"Современная зарубежная фантастика-2". Компиляция. Книги 1-24 - Дженн Лайонс

«Ненависть, — подумала Рин. — Ненависть и страдания, причиненные людьми вроде тебя».

— В моей стране никогда не было шаманов, — признался Широ. — Как думаешь, почему?

— Потому что богам отвратительны подобные отбросы, — выплюнула Рин.

Широ всплеснул руками, словно отмахнул оскорбление в сторону. Наверное, он уже слышал столько никанских ругательств, что теперь они ничего для него не значили.

— Поступим так, — сказал он. — Я прошу показать мне путь к богам. Каждый раз, когда ты откажешься, я буду делать ему новую инъекцию наркотика. Ты знаешь, что он чувствует.

Алтан издал низкий гортанный звук. Все его тело напряглось в судорогах.

Широ пробормотал что-то ему в ухо и погладил по лбу, как утешающая дитя мать.

Тянулись часы. Широ снова и снова задавал Рин вопросы про шаманизм, но она была как кремень. Она не откроет тайны Пантеона. Не вложит в руки Мугена еще одно оружие.

Вместо этого она ругалась и плевалась, обзывала его чудовищем, всеми злобными существами, какие только приходили в голову. Цзима не учила их ругаться по-мугенски, но Широ ухватил суть.

— Да брось, — отмахнулся Широ. — Как будто ты раньше ничего такого не видела.

Рин умолкла. С ее губ капала слюна.

— Не знаю, о чем вы.

Широ прикоснулся пальцами к шее Алтана, нащупывая пульс, поднял его веки и поморщился, словно получил подтверждение догадкам.

— Удивительная стойкость. Нечеловеческая. Он годами курил опиум.

— Потому что вы его таким сделали, — выкрикнула Рин.

— А потом? Когда его освободили? — спросил Широ тоном разочарованного учителя. — Заполучить последнего спирца и не попытаться отучить его от наркотиков? Это же очевидно, его годами пичкали наркотиками. Умно! Ох, не смотри на меня так. Федерация не первая начала использовать опиум для контроля населения. Выдумали этот способ никанцы.

— О чем это вы?

— А вам об этом не рассказывали? — развеселился Широ. — Ну конечно. Конечно же не рассказывали. Никан предпочитает замалчивать все неудобные сведения о своем прошлом.

Он пересек комнату и навис над Рин.

— Каким образом, по-твоему, Красный император держал спирцев в узде? Подумай головой, милочка. Когда Спир потерял независимость, Красный император послал на остров сундуки с опиумом в качестве подношения. Подарок от колонизатора даннику. Это было сделано не случайно. Прежде спирцы лишь жевали на церемониях кору местного дерева. Они привыкли к мягким галлюциногенам, и для них опиум был как древесный спирт. Попробовав его, они тут же пристрастились. Они пошли бы на что угодно, лишь бы раздобыть еще. Они были такими же рабами опиума, как и рабами императора.

У Рин помутилось в голове. Она не находила ответа.

Ей хотелось назвать Широ лжецом. Хотелось крикнуть ему, чтобы заткнулся. Но его слова имели смысл.

Еще какой.

— Видишь, наши страны не так уж отличаются, — самодовольно заявил Широ. — Разница только в том, что мы преклоняемся перед шаманами, хотим учиться у них, а ваша империя панически боится их силы. Императрица эксплуатирует вас, а потом заставляет уничтожать друг друга. Я же тебя освобожу. Дам возможность призывать бога, как тебе никогда не позволяли раньше.

— Если вы меня освободите, — огрызнулась она, — я первым делом сожгу вас заживо.

Связь с Фениксом оставалась ее последним преимуществом. Федерация разграбила и сожгла ее страну. Федерация разрушила ее школу и убила друзей. К этой минуте наверняка сровняла с землей ее родной город. Лишь Пантеон остался священным, только к нему у Мугена не было доступа.

Пусть Рин пытают, связывают, избивают и морят голодом, но разум все равно будет принадлежать ей. Бог будет принадлежать только ей. Она скорее умрет, чем выдаст путь.

В конце концов Широ это надоело. Он вызвал охранников, чтобы отволокли пленных в камеру.

— Увидимся завтра, — весело объявил он. — И попробуем снова.

Когда охранники выводили Рин, она плюнула в Широ. Еще один охранник взвалил на плечо Алтана, словно тушу животного.

Рин приковали к стене за ногу, а потом дверь камеры захлопнулась. Рядом стонал и дергался Алтан, что-то неразборчиво бормотал. Положив голову на колени, Рин несла печальную вахту у павшего командира.

Алтан не приходил в себя несколько часов. Много раз он вскрикивал, говорил что-то по-спирски, но Рин не понимала этот язык.

Потом он промычал ее имя:

— Рин.

— Я здесь, — отозвалась она и погладила его по лбу.

— Тебя пытали? — спросил Алтан.

Она подавила рыдание.

— Нет. Нет… Он хотел, чтобы я ему рассказала, научила, как войти в Пантеон. Но я не стала, и тогда он сказал, что будет мучить тебя…

— Наркотик не причиняет боль, больно становится, лишь когда его действие кончается.

И тогда на нее накатило жуткое понимание.

Алтан не услаждал себя, куря опиум. Нет. Только куря опиум, он не испытывал боли. Всю жизнь его терзала боль, всегда заставляя искать новой дозы.

Рин никогда не понимала, насколько тяжело быть Алтаном Тренсином, жить в путах яростного бога, постоянно требующего разрушений, а в это же время равнодушное божество-наркотик шептал в крови обещания.

Вот почему спирцы так легко подсаживались на опиум, поняла Рин. Они использовали наркотик не для того, чтобы вызывать огонь. Просто для некоторых это был единственный способ сбежать от ужасного бога.

В глубине души она давно это знала, подозревала с тех самых пор, когда выяснила, что Алтану не нужны наркотики, как остальным цыке, когда увидела, что глаза у него всегда ярко-алые, как цветы мака.

Алтана нужно было давным-давно запереть в Чулуу-Корихе.

Но Рин не хотела в это верить, ей не хотелось думать, что командир безумен.

Ведь кто она без Алтана?

В последующие часы, когда наркотик покидал его кровь, Алтан страдал. Он потел. Извивался. Так бился в судорогах, что Рин пришлось держать его, чтобы он не поранился. Он кричал. Умолял Широ вернуться. Умолял Рин помочь ему умереть.

— Тебе нельзя умирать, — запаниковала она. — Мы должны отсюда выбраться. Должны выбраться.

Его взгляд был пустым, взглядом побежденного.

— Сопротивление означает муки, Рин. Отсюда не выбраться. Здесь нет будущего. Самое большее, на что можно надеяться, это что Широ устанет и подарит безболезненную смерть.

И тогда Рин чуть это не сделала.

Ей хотелось прекратить его страдания. Она не могла смотреть, как он мучается, не могла видеть, что человек, которым она восхищалась с первого взгляда, стал таким.

Рин опустилась на колени перед его неподвижным телом и обхватила за шею. Ей нужно было лишь нажать сильнее. Выдавить воздух из его горла. Выпустить жизнь с последним вдохом.

Он бы даже