Николай Метельский - Меняя маски

Ознакомительный фрагмент

— Это… кто? — Похоже, стариковские нервы не рассчитаны на подобное. Но это фигня, сейчас я скажу ему, кто это.

— Шина, Кента-сан. Она такая затейница.

Открыв дверь, встретил злой взгляд. Звонить Шина перестала, только услышав, как открывается замок, и сейчас она стояла, уперев левую руку в бедро, а правой держа школьный портфель.

— Совсем охамел, нахлебник, мне тебя что, весь вечер прикажешь ждать?

Не понял. Это как понимать? Что значит нахлебник? Нахлебник у кого? Да и какого черта она такими словами бросается? И ладно если бы в шутку сказала, но ее тон не оставляет сомнений в том, что это было ничем не завуалированное оскорбление.

И даже не спросив у меня разрешения, оттолкнув меня с прохода, зашла в МОЙ дом. Это уже даже не наглость, это хамство. Я даже поначалу не понял, что происходит, она всегда была нагловатой, но сейчас переступила всякие рамки приличия. Но к тому времени как я пришел в себя, она уже была в гостиной, а ругаться с Шиной при ее деде мне было как-то неудобно. Так что пришлось засунуть свое возмущение с ежесекундно повышающейся злостью куда подальше, сделать морду кирпичом и проследовать за ней. Не забыв закрыть дверь.

Шину я застал посреди гостиной, мнущуюся и смущенную.

— Привет, деда, а что это ты тут делаешь? — Охренитительный вопрос.

Старик посмотрел на нее, потом через ее плечо на меня.

— Да так, дурью маюсь. В отличие от тебя, насколько могут судить мои уши.

— Ну я… это… Ой, а ты опять кофе этого придурка пьешь. Совсем свое здоровье не жалеешь. Давай я лучше тебе чай сделаю. — И быстренько подхватив чашку с блюдцем, направилась на кухню. Однако не преминула бросить, проходя мимо меня: — А то этот недомужчина тебя совсем в гроб вгонит.

Проводив ее взглядом, я сел обратно на диван. Похоже, пора рвать с ней всякие отношения. Это уже ни в какие ворота не лезет. То, на что я мог не обратить внимание наедине, в присутствии кого бы то ни было звучит совсем иначе. А это ее «недомужчина», вообще без комментариев. Будь она парнем, я бы ей руки-ноги переломал. И не посмотрел бы ни на присутствие ее деда, ни на ее бойцовский ранг. Благо, уже с год как, почти восстановил свои возможности. М-да, почти. Впрочем, на нее с лихвой бы хватило.

Немного успокоившись, глянул на старика. Что я могу сказать? Ей явно достанется дома. Лицо деда сейчас — наглядное пособие по действию лимона на среднестатистического человека.

— Я приношу свои извинения за слова… и действия своей внучки. — Ему явно не понравилось, как Шина ведет себя в чужом доме. Я-то привык, а вот он с этим столкнулся впервые. Даже странно, за все те годы, что мы соседствуем, он впервые видит, как Шина ведет себя у меня. Как будто этот дом принадлежит ей, а я тут просто в гостях, если кто не понял.

— Извиняться надо ей, а не вам.

— В первую очередь мне. — Япония тудыть ее. — Я ее дед, и ее воспитание…

— Вы уж извините, что перебиваю, Кента-сан, но от вас тут мало что зависит. Шина уже не ребенок, и все, что можно, в нее уже вложено. Если человеку на роду написано быть маньяком-убийцей, то, как его не воспитывай, именно им он и вырастет. А если баба родилась стервой, то ее уже ничто не изменит.

— Весьма спорное утверждение.

— Не весьма, Кента-сан, просто спорное, и я это понимаю. Просто таково мое мнение. Если в двух одинаковых семьях, с одинаковым достатком, с родителями, у которых одинаковый характер, на одинаковой социальной ступени, даже с похожими друзьями родителей, вырастают совершенно разные дети, это что-то да значит.

— И ты с подобным встречался лично?

— Да. — Причем и в моем мире, и в этом.

— Ну, не будем спорить. У каждого свое мнение. Я же считаю себя обязанным извиниться перед тобой. — Я в ответ лишь махнул рукой. — Вернемся домой, и я обязательно поговорю с ней.

— Лучше расскажите все Кагами-сан, уж она-то устроит ей мать Кузьмы.

— Что?

— Русское выражение такое.

— М-м-м, понятно. Пожалуй, ты прав, кому как не матери объяснять, как нужно вести себя девушке.

Вскоре вернулась Шина, неся поднос с двумя чашками. Одну она поставила перед стариком, а вторую взяла сама. Ну а я потянулся за сигаретами.

— Хм, кажется у меня что-то со зрением, — задумчиво произнес Кента, даже не притронувшись к своему чаю. — Никак не могу найти третью чашку.

— Это потому, что ее нет, деда.

— А почему ее нет?

— Потому что мелкий и сам может сделать себе чай, если захочет. — А вот это она зря, лучше б дурочку сыграла и хоть как-нибудь попыталась отмазаться.

— Шина, позорище ты рода, иди-ка ты домой. — Приветливые интонации старика никак не согласовались со смыслом его фразы.

— Что? — Судя по писку девчонки, в словах и интонации своего деда она услышала гораздо больше, чем я. Что, конечно, не удивительно.

— Марш домой, и до моего возвращения носа оттуда не высовывай! — негромко, но веско припечатал глава клана Кояма.

Вскочив с места, Шина метнулась к выходу из дома. Пусть и не бегом, но ОЧЕНЬ быстро. Через пару мгновений вернулась обратно и, подхватив школьный портфель, столь же шустро исчезла.

Н-да, ситуация. Это как если бы к вам пришел лучший друг… не-е, как если бы вы пришли к лучшему другу, а ваша дочь, сестра или там жена явилась бы туда же и начала оскорблять и унижать того самого друга. А ему, другу, кроме всего прочего, еще и семейные разборки выслушивать пришлось бы. Так что старика Шина подставила некисло.

— Извини, Синдзи. — Киваю в ответ. Не говорить же, что все нормально. — Я прослежу, чтобы она… раскаялась. — Ох, мать же ж. Впрочем, туда ей и дорога.

Ладно, надо сменить тему. Затушив сигарету, я обратился к старику:

— Кента-сан, у меня к вам вопросик имеется, даже несколько, все никак задать не могу.

— Слушаю тебя, Синдзи.

— Скажите, как так получилось, что глава клана Кояма и его семья живут… здесь? Уверен, вы если захотите, замок себе можете построить, но при этом живете пусть в большом, но явно не по вашему статусу доме. Да и само место. Почему не в центре, а на окраине Токио?

— Хм, интересный вопрос. Видишь ли, Синдзи, насчет статуса ты не прав. Есть среди аристократии некие негласные правила, что-то вроде этикета, но более гибкие, изменяющиеся вместе со временем, в котором мы живем. Например, дом. Примерно века этак до шестнадцатого считалось что замок, кроме основных функций, является признаком силы и благополучия. От шестнадцатого до, примерно, девятнадцатого замок заменил дворец. Позднее дома аристократии начали уменьшаться. Сейчас наш дом — это эталон хорошего вкуса, для одной семьи. Чем больше народу в семье, тем, соответственно, больше и дом.