Хранители хаоса - Денис Александрович Агеев

Ознакомительный фрагмент

«Не знаю, как его звали, но я сразу поняла, что он не местный и не из моряков. Среднего роста, черненький, с бородкой», — описала дефена портовая шлюха, которая утверждала, что помнит всякого, кто ей хоть раз попадался на глаза.

«Лет сорок на вид, может, сорок пять. Я ему меч точил. Настоящий, тошийский. Скован из чистого серебра, представляете?» — поведал Булфадию местный кузнец.

Остальные сведения особой ценности не представляли. Но сегодня утром магистр наткнулся на матроса, засевшего в местном трактире.

«Он прибыл с какого-то острова — это я вам точно говорю. У островитян взгляд такой пристальный, что жутко становится, — говорил он, а глаза его пьяно блестели. — Он приплыл вместе с нами на Свободной Катарине. Мы его в Вечерене подсадили. Я слышал однажды, когда мыл палубу рядом с каютой капитана, как капитан разговаривал с ним. Этот ваш Бен-Саллен спрашивал у капитана, не слышал ли тот в Грязном Причале слухов о какой-нибудь нечисти. Капитан ответил, что слышал всякое, и о нечисти тоже, и спросил, что именно тот хочет узнать. Островитянин сказал, что его интересуют слухи об оборотнях».

Больше ничего внятного матрос сообщить не мог, потому что залпом выпил чашу грога и уткнулся лицом в стол. Булфадию же эти сведения дали новую пищу для размышления. Он поспрашивал местных о ликантропах и пришел к интересному заключению: этой темы старались сторониться. Только слепая нищенка неохотно приоткрыла завесу тайны.

«Приходил тут один до тебя. Тоже все о волколаках спрашивал. Ан нет теперь его, как в воду канул. Поди, сунул нос, куда не следовало, вот ему его и оттяпали, — печально улыбнулась старуха. — Не лез бы ты с такими вопросами к кому попало. По голосу слышу, что не молод уже, стало быть, ума нажил и должен понимать, что случиться может всякое. Сходи лучше к Иболге. Он знахарь, за городом живет, на севере. Может, что путное тебе скажет».

Булфадий последовал совету старой нищенки и теперь стоял перед покосившимся и поросшим мхом домом знахаря, окруженным со всех сторон высокими дубами. Чтобы добраться до него, а жилище находилось далеко на севере от города, ему потребовалось полтора дня. Магистр не раз пожалел, что отправился пешком, а не верхом — лошади у него не было, а покупать для разовой прогулки полудохлую клячу у местных коневодов ему не хотелось.

Магистр шагнул на крыльцо, выложенное из постаревших досок, из щелей между которыми пробивалась трава, и легонько постучал в дверь. Некоторое время было тихо, потом раздался приглушенный шорох, и дверь со скрипом стала отворяться. В узкой щели между косяком и дверью возник глаз цвета выцветшего сена. Прищурился, изучая пришельца, затем дверь отворилась полностью, и перед Булфадием предстал тощий старик в серой льняной робе, сплошь покрытой зелеными и бурыми пятнами. Седые волосы лоснились от немытости, в густой белой бороде застряли хлебные крошки и шелуха.

— Ты знахарь Иболга? — спросил магистр.

— Я, и что с того? — быстро заговорил старик. Его выцветшие глаза чуть прищурились.

Булфадий, с большим усилием скрывая отвращение, которое любой маг испытывает при виде знахаря или ведуна, сказал:

— Мне нужна твоя помощь.

— Помощь? — Иболга окинул магистра изучающим взглядом. — Всем нужна помощь Иболги. Все приходят и спрашивают, а Иболга должен отвечать. Но Иболга ничего не говорит и не делает просто так. Ты принес какой-нибудь подарок для Иболги?

Булфадий все же не выдержал — его лицо искривилось от недовольства. Он был чародеем, причем носил самый высокий ранг. Не в его положении преподносить другим дары, тем более всяким неотесанным знахарям.

Иболга хмыкнул.

— Тогда я ничем не смогу тебе помочь, — произнес он, и дверь заскрипела, начав закрываться.

Булфадий щелкнул пальцем, и дверь остановилась. Знахарь толкнул ее, явно приложив больше силы, но дверь осталась в прежнем положении, хотя и заскрипела, как старое колесо.

Иболга снова хмыкнул.

— Чародей, значит. Пришел в чужой дом, требуешь советов, да еще творишь свои фокусы. — В глазах знахаря заискрился недобрый огонек.

— Послушай, ведун, — заговорил Булфадий спокойным голосом. — Я полтора дня шел к тебе не для того, чтобы ты хлопнул передо мной дверью. Я не нуждаюсь в твоих бесполезных советах, но мне нужны кое-какие сведения.

— Бесполезные советы? — Огонек ярости в глазах знахаря стал разгораться. — А знаешь ли ты, чародей, что за советами Иболги ходит весь Грязный Причал и окрестные деревни? А знаешь, почему?.. Потому что вас, высокомерных магов, никто уже слушать не желает. Вы думаете, что только у вас есть сила, что только вам можно пользоваться магией. Ошибаетесь. Есть те, кому не нужно учиться магическому ремеслу, потому что они уже владеют им. Досталось от предков. И в этом они лучше вас. Их души чище, а ум острее.

Иболга снова стал толкать дверь, словно забыв, что она находилась во власти Булфадия.

— Отпусти дверь! И проваливай! Иболга не желает разговаривать с тобой! — прокричал знахарь, с кряхтеньем все же пытаясь сдвинуть дверь с места.

Магистр не славился вспыльчивостью, но в данную минуту ему хотелось размазать глупого знахаря по полу хижины. Тем не менее, Булфадий умел держать себя в руках. К тому же он понимал, что так он от ведуна ничего не добьется. Глубоко вздохнув, он произнес:

— Прошу прощения за столь дерзкий поступок, Иболга. Разреши мне поговорить с тобой и получить совет. Подарок я преподнесу позже.

Знахарь замер, гневный огонек в глазах стал быстро угасать. Губы растянулись в усмешке.

— Неужели самый напыщенный на свете чародей просит прощения у Иболги?

— Верно. Потому что этому чародею необходима твоя помощь.

Знахарь пошамкал губами, подвигал бровями, потом кивнул:

— Проходи, Иболга поговорит с тобой.

Внутри хижины было тесно, душно и темно. Одно маленькое оконце оказалось настолько грязным, что едва пропускало дневной цвет. В углу размещался узкий топчан, над ним и на противоположной стене висели полки, сплошь заваленные разным хламом: склянки, коробочки, свертки тканей, глиняные горшки и прочая утварь. На свободных участках стен висели пучки засушенных трав, тушки грызунов, змей и крупных насекомых. На столе, у окна, были аккуратно разложены еще свежие растения, некоторые из которых Булфадий знал, а иные