Бремя власти III - Иван Ладыгин

в новой роли, давление плана, ожидание битвы — все навалилось на меня тяжелой усталостью. Я отстегнул ворот на шее, провел рукой по лицу Брусилова. Мне нужно было поспать… Хотя бы полчаса. Я повалился на походную койку рядом с сундуком и закрыл глаза.

Сон накрыл меня тяжелым свинцом. Мне снились карты, лица офицеров, ярость пленного Брусилова и тревожный азарт Орловской… Но спал я недолго…

Я проснулся от резкого, шипящего звука! Прямо за брезентом!

Инстинкт древнего воина сработал раньше мысли. Я катапультировался с койки вбок, к сундуку, рука взметнулась вперед! Золотисто-янтарный щит вспыхнул куполом.

И вовремя.

Стену палатки буквально испарило за секунду. Через дыру размером с телегу ворвался сноп ослепительно-белого пламени, ударивший в то место, где я только что лежал. Койка вспыхнула факелом, тумбочка обратилась в щепки. Жар ударил в лицо даже сквозь щит. По лагерю прокатились крики, сирены, и шум тотальной неразберихи.

Но я уже смотрел на выжженную дыру в брезенте. В клубах дыма и пламени, на фоне ночи выросли пять фигур. Они были облачены в темные одежды, но их ауры… Сверкали уровнем Мастеров. В центре этой группы убийц я заметил знакомое лицо. Худое и надменное. Князь Дмитрий Шуйский. Тот самый «Неблагонадежный», который совсем недавно сидел у меня на совете и молчал в трубочку. Его рука дымилась от следа огненного шара невероятной мощи.

«Вот так удача! — пронеслось у меня в голове, я встал во весь рост. Мой щит пульсировал. Ярость медленно закипала в крови. — Сами приползли, гады! Не ожидал, что моя провокация так быстро сработает. Видно, никто из них не желал штурмовать Москву, находясь в первых рядах».

Князь усмехнулся, его голос ледяным эхом прозвучал над грохотом пожара:

— Прощай, старый дурак Брусилов. Лучше бы ты не суетился и продолжал дальше укреплять свои силы. Империя падет, а твоя голова теперь… послужит прекрасным подарком для Луначарского. Огонь!

Остальные предатели взметнули руки. Стихии взревели: ледяные бритвы, живая молния, каменные шипы из-под ног, поток черной вонючей кислоты — мерзкая магия Скверны!

Эпицентр ада вдруг резко переместился в палатку. Брезент вспыхнул свечой, опоры затрещали. Пятеро мастеров атаковали слаженно. Лед сковывал, молния била в упор, шипы рвали снизу, кислота разъедала, а князь швырял огненные копья, способные испепелить целый дом.

Но я не Брусилов. Я — Соломон.

Солнечный щит дышал: сжимался и расширялся. Он отражал осколки льда в атакующих, гасил молнии золотистыми вспышками, плавил шипы в стекло, испарял кислоту шипящими клубами.

Я двигался отнюдь не по-стариковски, а как подлинный демон ярости. Рывок вбок — мимо кислоты. Заднее сальто — над взрывом шипов. Приземление на колено, хлопок ладонью по земле, и вспышка Солнечного Импульса! Сжатая волна солнечной энергии отшвырнула мага молний на горящие обломки стола.

Вокруг бушевал танец смерти. Я старался использовать скорость, магию и ближний бой. Только то, что могло сойти за боевую магию рода Брусиловых. Благо старый хрыч специализировался на огне и молниях.

Маг земли поднял плиту, пытаясь расплющить меня в каменных тисках. Но я просто подпрыгнул на ней, как на трамплине, пролетел над головами ошеломленных врагов и приземлился сзади любителя кислоты. Я сделал короткий, мощный Удар Грома — прямо ребром ладони в шею. Послышался треск разрываемого щита, а затем — и плоти. Голова врага покатилась к ближайшей сосне. Его тело рухнуло, как подкошенное.

— Убить его! — закричал князь. — Не давать ему передышки! Берите в кольцо!

Его коллеги бросились в атаку. Ледяные копья и костяные кинжалы посыпались на меня со всех сторон. Сам Шуйский завершал плетение атакующего заклинания. Его новый огненный шар стал походить на сгусток деструкции.

Я лишь усмехнулся. Затем отпрыгнул в сторону и сбросил щит. Освободил энергию на мгновение. Выбросил обе руки вперед. Хлынули две Магические Тяги! Грубые, мощные, как удары кувалды. Одна метнулась в мага льда, вторая — в некроманта. Сила ударила тараном, отбросив их друг в друга с кошмарным хрустом. Оба рухнули, обливаясь кровью. Все кости были переломаны. Даже лицевые… Страшное зрелище. Четверо были готовы. И оставался только один князек.

Этот хмырь все-таки закончил заклинание, и в меня полетел невероятно концентрированный огненный пульсар. Я не стал уворачиваться, а встретил его. Выбросил навстречу сжатый кулак, обернутый грубой Энергетической Броней. Последовал удар! Затем — взрыв! Пламя охватило меня целиком.

— Готово! — раздался торжествующий крик Шуйского.

Но я шагнул из пламени. Мой мундир дымился по краям, лицо было опалено копотью. Но глаза… глаза горели янтарным адом Печати Солнца, которую я едва сдерживал. В руке я держал простой тесак, выхваченный у павшего мага.

— Твой ход, князёк, — прохрипел я, голосом, смешавшим хрипоту Брусилова и древнюю ярость Соломона. — Сделан. Теперь мой черед!

Князь отшатнулся, ужас победил надменность. Он вскинул руки для заклинания. Но я был уже рядом… Чистой скоростью, чистым воплощением воли!

Мой удар ногой пришелся ему в колено — Шуйский рухнул. Рукоятью тесака в висок я довершил дело. Его сознание помутнело, я встал над ним, направив острие тесака к его горлу. Послышались крики приближающихся солдат: моя палатка стояла на отшибе лагеря. Служивые подоспели вовремя — как раз, чтобы запечатлеть мой «подвиг».

— Живой? — наклонился я к нему. Мое закопченное «брусиловское» лицо должно было быть страшным. — Отлично! Для трибунала сгодишься. Расскажешь, кто послал. Сообщишь имена.

Я выпрямился. Тройка магов была мертва. Один лежал без сознания и был тяжело ранен. Князь стал ценным пленником. Общий итог: пятеро Мастеров были уничтожены за считанные минуты.

Первые солдаты и офицеры, ворвавшиеся на пепелище, застыли в шоке. Они смотрели на своего командующего среди разрухи и трупов. Дымящегося, но невредимого, попирающего ногой князя-предателя.

— Ваше… ваше превосходительство⁈ — прошепелявил поручик. — Вы… вы… один? Пятерых? Целую звезду положили⁈

Я медленно повернул к ним голову. Вытер рукавом сажу и кровь с лица. Это был идеальный момент для поднятия боевого духа. Мой голос загремел, заставляя дрожать редкие деревца в округе.

— Видали, сукины дети⁈ Вот как воюют настоящие брусиловцы! Не щадя живота своего! За Веру, Царя и Отечество! Этим ублюдкам, — я пнул ногой князя, — показали, где раки зимуют! А этого, — я еще раз пнул бедолагу, — заковать в кандалы и допрашивать! Пусть всю подлую гниль выложит! А теперь — всем по местам! На рассвете — в бой! На Москву! За Императора!

Воздух разорвал рев! Оглушительный. Рев восторга и обожания, сбросившего страх. Они увидели чудо.