Князь Беркутов-Туманный. Привратник (Щегол-9) - Василий Горъ

ушли под невидимость. А потом… наорал на родичей. За то, что они неправильно вели себя во время боя.

Слушать этот разбор полетов не было никакого желания, поэтому я дал команду продолжить движение, подождал, пока младшенькая взмоет в небо, к Птичке, и полетел следом за Олей. Злился добрых полчаса. И усиленно давил в себе желание вернуться обратно и проверить, куда поперлись Аверьяновы. А потом на самом краю области покрытия прозрения нарисовались «силуэты» стаи волков пятого и шестого рангов, и я отвлекся на них. В смысле, остановил жену, вскрылся рядом с ней и обратился к Императрице:

— Людмила Евгеньевна, через пару минут я выведу вас на волчью стаю голов из десяти-двенадцати. По моим ощущениям, по-настоящему серьезных зверей в ней нет, то есть, вы, Богатырь, обязаны раскатать этих противников в одно лицо. И раскатаете. Если абстрагируетесь от того, что их много, будете безостановочно двигаться и используете весь арсенал имеющихся умений. Ну, а мы показываться не будем. Чтобы не ломать рисунок боя и получить хоть какую-то информацию о ваших реальных нынешних возможностях…

Глава 10

1 сентября 2514 по ЕГК.

…К вечеру второго дня пути я настолько умотал Воронецкую «боевыми задачами», что она задвинула куда подальше страх перед Пятном, поверила в то, что рядом с нами ей ничего не грозит, и научилась наслаждаться каждым мгновением отдыха во время привалов. Последнее, естественно, порадовало. Но я понимал, что наш уход из Башни гарантированно вернет страхи обратно, вот и придумал, как ослабить их еще немного, и нашел возможность обсудить свою идею с девчатами. Поэтому в начале восьмого Ольга с подачи Светы вынеслась на берег весьма симпатичного озера, прыгнула еще раз, вышла из перемещения в нескольких метрах от воды и заявила «наезднице», что пришло время освежиться. Чтобы предстать перед нашей родней бодрыми и свежими.

Младшенькая, вскрывшаяся рядом с ними буквально через мгновение, помогла Воронецкой выпутаться из «сбруи» и походя сообщила, что Ульяна не могла не затолкать в рюкзак хотя бы один купальник. Ибо прекрасно знает наши привычки.

Как и следовало ожидать, купальник нашелся. В боковом кармашке. Так что Оля, Света и Людмила Евгеньевна ускакали к опушке переодеваться, а мы с Полиной пробежались вокруг водоема, завалили всех высокоранговых рыб разрядами и собрали улов по принципу «одна рыбина в пакет, а три-четыре — в пространственный карман». Потом вернулись обратно, не заржали при виде Императрицы, ошалело наблюдавшей за демонстрацией «правильной техники входа в воду в Пятне» в исполнении моей младшенькой, шустренько разделись и поддержали почин. А через несколько минут, доплыв до центра озера, вдруг услышали признание венценосной подопечной и все-таки рассмеялись:

— Откровенно говоря, я думала, что Легостаевы заврались, ибо плавать в водоемах «единички» — это форменное самоубийство. А оказалось, что все зависит от компании…

— Откроем страшную тайну: в хорошей компании можно отрываться и в более глубоких областях Пятна… — доверительным шепотом сообщила Света, перевернулась на спину, раскинула конечности звездой и расслабилась.

Воронецкая посмотрела на небо, не обнаружила ни одной птицы и… не решилась повторить этот «подвиг». Поэтому зависла на месте и переключила наше внимание на другую тему:

— Вообще-то в хорошей компании весело везде. Вот мы, к примеру, как следует повеселились не далее, как семнадцатого числа. На аукционе Миши. Нет, первые минут пять-шесть публика, набившаяся в большой зал, вела себя выдержаннее некуда. Но стоило лицитатору выставить на торги акустический удар, вывести на большой экран изображение Искры и сообщить, что эксперты признали ее Кошмарной «троечкой», как выдержанные аристократы сошли с ума — выкрикивали ставки, перебивая друг друга, вскакивали с кресел и даже матерились. Впрочем, как вскоре выяснилось, это было только разминкой. И торги за колючий побег — тоже. А уже на воздушной стене началась основная часть настоящего сумасшествия: старший брат хорошо знакомого вам Игоря Игоревича Ивашова, не сумев перебить ставку представителя рода Ремезовых, настолько энергично сел в кресло, что проломил сидение… хм… слишком уж развесистой задницей и секунд двадцать не мог выбраться из рукотво— … то есть, самостоятельно сотворенной ловушки. Потом было три серии цирка под условным названием «Грызня за ледяные иглы», во время которого чуть было не передрались внешне благообразные дворяне значительно старше Натальи Родионовны.

А во время торгов за единственное воздушное лезвие случился самый настоящий мордобой. И пусть морды не пострадали из-за наличия у их хозяев защитных покровов, процесс наблюдения за стычкой доставил моему мужу, сыну и мне море удовольствия. Кстати, кто-то из сотрудников службы обеспечения аукционного дома создал замечательную нарезку особо веселых моментов этого мероприятия, наложил в качестве звуковой дорожки музыку и отдельные реплики Символов Благородства, но… поделиться этим шедевром с друзьями не успел — его конфисковал Миша. И на следующее утро показал нам.

— Мы вам завидуем белой завистью… — преувеличенно серьезно сказала Оля, сделала небольшую паузу и картинно вздохнула: — Но тратить время на посещение подобных мероприятий все равно не готовы — в нашей компании веселье… в разы более веселое и теплое.

— И ведь не поспо— … — начала, было, Людмила Евгеньевна, проследила за «торможением» сокола-«единички», в пикировании напоровшегося на диск Поли, заметила, что девочка лежит на воде с закрытыми глазами, и изумленно посмотрела на меня.

Я пожал плечами и сказал чистую правду:

— Чувствует. И реагирует. Рефлекторно: в глубоких областях Пятна без этого не выжить.

— А почему не дернулись вы?

— Тренируют меня-любимую… — подала голос Птичка и снова замолчала.

Следующие минут тридцать пять-сорок государыня то и дело косилась на нее и анализировала чуть ли не каждое телодвижение пятнадцатилетней школьницы. А после того, как та поддалась на провокацию «наставницы» и с радостным гиканьем поплыла к дальнему берегу, скользнула ко мне и тихим шепотом поделилась наблюдениями:

— Игнат Данилович, я никак не могу отделаться от ощущения, что эта девочка — не Полина Сергеевна, а ее старшая сестра или родственница. В ней больше нет ничего детского: взгляд, пластика, внутренняя уверенность в себе, жесткость суждений, осанка и даже фигура просто кричат о том, что я общаюсь со взрослой состоявшейся личностью!

— Издержки кошмарного образа жизни… — так же тихо пошутил я.

— … и ответственность за нас-любимых… — не открывая глаз, добавила Оля и задела Воронецкую за живое:

— Да, именно «любимых»: она в вас души не