Сергей Недоруб - Прорыв реальности

Упырь хитро прищурился. Михайловский ничего не терял, если кинозвезду кто-нибудь сожрет. «Последняя роль Владимира Белова» на афише, а? «Мировой кинематограф понес тяжелую утрату… Во цвете лет и таланта…» На этом можно долго кормиться, а зрители толпами пойдут в кинотеатры, особенно убитые горем поклонницы.

По-своему Михайловский прав. За шиворот он Белова в Зону не волок, тот напросился сам, возомнив себя, очевидно, супергероем… Но была одна проблемка во всем этом – Упырю Белов нравился. И в роли Раскольникова в «Преступлении и наказании», и в роли Жеглова в ремейке «Место встречи изменить нельзя», и даже в каких-то одноразовых новогодних мелодрамах. Поэтому надо будет присматривать за киноактером, решил Упырь; а то вдруг продюсер решит, что траурная надпись на афише необходима ну вот просто кровь из носу?

– Я вас понял, Оскар Никитич, – примирительно произнес чернокожий сталкер. – Вопросов больше не имею. Идемте собираться, я так понимаю, мы до последнего поста колесами, а уж там пешком придется. Тем более дороги забиты, замучаемся расталкивать и растаскивать.

– Как скажете. Вы у нас командир, – польстил Михайловский. – Кстати, ваши документы… Вот тут они все.

И продюсер подал Упырю черный пластиковый пакет.

Они вернулись к отряду. Белов и в самом деле травил байки со съемочной площадки:

– …И он переносит все сцены в офис! А потом я случайно узнаю, что этот так называемый режиссер просто не умеет снимать на натуре! А главное, не любит. Это ж говорит, на морозе технику портить, а сам лакированными носами ботиночек поскрипывает! Технику ему жалко, как же! Да ему имидж не позволяет пуховик напялить! Но это еще ладно. Играю я бандита и по сценарию сижу за столом на воровской сходке и курю сигару. Сигара хорошая, «Упман», я курю с удовольствием, но все время что-то не так идет! То пистолет не выстрелил, то камера не туда отъехала, то свет не тот… Самый последний дольщик и тот умаялся…

– Чё за дольщик? – встрял непосредственный Бармаглот.

– Когда камера не статичная, по рельсам ходит, так вот дольщик – тот, кто рельсы для операторской тележки укладывает… Короче, дубль за дублем я курю вторую сигару, третью… Когда наконец сняли, я еле из-за стола выполз! Еле-еле водкой отпился!

– Вот это правильно, чува-ак! – одобрил Аспирин с видом знатока. – Помню, в армии, когда я в Абхазии служил, заходим мы в один дом…

– Кончаем политинформацию! – пресек его рассказ Упырь. – Пора.

Получив документы сотрудников «Чайки», люди погрузились в джипы и двинулись по направлению ко МКАДу. Пару раз их останавливали военные патрули – все же позднее время, как ни крути, – но Михайловский предъявлял свои верительные грамоты, вояки козыряли и пропускали дальше. Упырю даже стало неинтересно, и он задремал.

Проснулся где-то уже не слишком далеко от пересечения с кольцевой. Дорога, как и предсказывал сталкер, была забита брошенной техникой, к тому же ее перегораживал БТР. Михайловский о чем-то возмущенно пререкался с военными. Упырь сладко, до хруста в суставах, потянулся и опустил стекло, чтобы слышать, что там бухтит продюсер.

– …Вы не видите, чья здесь стоит подпись?! Может быть, мне следует позвонить, чтобы вы сами поговорили с этим человеком?

– Не положено, меня не предупредил никто, – отвечал Михайловскому ленивый толстый голос. Упырь сразу же узнал майора Попу. Майор Попа, молдаванин по происхождению, действительно был Попой по паспорту. У них в Молдавии и соседней Румынии, к которой Молдавия то присоединялась, то отсоединялась обратно, этих Поп было пруд пруди. Даже в сборной по футболу вратарь был Попа, а еще двое Поп играли в нападении.

– Я буду вынужден звонить! – разорялся продюсер.

– Звоните, чего ж, – милостиво разрешил майор Попа.

Упырь увидел, как засветился экранчик мобильного телефона, и Михайловский принялся тыкать пальцем в кнопки. Ага, как же. Здесь уже Зона перекрывает, нет мобильной связи. У военных рации и то еле-еле работают, даром что специальные, повышенной мощности и с защитой от помех.

Естественно, Михайловский никуда не дозвонился, чертыхнулся, а майор Попа довольным голосом сказал:

– Вот видите. А теперь давайте машинки осмотрим на предмет ввоза за периметр.

– Какого еще ввоза?! – окончательно вызверился продюсер. – Это частная собственность!

