Вадим Панов - Крест толкователей

Кобец искоса бросил взгляд на импровизированный натюрморт. С силой ударил — и опять мимо.

Ракитин присел на угол стола. Взял в руки стакан, в который было налито меньше.

— Ну что, Иван Сергеич, помянем? — спросил он.

Кобец отставил кий в сторону, достал из кармана несвежий платок и вытер мел с руки.

Затем вздохнул, закрыл глаза и решительно отправил портвейн за засаленный галстук. Стряхнув стакан, из которого не сорвалось ни капли, судмедэксперт поставил его на место. Не обратив внимания на обнаженный сырок, Кобец поднес к носу сжатый кулак и занюхал оттопыренным мизинцем.

— Хороший Сабуров был мужик, — печально выдохнул он. — Неугомонный. Осиротеет без него наша судмедэкспертиза.

Ракитин отпил из своего стакана глоток.

— А ведь последнее дежурство было не его, верно? — спросил он.

— Ну и что? — хмуро отозвался Кобец. — Мое должно было быть дежурство.

— Почему же тогда поменялись? — спросил капитан.

Вместо ответа Кобец подхватил кий. Теперь движения его стали более пружинисты. Не спуская глаз с зеленого поля, он обошел стол.

— Вот прямой стоит, — подсказал Ракитин.

Кобец усмехнулся и бросил на него быстрый взгляд.

— Спасибо, Глеб Андреич. На зрение пока не жалуюсь. Из всех болезней меня беспокоит только алкоголизм.

Проигнорировав подсказу, судмедэксперт остановился в совершенно неожиданном месте и вдруг нанес молниеносный удар. Он бил из очень сложной позиции, рассчитать траекторию в которой можно было лишь только теоретически. Однако, «штаны» вышли у него идеально — оба шара со щелчками влетели в противоположные лузы почти одновременно.

Кобец поставил кий на пол, взял мел и стал старательно натирать его кончик.

— Видишь ли… — сказал он. — Медсестра есть у нас одна, Вера… Длилось у них все это уже много лет. Мучительно и безысходно. Он женат. Она тоже несвободна — дети, муж. Подозрения, скандалы. Женщина все на нервах. Почему не поменяться сменами? Когда есть возможность, я всегда иду навстречу. А ты бы не пошел?

Ракитин пожал плечами.

— Не знаю… Наверное…

Кобец вздохнул.

— Он ведь и погиб, когда к ней шел… На пороге ее дома. Буквально.

— Ах, вот даже как?… — удивленно сказал Ракитин и спрыгнул со стола.

Через полчаса «Жигули» Ракитина въехали во двор дома, где погиб Сабуров. «Шестерка» остановилась рядом с кабриолетом, который недавно приобрел судмедэксперт. О нелепом несчастном случае, произошедшем тут вчера, уже ничего не напоминало. У подъезда было все прибрано. На новом деревянном козырьке сидел верхом плотник, который размашисто вгонял гвозди во свежеоструганные доски. Ракитин, бросив на него взгляд, вошел в подъезд.

Ракитин сидел за столом, накрытым вышитой скатертью. Посреди стола стоял никелированный электрический самовар, вокруг него располагались розетки с вареньем, чашки и заварочный чайник.

Вера Павловна взяла чайник обеими руками и подлила заварки в чашку Ракитина.

— Попробуйте варенье… — рассеянно сказала она. — Недавно сварила. Абрикосовое. Я раскалываю косточки и варю мякоть вместе с орешками.

Ракитин взял ложку и посмотрел на янтарную струйку, сбегающую обратно в розетку.

— Спасибо, — поблагодарил он. — Вспомните, пожалуйста, что было в ту ночь.

Вера Павловна вздохнула.

— То, что лейтенант пропал, вы и без меня знаете. Как только мы убедились в этом, Виктор Михалыч сразу же кому-то позвонил. А потом, уже ближе к утру, подъехала машина. Они заперлись в кабинете с каким-то человеком.

Ложечка Ракитина застыла на полпути ко рту.

— Кто это был?

— Не знаю.

— Вы хотя бы видели его лицо?

— Не видела, — ответила Вера Павловна. — Виктор Михалыч встретил его сам и сразу же провел в свой кабинет.

— Может, все-таки заметили что-то необычное? — спросил Ракитин.

Вера Павловна задумалась.

— Необычное?… — переспросила она. — Может быть, запах? Такой тонкий, из-за двери… Будто запахло чем-то таким… ароматным. Может быть, жареным миндалем?..

Ракитин, наконец, все-таки попробовал варенье и запил его чаем.

— Варенье-то какое… — с уважением сказал он. — Возьму рецепт. Обязательно. Но у меня к вам еще один вопрос. Постарайтесь на него ответить без утайки. — Ракитин отставил чашку в сторону и внимательно посмотрел на медсестру. — Вера Павловна, кто был в гробу вместо Лунина? Ведь Сабуров мертв. И скрывать теперь что-то — не имеет смысла.

