Фантастика 2025-150 - Иван Катиш

— Обычная практика, — объяснил заместитель директора, уже не скрывая заинтересованности. — Кто организует выгодную сделку, тот и получает вознаграждение. Процентов десять-пятнадцать от суммы экономии.

Громов нахмурился:

— Николай Павлович, это же получается личная заинтересованность в служебных делах…

— Михаил Михайлович, — поспешно возразил Лаптев, — никакой личной заинтересованности. Просто материальное поощрение за хорошую работу. В рамках премиального фонда.

— Премиальный фонд тут ни при чем, — заметил я. — Вы же говорите о проценте от сэкономленной суммы?

— Ну да, — подтвердил Лаптев, не понимая, в какую ловушку попадает. — С пяти тысяч экономии можно процентов двадцать взять. Это тысяча рублей. Мне пятьсот, вам пятьсот за то, что идею подали.

Громов удивленно посмотрел на заместителя:

— То есть вы предлагаете нам поделить деньги, сэкономленные на государственных закупках?

— А что тут такого? — не понял директора Лаптев. — Деньги же не разворовываются, а остаются в хозяйстве. Просто часть идет на поощрение организаторов.

— Николай Павлович, — сказал я строго, — то, что вы предлагаете, называется хищением социалистической собственности.

Лаптев побледнел, понимая, что сказал лишнее:

— Виктор Алексеевич, вы неправильно поняли. Я имел в виду официальные премии…

— Вы имели в виду именно раздел сэкономленных средств, — настаивал я. — Пятьсот рублей вам, пятьсот мне. Это ваши точные слова.

— Может, я неточно выразился, — пытался оправдаться заместитель директора. — В смысле, премии по итогам работы…

— Спасибо за информацию, — сказал я, подавая сигнал Федьке выключить запись. — Теперь все понятно.

Громов сидел молча, переваривая услышанное. Директор явно не ожидал такого поворота событий. Лаптев нервно теребил галстук, понимая, что попал в неловкое положение.

— Михаил Михайлович, — обратился я к директору, — предлагаю отложить обсуждение закупок. Нужно сначала разобраться с принципами их организации.

— Да, — согласился Громов, пристально глядя на Лаптева. — Николай Павлович, мы еще поговорим с вами об этом разговоре.

Лаптев поднялся с кресла, взял портфель и папку:

— Михаил Михайлович, если есть вопросы ко мне, готов в любое время дать объяснения.

— Будут вопросы, — коротко ответил директор.

Когда Лаптев вышел из кабинета, Громов обратился ко мне:

— Виктор Алексеевич, что это было? Вы специально провоцировали его на такие высказывания?

— Михаил Михайлович, — ответил я, — я просто хотел выяснить, как Николай Павлович понимает свои обязанности. К сожалению, понимает он их весьма своеобразно.

— А что теперь делать? — озадаченно спросил директор.

— Теперь нужно проверить, не было ли подобных случаев в прошлом, — предложил я. — И принять соответствующие меры.

За окном кабинета сгущались вечерние сумерки. Первый этап операции завершен успешно. Лаптев сам признался в готовности к коррупционным схемам, и это признание было записано на пленку.

Оставалось только правильно использовать полученные доказательства.

* * *

К половине седьмого вечера я уже сидел в приемной первого секретаря райкома партии, ожидая вызова на экстренное заседание. Здание райкома, двухэтажное сооружение из красного кирпича сталинской постройки, располагалось в центре районного города, напротив памятника Ленину и городского парка.

Приемная была обставлена в строгом официальном стиле: дубовые кресла с кожаными сиденьями, журнальный столик со свежими номерами «Правды» и «Сельской жизни», портреты членов Политбюро на стенах. За письменным столом сидела секретарь, женщина лет сорока в строгом костюме темно-синего цвета, печатала что-то на машинке «Ятрань» с характерным стуком клавиш.

Рядом со мной в кресле устроился Михаил Михайлович Громов в парадном костюме с орденскими планками. Директор совхоза выглядел встревоженным, такие срочные вызовы в райком обычно ничего хорошего не предвещали. В руках он держал папку с документами и кожаный портфель.

— Виктор Алексеевич, — тихо сказал он, наклонившись ко мне, — вы уверены, что поступаете правильно? Лаптев все-таки заместитель директора, кадровый работник…

— Михаил Михайлович, — ответил я так же тихо, — преступление остается преступлением независимо от должности. А Лаптев сам подписал себе приговор.

В углу приемной на тумбочке стоял радиоприемник «Сокол» в деревянном корпусе, из которого доносились звуки программы «Последние известия». Диктор размеренным голосом сообщал о трудовых успехах металлургов Магнитогорска и хлеборобов Кубани.

Дверь кабинета первого секретаря открылась, и на пороге появился Алексей Степанович Климов, мужчина лет сорока пяти среднего роста, плотного телосложения, с залысинами на лбу и очками в тонкой металлической оправе. На нем был строгий костюм темно-серого цвета с партийным значком на лацкане.

— Товарищи, проходите, — пригласил он нас в кабинет.

Кабинет первого секретаря был просторным и торжественным. Массивный письменный стол из карельской березы, красное знамя КПСС в углу, портрет Брежнева за спиной хозяина кабинета. На стенах висели грамоты района, переходящие красные знамена, фотографии с областных совещаний.

За столом уже сидел еще один человек, Владимир Петрович Козлов, прокурор района, мужчина лет пятидесяти в строгом костюме и белой рубашке. Его присутствие означало, что дело приобретает официальный характер.

— Садитесь, товарищи, — предложил Климов, указывая на стулья перед столом. — Владимир Петрович, знакомьтесь. Громов Михаил Михайлович, директор совхоза «Заря», Корнилов Виктор Алексеевич, главный инженер.

Прокурор поднялся и пожал нам руки:

— Владимир Петрович Козлов. Алексей Степанович вкратце изложил суть дела. Понимаю, речь идет о возможных нарушениях в хозяйственной деятельности?

— Именно так, — подтвердил я, доставая из портфеля магнитофонную кассету и папку с документами. — Имеются основания полагать, что заместитель директора совхоза Лаптев причастен к хищениям при государственных закупках.

Климов поправил очки:

— Это серьезные обвинения, Виктор Алексеевич. На чем они основаны?

Я положил на стол кассету от магнитофона «Днепр-12», пластмассовую коробочку с магнитной лентой внутри:

— На этой записи зафиксирован разговор, в котором Лаптев прямо предлагает схему хищения государственных средств при закупке оборудования.

Прокурор внимательно осмотрел кассету:

— А как была произведена запись? Лаптев знал о ней?

— Запись велась скрытно, — честно признался я. — В кабинете директора совхоза во время служебного совещания.

— Скрытая запись… — задумчиво протянул Козлов. — Это усложняет дело. Согласие на запись получено не было?

— Владимир Петрович, — вмешался Климов, — если речь идет о государственных преступлениях, процессуальные тонкости отходят на второй план.

Громов достал из папки машинописный лист:

— А вот стенограмма разговора. Записывал со слов Виктора Алексеевича сразу после совещания.

Прокурор взял стенограмму, внимательно прочитал. На его лице отразились удивление и озабоченность:

— «Мне пятьсот, вам пятьсот за то, что идею подали»… Если это