– А вот сейчас с БТР стрельнут, и не станет у вас больше никакой частной собственности, – пообещал майор. В игру пора было вступать Упырю; он выскочил из джипа в ночную сыроватую прохладу и сказал дружелюбно:

– Здорово, Камил Гаврилович. Как жизнь молодая?

– Как в ЮАР: кому жопа, а кому – самовар, – отвечал майор. – И ты, стало быть, здесь, черная душа. Значит, точно затеяли аферу. Ну что, обыскивать машины или тихо-мирно развернетесь и обратно поедете?

Майора Попу Упырь знал прекрасно. Продюсер мог тут размахивать любыми бумагами – для Попы авторитетов не существовало. Точнее, существовали, но исключительно в виде дензнаков. Конечно, можно было для начала показать ему актера Белова, но Упырь сильно сомневался, что майор Попа смотрел художественные фильмы. Потому он сказал майору:

– Секундочку, Камил Гаврилович, мы посовещаемся.

И отвел пышущего негодованием Михайловского в сторонку. Остальные смирно сидели в машинах.

– Ему надо дать денег, – негромко сказал продюсеру Упырь.

– Господи, только и всего?! – обрадовался тот. – Сказали бы сразу, что здесь этот упырь стоит на посту… простите… я не то имел в виду…

– Фигня, – махнул рукой сталкер. – Деньги давайте.

Продюсер вытащил откуда-то из глубин камуфляжа бумажник, полез было внутрь, потом тоже махнул рукой и сунул его Упырю со словами:

– Дайте, сколько надо, и поедемте уже дальше. Затрахал этот гребаный цирк.

Переговоры оказались недолгими. Упырь вручил майору Попе несколько банкнот приличного номинала, майор дал знак водителю БТРа, и тяжелая машина отъехала в сторону, открыв проход.

– Камил Гаврилович, мы тебе джипы на хранение оставим? А то не проедем ведь, – начал вторую часть представления Упырь. Майор помялся, но сжалился.

– Оставляйте. Я, правда, часа через три отсюда уеду, но ребятам скажу, присмотрят.

– Ты еще ребятам скажи, что не надо по салонам лазить, отвинчивать чего не следует и горючку сливать, – попросил Упырь.

Майор Попа заулыбался.

– Так и быть, – сказал он. – Знай мою доброту, черная душа.

Разгрузив снаряжение, джипы отогнали в сторонку, на бетонный пятачок. Тепло попрощавшись с майором, отряд двинулся по шоссе в сторону нависавшей над ним кольцевой автодороги.

– Будет чего интересное, обращайтесь! – крикнул вслед Попа. – Возьму на месте!

Киношники шли своей группкой, только Белов оторвался от коллектива и опять что-то вполголоса травил сталкерам. Вели себя все нормально, только референт Эдуард явно нервничал и все время поправлял свой «вал».

– Эй! – позвал его Упырь. – У тебя ствол на предохранителе?

– Да, а что? – отозвался референт.

– Ничего. Дрочишь его все время на ходу, смотри, не стрельни ненароком.

– Эдуард! – строго добавил Михайловский. Референт обиженно заморгал, но автомат больше не трогал.

Минут через пятнадцать они остановились у огромного двухэтажного «неоплана», осевшего на спущенных колесах.

– Последний инструктаж, – объявил Упырь, откашлявшись. – Дальше может быть опасно, поэтому слушайте меня внимательно. Это относится к нашим кинематографическим деятелям, включая и вас, Оскар Никитич.

– Так точно, – согласился продюсер.

– С этого момента вы делаете все, что я скажу. Это – Зона. Здесь погибло уже достаточно много хороших людей, которые были опытными сталкерами и в жизни видели всякое. Теперь их нет. Причина – самоуверенность, невнимательность, местами глупость. Мы все хотим вернуться целыми и невредимыми, поэтому ничего не делать без разрешения. Не трогать даже самые привычные предметы. Не отходить в сторону, держаться как можно компактнее, если только я не прикажу разбегаться в разные стороны. Прикажу – бегите не задумываясь. Далее: пьем, едим и гадим только на стоянках, опять же когда я объявлю о привале. Если увидели что-то непонятное – сразу же докладываем мне. Увидели что-то живое – сразу же докладываем мне. Увидели дохлое…

– Сразу докладываем вам! – отрапортовал Володя Белов, вытянув руки по швам. Эх, подумал Упырь с горечью, хлебну я горюшка с любимым артистом…

– Именно, господин Белов. Да, если кто курит – на марше не курим. Увижу – засуну сигарету в… в ухо. Вопросы есть?

– А я слышал, что в Зону ночью не ходят. Почему же мы идем ночью?

Толковый вопрос, и задал его референт Эдуард. Изучил материал, ничего не скажешь.