Сердце Дракона. Часть III - Кирилл Сергеевич Клеванский

без лести. Он испытывал воистину бескрайнее уважение к этому созданию прошлых эпох. Тот, кто в одиночку создал целый народ, провел их через бури и невзгоды, сохранил среди всех тех опасностей, что таил Безымянный Мир во времена, когда боги ходили среди смертных…

Великий Предок заслуживал все свои почести и даже больше.

— Для меня это честь.

Старик, так и не поднимая век, “смотрел” какое-то время на Хаджара, пока, наконец, не поднялся на ноги и не направился в сторону двух нависших друг над другом сосен.

— Ступай следом и не сходи с тропы, генерал, — проскрипел осколок тени древнего героя. — Пропав в клубке времени ты вряд ли сможешь вернуться обратно.

Глава 1587

Пройдя следом за старцем под кронами скрещенных сосен, Хаджар сперва не понял, что произошло, а затем осознал себя стоящем на узкой тропе. Узкой настолько, что самая искусная прялка не смогла бы справиться со столь эфемерной нитью, на которой сейчас стоял Хаджар.

Испугавшись, что потеряет равновесие, он взмахнул руками.

— Аккуратнее, генерал, — чьи-то сухие, морщинистые руки стали на мгновение его опорой. — прошлое может быть обманчиво чарующим, но помни — что было, то прошло.

Покачав головой, словно стряхивая наваждение, Хаджар выпрямился и огляделся. Нить под его ногами петляла среди серого марева, и всюду, куда бы не падал взгляд, сквозь прорехи мироздания, немного похожие на обломки зеркал, просматривались сцены прошлого.

Его прошлого.

И чужого.

Рука Хаджара едва было не коснулась одной из таких сцен.

Сердце екнуло.

Хаджар потянулся было пальцами к зеркальному осколку, но вовремя вернул контроль над своим телом и сознанием. Что было, то прошло. Старец не солгал.

То, что видел Хаджар — лишь обрывки далекого прошлого, куда он уже не сможет вернуться. Во всяком случае, не так, чтобы что-то там исправить, поменять.

Постояв немного около обломка зеркала, Хаджар оставил позади картину того, как Элизабет, его матушка, сидя на кровати расчесывала ему волосы и напевала старую, как мир, песню Семи Мгновений до Жизни.

В пути вглубь прошлого Хаджар видел и другие сцены. Как он сражался, как умирал и рождался, как гибли его друзья, как он находил новых товарищей.

Видел он и огни чужого былого. Видел огромного дракона, чьи крылья покрывали оба горизонта. Видел молодого воина, закованного в белую броню, сражавшегося с демонами и богами. Видел его детей, правнуков, видел последнюю вспышку света перед тем, как тьма накрыла взор старца.

— Я прожил хорошую жизнь, — произнес старец. Он тяжело опирался на свой простецкий посох, но ноги его ступали крепко, и походка выглядела такой же твердой, как и взор. — Как и ты, генерал, проживаешь хорошую жизнь.

Перед тем, как они подошли к самому большому и, последнему из череды, осколков, Хаджар обернулся. За все время их пути он успел увидеть многое из своего прошлого. Но, каждый раз, когда он смотрел туда — сквозь прорехи мироздания, то видел, в основном, лишь кровь.

— Не знаю…

— Никто не знает, — говорил старик. — пока не умрет.

И с этими словами сделал шаг вперед, исчезая внутри обрывка собственного пути. Если быть точным — самого начала этого пути.

Хаджар постоял на пороге немного. Он никак не мог отвезти взгляда от сцены, что лежала в начале его пути. Там не было ни яркого неба, ни высокой травы, как в случае с Белым Драконом.

Не было ни крика его матери, ни собственного плача.

Хаджар смотрел во тьму. Густую. Вязкую.

Непроглядную тьму.

Именно с неё начался его путь в этом клятом Безымянном Мире.

— Ты уверен, что не хочешь больше мне ничего рассказать? — спросил он вслух.

— “Ничего из того, что могу”, - не сразу, но все же, ответил Хельмер. — “Твое восприятие стало острей, дружище, теперь ты видишь дорогу времени… как бы ты там её не видел. Но не стоит здесь задерживаться. Расстояние между прошлым и будущим слишком маленькое. И оно не любит чужаков”.

Одновременно со словами Хельмера Хаджар ощутил присутствие чего-то чужого. Чего-то… нет, не “недоброго” или “враждебного”. Это сродни тому, как стоять перед лицом бушующей стихии. У неё нет ни эмоций, ни желаний. Только суть.

И суть того, что стремилось сквозь серое марево к Хаджару заключалась в стремление уничтожить любого, кто посмел отважится посягнуть на путь времени.

Выругавшись, Хаджар оторвал взгляд от манящей темноты и прыгнул следом за старцем.

* * *

Хаджар опустился на корточки и провел ладонью по еще влажным от утренней росы стеблям травы. С его до того седыми, что почти белыми волосами игрался ветер. Он гнал облака с далеких, западных гор. И те широким одеялом укрывали цветущую долину, отражаясь на поверхности змеящегося среди зеленого полотна ручья, становящегося широким озером.

Белые птицы парили где-то в вышине и, порой, опускались ниже, чтобы на бреющем полете поймать зазевавшуюся мошку или жучка, решивших отдохнуть на лепестках полевых цветов.

— Здесь я был рожден, — произнес старец.

Раздвигая посохом высокую траву, он спускался по холму вниз — к ручью.

Хаджар шел следом.

Он уже бывал в прошлых эпохах. Видел битву Небес и Земли, видел времена Ста Королевств, видел эпоху Пьяного Монаха, давшую рождение десяткам героев, чьи имена остались в истории. Видел даже то, как из мертвого дерева создали Врага Всего Сущего.

Но еще никогда прежде он не бывал во временах, когда боги ходили среди людей.

— Все точно, как я помню, — улыбнулся себе в бороду старец.

Он подошел к ручью и, оперевшись всем весом на посох, направил взгляд куда-то в траву. Сперва Хаджар не понимал, что так заинтересовало старца, а потом заметил небольшое шевеление.

Робко, аккуратно, из травы показалась треугольная голова маленькой, белой змейки. Та осмотрелась и, свернувшись клубком, затаилась — в небе пролетала птица, похожая одновременно на орла и на цаплю.

И только когда опасность миновала, змейка продолжила свой путь.

Хаджар вспомнил старую легенду, которую матери наших матерей рассказывали своим детям и детям их детей. О том, что, когда-то давно, бог мудрости в своих странствиях среди смертных, увидел белую змейку и решил взять её в свои ученики.

— Я думал это просто легенда, — прошептал Хаджар. — Я ведь видел тех карпов… драконьих богов…

Старец повернулся к нему и едва заметно улыбнулся внутрь своей густой бороды.

— Сколь много зеркал, еще больше — их отражений, — произнес