Медсестра опустила голову.

— Вы правы… смысла теперь уже ни в чем нет… У нас половина холодильников неопознанными забита. Лежат иногда годами. Отчетности никакой… Одним больше, одним меньше. — Вера Павловна подняла глаза и посмотрела на Ракитина. — Так какая ж вам разница, кто? Номер семьдесят шесть дробь два, вот кто.

Ракитин встретил ее взгляд спокойно. Неожиданно он спросил:

— Может быть, это нескромно, но… Ваш муж знал о связи между Сабуровым и вами?

Брови Веры Павловны поползли вверх.

— Какой муж? Что вы имеете в виду?

Теперь настала очередь удивиться Ракитину.

— Ну, как же, — пробормотал он. — Ведь все же знают… Вы замужем… Семья, дети…

— Какие еще дети? Какая семья? — переспросила медсестра. — Ах, вот вы о чем… Знаете, Виктор Михалыч обожал опасность. Он не мог без риска — жизнь без адреналина теряла для него всякий смысл.

— Не понимаю, — сказал Ракитин.

— Я тоже сначала его не понимала. Но потом догадалась, что именно было ему нужно. Мы встречались шесть лет. Скажите, если бы я была просто доступной дурой, то эти отношения продлились бы так долго?

— Вот оно что… — догадался Ракитин. — Значит, вы…

— Ему нравилось получать запретное. Нравилась конспирация и случайные встречи в квартирах знакомых. Слежка и тайные явки. Он менялся дежурствами, чтобы попасть в одну смену со мной, — медсестра вздохнула. — Вот так, Глеб Андреич… Так что, никакого мужа у меня нет. А детей уж — тем более.

В этот момент в кармане Ракитина зазвонил телефон. Капитан достал аппарат и приложил его к уху. Изнутри донесся голос Самохина, который был приглушен и взволнован, будто обладатель его прикрывал трубку рукою, озираясь по сторонам.

— Приезжай, Глеб, — говорил Самохин. — Приезжай немедленно. Тут что-то случилось. Не пойму, что. Знаю только одно — Лунин пропал неспроста.

— Ты в квартире? — спросил Ракитин.

— Да… Тут такое творится… Короче, давай быстрее. Сам все увидишь.

Ракитин нажал «отбой» и спрятал трубку.

— Вера Павловна, мне пора, — сказал он, поднимаясь со стула.

Медсестра бросил взгляд на настенные часы.

— И мне. Я вас провожу, вы не против? — сказала она. — Хлеба дома нет. Зайду в булочную.

Плотник, который ставил над подъездом новый козырек, присел на корточки и стал собирать инструменты в пластиковый кейс. В этот момент хлопнула дверь, и из подъезда вышла Вера Павловна, которую Ракитин пропустил вперед. В десятке метров от дома стояли две машины — красный кабриолет с поднятым верхом и белая «шестерка» Ракитина. У машин Ракитин и медсестра остановились.

— Вас подвезти? — спросил капитан.

— Не стоит, — ответила Вера Павловна. — Булочная за углом.

Ракитин отпер ключом дверцу.

— Вера Павловна, если что вспомните, звоните, — сказал он. — Визитку я вам оставил, номер на ней вы найдете. Договорились?

Медсестра протянула ему руку.

— Договорились.

Ракитин пожал ее и сел в машину. Двигатель завелся, «жигули» тронулись с места и выехали сквозь арку со двора.

Несколько секунд Вера Павловна простояла неподвижно, провожая машину взглядом.

Мимо прошел плотник, который уже собрал свои инструменты. Тяжелый кейс оттягивал его руку. Вера Павловна двинулась вперед, и траектории их движения вдруг пересеклись. Угол кейса задел ногу медсестры, чуть ниже колена. Колготки вздулись конусом, оттянулись, лопнули и вновь легли на место, — от неожиданного контакта на их поверхности образовалась дыра. Касание было столь незначительным, что плотник, видимо, даже не ощутил его. Он прошел мимо, не повернув в сторону медсестры головы.

Зато касание это оказалось ощутимым для самой Веры Павловны. Лицо ее исказила гримаса, женщина наклонилась и посмотрела на ногу. Была не только разорвана поверхность чулка — на коже Веры Павловны появилась небольшая, но отчетливая царапина. Медсестра наклонилась, дотронулась до нее и поднесла руку к глазам. На подушечке пальца остался смазанный след крови.

— Эй! — крикнула Вера Павловна вслед плотнику. — Вы же мне колготки все порвали!..

Плотник не обернулся.

— Да пошла ты, — от души посоветовал он. — Надо ж, колготки!

Он свернул и безвозвратно исчез в подворотне.