По головам 3 - Ярослав Георгиевич Горбачев

class="p1">Перед лифтом она отпустила мою руку и теперь уверенно шагала чуть-чуть впереди, трогая меня за локоть и поправляя, если я хотел пойти в неправильную сторону. При этом не переставая щебетала, ни о чём и обо всём подряд, создавая полное впечатление восторженной наивной дурочки.

Мы опять пересекли едва ли не весь дворец насквозь. Было видно, что несколько раз Снежана проводила меня короткими путями, срезая углы — когда из очередных грандиозных и пафосных залов мы вдруг ныряли в крохотные технические помещения или коридоры, почти наверняка предназначенные не для парадных приёмов.

Наконец, мы вошли в небольшое помещение, в котором я с некоторым удивлением узнал жилую комнату. Кровать, тумбочка, столик, голографические плакаты на стенах, ростовое зеркало... Висящий на спинке стула чёрный сарафан — тот самый, в котором впервые увидел Снежану.

Вообще, эту спальню будто вырезали откуда-то из другого места и поместили в совершенно инородный, кичащийся роскошью дворец — настолько она не соответствовала всему тому, что я видел до этого. Относительно небольшая комнатушка не шла ни в какое сравнение ни с теми гигантскими гостевыми покоями, которые выделили мне, ни с теми бесчисленными залами, которые я успел за этот день посетить.

Не было в ней ни кричащей роскоши, ни пафоса. Только приятный, домашний уют и ощущение, что здесь действительно кто-то живёт, считает это место своим домом.

Об этом говорило буквально всё. Смятое покрывало, какие-то бытовые мелочи, в беспорядке раскиданные на столике и тумбочке, осторожно выглядывающий из-под кровати скомканный носок... Висящий на стуле сарафан, который невольно так и притягивал к себе взгляд.

Немалую часть антуража создавали многочисленные голографические плакаты, которыми былиувешаныстены. Судя по виду — это на меня смотрели какие-то популярные музыканты, актёры и тому подобная публика. В основном — смазливые красавчики-мужчины... Но затесалось среди них и несколько женщин.

— А... — я повернулся к девушке, понимая, что ничего не понимаю.

— Просто посиди тут и подожди пару минут! Переоденусь, и пойдём на пирс. Я быстро!

С этими словами она скрылась в боковой двери, оставив меня в своей спальне одного.

Внутри шелохнулось нехорошее предчувствие. Очень уж это всё было похоже на какую-то подставу. Так и представил, что вот сейчас она выскочит ко мне в разорванном платье, и начнёт голосить во весь голос, что насилуют. И что в такой ситуации делать?..

Хотел уже было выйти поскорее прочь, чтобы не искушать Кровавых, и составить компанию оставшемуся за дверями Титу...

Но взгляд мой, скользнув по окружающей обстановке — а приходилось на всё смотреть исключительно своими глазами, ни одной камеры внутри не было — зацепился за одну деталь. Причём, долгие секунды смотрел на неё и вообще не мог понять, в чём же дело.

Моё внимание обратил на себя один из плакатов. Симпатичная и очень молоденькая на вид светловолосая девчушка, с пухлыми губками, дерзко задранным вверх носиком и большими голубыми глазами. Она была в коротких шортиках старомодной маскировочной раскраски и такого же цвета топике, держала в руках огромную, больше себя, винтовку, и с вызовом смотрела куда-то вдаль.

К своему стыду, долго не мог вспомнить, кто это. В принципе, простительно — ведь лично мы знакомы не были, а изображение этой неприлично юной амазонки я видел всего лишь один-единственный раз. Когда мне показали его ребята с «Косатки».

На стене у Снежаны оказалась та самая девушка, спасением которой мне предстояло расплатиться за аренду корабля...

Звук открывающихся створок заставил резко обернуться. Уйти до возвращения девушки я не успел.

Быстро пробежался по девушке взглядом вверх-вниз, готовый ко всему. Едва прикрывающая задницу воздушная белая юбочка, наполовину расстёгнутая чёрная безрукавка, непонятно для чего надетый на шею не то ошейник, не то ожерелье — и босоножки. Откровенно, вызывающе — но в рамках приличий, ничего не порвано, и никто вроде даже не кричит, призывая покарать насильника.

Снежана по-своему интерпретировала мой интерес. Ослепительно улыбнулась, крутанулась вокруг оси, так что юбка совсем задралась вверх, открывая тоненькие ниточки трусов купальника, а после резко остановилась и сделала шутливый то ли книксен, то ли реверанс, то ли как там это всё называется.

— Ну что, Темнозар? Нравится?

— Нравится-то нравится, в конце концов я здоровый и полный сил мужчина... Но чего ты хочешь добиться, Снежана?

Она вновь сверкнула в мою сторону своими белоснежными зубками и хитрыми глазами.

— Развлечься, Темнозар. Я хочу развлечься. Развеять свою смертную скуку. И ты... Вполне можешь мне в этом помочь.

— Как?

— Ты же здоровый и полный сил мужчина. А ещё сообразительный, остроумный, и интере-е-е-есный... Уверена, ты что-нибудь сообразишь!

Девушка сделала в моём направлении несколько шагов. Когда она была уже совсем близко, я, будто не замечая её голодного взгляда, повернулся к заинтересовавшему меня плакату и махнул в его сторону рукой.

— Кстати. Я одну вещь сообразить не могу... Скажи, а это кто? Вроде где-то видел её, но не могу вспомнить.

Снежана надула губки. Она остановилась буквально в полушаге от меня, так близко, что это было уже неприлично.

— Темнозар! У тебя тут, рядом, настоящая живая женщина! А ты вместо неё обращаешь внимание на какую-то голограмму...

Тяжело вздохнул, закрыл глаза. Снова открыл. И ответил.

— Снежана. Мне любопытно. И ты обещала мне рассказывать про себя, это основа нашей договорённости. А этот плакат, висящий в твоей спальне... Ведь это твоя спальня, так?

— Моя. Ладно. Уел. На голограмме — Ива. Гладиатор.

— И почему она висит у тебя на стене?

— В смысле, почему? Она чемпион, многократная победительница боёв. Настоящая легенда Кровавой Арены! Эта девчонка — кумир миллиардов. Уверена, едва ли не каждый второй парень в обитаемом мире мечтал ей вдуть, хотя бы разок... А может, и не только парень... — Снежана провела кончиком языка по губам. — Что?..

— Да так, ничего...

— Нет уж, ты скажи!

— Сказать? Ладно. Я несколько, скажем так, обескуражен вашим поведением, юная леди.

— В жопу леди! Юных и не юных! Темнозар, ну позволь мне побыть собой хотя бы здесь, хотя бы немножко! Не будь занудой!

— А обычно тебе не дают?

— Конечно! Обычно «это не надевай, так не вставай, то не говори, с этим не общайся». И всё в том роде. Невыносимо!

Рассмеялся.

— Да, нелегка жизнь юной леди, которая не жалет быть юной леди.

— Не то слово. Поэтому и надеюсь, что мы хотя бы сейчас оторвёмся по-полной!

— А как же