Тепла хватит на всех 3 - Сергей Котов

прежде всего. Берегите мозг. Ну и остальные органы — одновременный отказ почек, печени и сердца скомпенсировать в моменте будет крайне сложно. Если при таких обширных поражениях вы не создадите себе условия для регенерации — можете погибнуть от истощения наноботов. Помните, они существуют благодаря энергии вашего собственного организма. А она не безгранична.

— Ясно, — кивнул я. — Спасибо за предупреждение!

— Подробные инструкции и нюансы о ваших новых возможностях есть у Васи. При необходимости он подскажет.

— Спасибо, — повторил я. — Потрясающая работа.

Людмила снова улыбнулась. В этот раз, кажется, вполне искренне.

— Женя, сегодня в обед вас протестируют. Если психологически вы готовы — я бы назначил старт на послезавтра, — сказал Сергеич.

— Готов, — уверенно ответил я.

— Я понимаю ваши ощущения. Но дождёмся заключения экспертов. Ошибок быть не должно, мы просто не можем себе их позволить.

Он уже собрался выходить, но обернулся в последний момент.

— Да, ещё кое-что. Ребята хотят тебя видеть. Ты как, не против? — спросил он.

— Ребята? — не сразу сообразил я.

— Отряд никто не распускал, — напомнил Сергеич. — Влад и Антон по-прежнему ждут своего полёта. И его возможность сильно зависит от успеха твоей мисси, как ты понимаешь.

— Конечно! Что ж вы сразу не сказали, что они здесь? — спросил я.

— Подготовка к полёту сейчас важнее, — ответил руководитель. — Но эта встреча может быть полезной. Для всех нас.

Тестирование проходило не так, как я привык. Никаких бумажек, картинок и фигур с цветными пятнами. Просто личная беседа.

Психолог оказался пожилым мужчиной с острой седой бородкой, одетый в лёгкий серый свитер и такие же серые брюки. Он вошёл в мою палату и представился:

— Доброе утро, молодой человек. Меня зовут Альберт Алексеевич. Не хотите ли прогуляться?

— Куда? — удивился я.

— На смотровую палубу. Разве вы там не были? — улыбнулся он.

— Был. Что ж, давайте, — ответил я. Хотел сначала добавить что-то вроде «если вам так удобнее», но воздержался. Не хотелось давать повод усомниться в моей готовности.

Я надел заранее приготовленный спортивный костюм, и мы вышли из медотсека. В комплексе было полно народа: все спешили куда-то по своим делам. Кто-то активно переговаривался через смартфоны. Меня это удивило: неужели настолько ослабили режим секретности?

«Скорее, усовершенствовали технологии квантовой криптозащиты, — ответил Вася. — Мы опережаем в этой сфере другие страны на много лет. Так что можем себе позволить всякие излишества».

В зеркальном лифте я вдруг пригляделся к своему отражению. Я всё ещё был заметно массивнее, чем тогда, когда улетал на Нарайю. И лицо вроде бы стало старше. Почему-то вид собственного отражения вызывал у меня какую-то смутную тревогу.

«Тоже думаешь про того двойника на Нарайе, да?» — спросил Вася.

«Не могу не думать», — признался я.

«Ну там дело не только в отсутствии моих структур в голове, ты же помнишь. Другие клетки, иная ДНК. Хотя и с примесью твоей. Если это модификация — то очень серьёзная. Земная наука пока даже близко не подобралась к такому уровню!»

«Это пока», — мрачно заметил я.

Вася не нашёлся чем ответить. А потом мы приехали.

Снаружи было светло. Серебрился снег на далёких скалах. И в целом тут было так же, как тогда, когда мы здесь выясняли отношения с Дианой. Я поймал себя на том, что черты её лица стали стираться в памяти. А ведь она мне очень понравилась во время первой встречи…

— Устали во время турне? — спросил доктор, устраиваясь в одном из шезлонгов и указывая на сосдений.

— Да, — легко согласился я, — конечно.

— Понимаю. Для человека вашего склада это настоящее испытание… скажите, если бы сейчас у вас вдруг появилась супер-возможность — откатить время назад и снова принять решение об участии в проекте «Север». Что бы вы выбрали? Зная все последствия?

— Конечно, я бы полетел, — ответил я, с неудовольствием почувствовав укол в сердце оттого, что представил, как можно было иначе разыграть ту ситуацию в горах. Так, чтобы Лаймиэ осталась в живых.

Но что бы тогда было со мной? Ранение, холод, куцее термоодеяло да жужжание дронов… смерть? Классический парадокс путешественника во времени.

— Скажите, вы всё ещё любите её? — безо всякого перехода спросил Альберт Алексеевич, участливо взглянув на меня.

И за этот взгляд я чуть не возненавидел его.

— Кого? — упрямо переспросил я.

— Ту девушку, с рыжими волосами, — терпеливо пояснил психолог.

Люблю ли я? Даже самому себе я не задавал этот вопрос. Можно ли назвать любовью тоску, которая поселилась в сердце? Её и без того там хватало, чуть больше-чуть меньше… но нет. Кое-что всё-таки изменилось. Ощущение тепла. Твёрдое знание, что ты оказался в этой жизни настолько нужен, что тебя буквально согрели своей жизнью.

Но с чего он вдруг заговорил про любовь? В рапортах этого не было. Вася поделился? Хотя… знающий человек многое способен прочитать между строк.

«Ничем я не делился!» — вмешался Вася дрожащим от возмущения голосом.

«Ладно, остынь, — примирительно сказал я мысленно. — Давай постараемся не засыпаться. Нам обоим это не надо».

— Пожалуй, — ответил я. — Да. Наверное, да. Я скучаю.

Психолог кивнул. И мы продолжили свой разговор.

Он продлился около часа. Мы успели обсудить погоду на Нарайе, мой рацион на Лунной базе. Очарование дерева Гинкго, китайскую культуру и некоторое другие, казалось бы, никак не связанные между собою вещи.

Наконец, Альберт Алексеевич поднялся со своего места, поблагодарил меня, и мы вместе ушли с пустой обзорной палубы.

Я вернулся в медотсек. Тут меня уже ждал Сергеич.

— Поздравляю, — сказал он, указывая на сумку возле моей кровати. — Я попросил сотрудников собрать твои вещи. На два дня ты переселяешься обратно в жилой модуль. Помнишь свою каюту?

— Это отличная новость! — улыбнулся я.

С момента прилёта я не покидал медицинский отсек, и мне это совершенно не нравилось.

— Ты впечатлил Алберта, — добавил Сергеич.

— Он уже дал заключение? — с иронией спросил я.

— Да, — неожиданно серьёзно ответил руководитель. — Он быстро работает.

Я удивился, конечно. Но никак не прокомментировал это обстоятельство.

Перед входом в жилой модуль меня встретил Игорёк. Хотя теперь, пожалуй, его уместнее было бы называть Игорь Владимирович — он раздобрел и стал выглядеть