это с пониманием дела. И даже проявил своего рода творческий подход. Ты вообще любишь нестандартные решения. А что до Вергилия… Что ж, он сам облегчил тебе задачу, заставив тебя защищаться».

Ага. Теперь еще придется объяснить все это Совету. Я только что убил Примогена Ордена, в его собственном кабинете. И Кассий точно меня раскусит. Что сделает со мной Орден? Или хотя бы попытается…

Словно подтверждая мои слова, двери кабинета распахнулись. У меня не было сил даже поднять голову, но я услышал топот разных пар обуви: мягкие комнатные туфли распорядителей, глухой стук мужских ботинок… Меня трясло, а крови внутри бурлила, словно переваривала новую гигантскую порцию силы. Смертельная сквозная рана начала зудеть, словно собралась зарасти сама собой…

— Тьма вездесущая! — воскликнул отец Кассий.

Я с трудом повернул голову на звук и увидел колдуна, вбежавшего в кабинет в сопровождении двух слуг Примогена. Кассий бросился ко мне.

— Что здесь случилось?! — он, видимо, хотел поднять или тряхнуть меня, но, увидев рану, отнял руки. — Кто это сделал, Владимир?

«Молчи!» — велела Тьма.

Почему? Как будто это сильно изменит ситуацию… Кассий видел Тьму во мне, она его едва не прикончила. Он все прекрасно понимал. И наверняка догадается, что Вергилий просто попытался избавиться от меня в частном порядке. Ну а там… Мое кунг-фу оказалось сильнее, вот и все.

«Молчи», — повторила Тьма.

Я молча уставился на Кассия. Распорядители подбежали к телу Вергилия, один из них присел на корточки над стариком и, не говоря ни единого слова, просто жестом констатировал смерть.

Дверные петли снова скрипнули. Распорядители и Кассий отреагировали быстрее, я помедлил. Но даже не поворачивая головы узнал стук каблуков Друзиллы. Только на этот раз Прима тоже была не одна.

Я с трудом перевернулся набок и наконец-то разглядел вошедших. Друзилла явилась в сопровождении двух женщин в черном. Судя по возрасту, одежде и украшениям, не сестры, а уже матери. Кажется, одну из них я уже видел во время своего прошлого визита в этот дворец, но на Совете она не присутствовала. Была среди организаторов и встречающих.

По безмолвной команде Друзиллы женщины закрыли двери кабинета и повернули ключ в замочной скважине.

Прима сделала несколько шагов, не говоря никому ни слова, не поприветствовал никого даже кивком. Она напряженно смотрела на голого и раненого меня, на высохшего Вергилия, на встревоженного Кассия…

— Мертв, — зачем-то отчитался один из распорядителей.

— Благодарю, это и так заметно, — проворчала старуха. — Подойдите ко мне. Оба.

Слуги замешкались и озадаченно переглянулись.

— Не вынуждайте меня напоминать вам о субординации, — раздраженно бросила Друзилла и поманила пальцем обоих. — В случае смерти вашего господина вы подчиняетесь воле Совета, и единственный представитель оного здесь сейчас — я.

Точно. Слуги здесь тоже, можно сказать, передавались по наследству и распределялись в зависимости от надобностей. Чаще всего члены Ордена не меняли помощников, которых получили еще в молодости. Например, послушникам слуги не полагались, и я стал исключением: мне выделили камердинера Дионисия авансом и наверняка по настоянию Друзиллы.

Братья и сестры — то есть те, кто прошел посвящение и испытания, начал развивать свои дары и даже получил определенную функцию при Ордене — получали право взять одного слугу. В редких случаях выделяли двоих.

Отцы и Матери имели в среднем от двух до пяти помощников. Здесь уже были и камердинеры, и секретари, и даже шоферы. Свита Примогенов могла состоять из десятка, а то и двух слуг, причем в свиту могли входить также и другие одаренные Тьмой братья, сестры или отцы.

Всех их объединяла закрытость и жесткая, почти феодальная, иерархия. Иногда мне казалось, что на ней да на церемониале и этикете и держался весь Орден. Иначе эти наделенные сверхсилой и властью отцы и матери давно бы друг друга перегрызли.

— Как пожелаете, Прима.

Распорядители одновременно отошли от бывшего господина и направились к Друзилле. И едва они приблизились, как старуха кивнула сопровождавшим