Плач смерти - Рина Харос

Я пропустила угрозу мимо ушей, слух зацепился за последние слова.

Ты не сумасшедшая.

Я увидела, как кожа начала осыпаться пеплом. Тьма звала меня в свои объятия, обещая покой и утешение. Последнее, что я услышала, были заветные слова: «Найди его, фея».

Мулцибеґр

Тьма. Такая родная, манящая, желанная. Я вдыхал сладкий запах чужих пороков. В этот момент чувствовал единство с мглой, обнявшей в своих призрачных руках, давая понять, что не один. Постепенно тьма начала расступаться, раскрыв взору едва светящуюся дорожку, которая вела в неизвестность. Ступая босыми ногами по шершавой поверхности, я поводил ладонями по холодным стенам, воссозданным, должно быть, из костей погубленных тел, души которых навечно заперты в склепе мглы.

Чужие голоса всю дорогу шептались в голове, взывая помочь, освободить проклятые души, навечно обреченные на скитания и мучения в этих стенах.

Они заслужили такую участь. Заслужили быть забытыми и проклятыми.

Тихий, но звонкий женский голос прозвучал откуда-то со спины, сопровождаемый слабым колыханием ветра. Обернувшись, увидел лишь пустоту, смотрящую на меня своими пустыми глазницами.

Когда нога ступила на пол, устланный костями смертных и чудовищ, я замер от восхищения. Светлый мрамор на стенах с темными вставками, множество изображений чудовищ и людей, души которых покидали тела. Чуть выше висели гобелены, где изображались святые. На полу расстилалась темная подрагивающая дымка, но, как только я сделал пару шагов вперед, застыла, словно прислушиваясь. Вскинув голову вверх, заметил, как изуродованные души стремятся ввысь, стараясь покинуть свою клетку, но из раза в раз они терпели поражение. Многие души сгорали, едва дотронувшись до бледного света на потолке. Кто-то с криком камнем падал вниз, стараясь как можно сильнее вжаться в пол, укрываясь от света, кто-то яростно колотил по куполу призрачными кулаками, крича от бессилия. Весь потолок был усеян изображениями животных, вокруг которых исполняли странный танец тени, похожие на те, что извивались и замирали на полу.

– Прекрасно наблюдать за тем, как проклятая душа ищет покой, заведомо зная, что спасения нет? Ложная надежда – своего рода пытка, которую каждый тешит до тех пор, пока не превратит свое нутро в прах.

Я чуть вздрогнул и увидел рядом с собой девушку, одетую в черное платье. Одна половина ее лица была девичья, другая представляла собой содранную кожу и голый череп. Лишь глаз смотрел ввысь, где отражалась сама тьма. Я отпрянул, но туман, клубящийся у ног, крепко обхватил тело, удерживая на месте.

– Кто ты? – тихо спросил я, не узнав собственного голоса.

Тишина.

– Кто ты? – спросил уже громче.

– Я – твой создатель.

Услышал издевку в голосе девушки, почувствовав, как гнев поднимается из самых недр души, пробуждая магию. Крылья распахнулись, закрывая обзор, из глаз потекли кровавые слезы.

– Кто ты?!

– Смерть, мой ангел. Это я сотворила Высшего, которым восхищается сама Жизнь. Я сотворила демона, которому было суждено родиться ангелом.

– Ты сделала из меня чудовище.

– Я сделала из тебя того, кем требовала быть твоя кровь. Этот выбор сделала она, не я, – парировала Смерть.

– Ты не имела права, – гнев срывался с кончиков пальцев, облаченный в алую магию, которая, упав на пол, образовывала глубокие рытвины. – Ты обрекла на страдания ребенка, выбрала судьбу за меня, заставляя сражаться за существование из раза в раз, доказывая остальным, что чего-то стою в этой жизни.

В глазах Смерти сверкнул гнев.

– Я милосерднее многих ныне живущих людей и чудовищ. Ты должен благодарить меня, а не порицать.

– Благодарить? – мой голос перешел на крик. – За что?!

– За то, что прокладываю дорогу к тебе настоящему, – тихо произнесла Смерть.

– Откуда тебе знать, какой я – настоящий? – Отмахнулся от теней, словно они были лишь миражом. Алые слезы застилали взор, крылья подрагивали, поднимая слабый ветер, магия, словно яд, стекала на пол, шипя.

– Потому что создала тебя по подобию своему. Того, кто сможет выдержать весь гнет и ненависть, кто сможет пройти предназначенный путь и сберечь тех, кто рядом. Ты – все мои сильные стороны. Ты – полная противоположность Жизни, она прокляла тебя, когда ты только родился.

– Ты лжешь…

– Она прокляла тебя, чтобы спасти. Покуда в теле еще жива душа, ее еще можно удержать. Проклятые Жизнью, благословленные Смертью. Вы – наши лучшие создания, благодаря которым все изменится. – Смерть подошла вплотную и положила холодную ладонь на мою щеку, чуть погладив кожу большим пальцем, затем прижала ладонь ко лбу, отчего по телу прошелся небольшой разряд тока. – Не дай никому погубить свою душу, что так отчаянно хочет существовать. Найди ту, которая, как и ты, проклята Жизнью.

– Она тоже… благословлена тобой?

– Нет… пока нет, мое творение.

– Что будет, если я не найду ее?

Смерть улыбнулась уголком губ, обнажая зубы.

– Мой дар поможет вам обрести друг друга.

– О чем ты говоришь? Какой дар? Почему нужно постоянно говорить одними загадками?

Но последние слова прокричал уже в пустоту. Я был слишком растерян, чтобы увидеть, как в нескольких метрах от меня пролетела фея, чьи золотисто-бирюзовые крылья искрились магией. Находясь в опасной близости в царстве Смерти, мы так и не смогли почувствовать присутствия друг друга.

Закашлявшись, проснулся и увидел Алке́сту и Ве́даса, сидевших с испуганными лицами около меня на траве рядом со Священным деревом. Его темный свет погас, и оно с треском раскололось пополам, упав на траву.

Черное древо – Смерти удел,

В Тартар идут черные корни.

Свет не проникнет в крону его,

Вместо сока яд лишь наполнит.

Та, что для Света была рождена,

Против живого свой дар обернет.

У чудовища иль человека

Жизнь силой своей заберет.

Стоит лишь лик свой ко тьме повернуть,

На троне своем Смерть улыбнется.

И разрушеньем последнего древа

Победа твоя засим обернется.

Жители деревни закричали. Время для меня словно замедлилось – фигуры сновали туда-сюда, Алке́ста сидела рядом и что-то щебетала, Ве́дас выслушивал жителей – кто-то плакал, кто-то активно жестикулировал, но ясно было одно: Священное дерево не погибает, не болеет, не ломается. Его уничтожают.

Я видел косые взгляды в мою сторону. Они все считали, что я проклял святыню, отравил своей магией, но никто открыто не выступал. Алке́ста помогла встать и вытерла тыльной стороной ладони засохшую кровь с моего лица.

Это был не сон, не видение.

Я часто задышал, стараясь унять мысли. Расправив крылья, я из последних сил оттолкнулся от земли и взмыл в