Андрей Мартьянов - Сборник "Войти в бездну"

Ознакомительный фрагмент

На том и порешили. Зачем лишний раз забивать себе голову и беседовать ни о чем, строя самые безумные предположения? У военных – приказ, который они обязаны исполнить. А на лирические переживания гражданского персонала можно просто не обращать внимания.

Через два часа люди уже находились в гибернационных капсулах. По корабельному времени лететь до Гаммы Феникса оставалось двести девяносто часов. Или чуть более двенадцати суток.

Бишоп, естественно, спать не укладывался. Электронно-биологический организм не нуждался в отдыхе, и андроид был оставлен Казаковым следить за системами корабля в ожидании прибытия к отдаленной звезде.

Лампы освещения на «Триглаве» погасли, короткий коридорчик и небольшие помещения погрузились в полутьму. Где-то позади мерно шумели двигатели.

Андроид Бишоп играл в трехмерные шахматы с центральным компьютером корабля и пока одерживал верх. Искусственный разум «Триглава», занимая на игру мизерную часть своей памяти, вел катер к Гамме Феникса.

Известно, что расстояние, именующееся «световой год», приблизительно равно девяти с половиной триллионов километров. Очень немного по меркам Вселенной, но для человека – головокружительно и фантастично. Остается только увеличить эту цифру в четырнадцать раз, и станет ясно, насколько далеко от Земли находится искомая навигационной системой катера «Триглав» звезда.

…Бишоп пребывал в странном, присущем лишь биороботам состоянии, пограничном между сном и явью. Его периферические синапсы отдыхали, тело было расслаблено и бездействовало. Сторонний наблюдатель, не знавший, что перед ним робот, мог подумать: «Человек устал и лег спать прямо в кресле».

И был бы не прав. Андроиды никогда не спят, отрешившись от всего сущего. Создатель данной серии биороботов, покойный мистер Рональд Хиллиард, не мог допустить, чтобы его почти совершенные творения уставали и тратили время на такую ерунду, как отдых. Но «бишопы» вдобавок были разумными (точнее, крайне удачно имитирующими разум) созданиями, и в то время, когда их услуги людям не требовались, просто экономили энергию – биомеханический организм не оснащен таким устройством, как ядерный реактор, и все силы для постоянного функционирования добывает от постоянно происходящих в его искусственных клетках химических реакций. Почти таких же, как у человека, но гораздо более активных. Поэтому, кстати, и температура тела у андроидов чуть выше, чем у людей. Искусственный организм – это своего рода маленький химический завод.

По прошествии двенадцати полных суток, во время ИР «Триглава» спокойно и невозмутимо направлял десантный катер сквозь незримый мир Лабиринта к отдаленной планетной системе. Бишопа из заторможенного состояния вывел мигающий зеленый сигнал на главном терминале.

«ПЕРЕСЕЧЕНИЕ БАРЬЕРА ЛАБИРИНТА ЧЕРЕЗ ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ МИНУТ. ЗАМОРАЖИВАЮЩИЕ КАПСУЛЫ ПОСТАВЛЕНЫ НА РАСКОНСЕРВАЦИЮ. СОСТОЯНИЕ ЭКИПАЖА УДОВЛЕТВОРИТЕЛЬНОЕ. СПАСИБО».

– Пожалуйста, – почему-то вслух ответил Бишоп.

Сейчас ему надо было заняться самым обычным делом: приготовить еду на полтора десятка человек, потом проследить, как проходит адаптация экипажа, выведенного из анабиоза, а затем взяться за свою стандартную работу техника-консультанта.

Капсулы анабиоза раскрылись, когда «Триглав» уже начал торможение в пространстве, окружавшем звезду Гамма Феникса. Поскольку четкий ориентир задан не был, бортовой мозг вывел корабль на высокую орбиту близлежащей планеты – сиренево-розового газового гиганта с бурлящей атмосферой.

– Ну-с, господа, и что мы имеем?

На этот раз собрались в научном отсеке. Здесь хотя бы можно было присесть и не толкаться. Казаков позвал своего германского коллегу из группы по борьбе с терроризмом, сержанта Ратникова. и, разумеется, весь персонал «высоколобых», включая обоих врачей. Остальных военных и двух пилотов попросили пока не входить. Бишоп присутствовал на правах наблюдателя.

– Холодно, вот что мы имеем, – пожаловался доктор Гильгоф. – Между прочим, в космосе я бывал, но никогда не покидал пределов Солнечной системы. И уж, конечно, не ложился спать на длительный срок в гроб, залитый ледяной слизью!

– А я, наоборот, отлично выспалась, – пожала плечами Маша.

– Еще бы, – проворчал ученый сварливым голосом, – беспробудно дрыхнуть почти несколько десятков часов! Можно отоспаться на несколько лет вперед.

Логинов с медтехником молчали и чуть кривились. Занудство Гильгофа им уже начало надоедать. То ему не так, это неправильно, на компьютере установлена устаревшая версия программы лазерного сканирования пространства, и почему, в конце концов, кофе из автоповара отдает явным суррогатом?

– Закончим прения, – повысил голос лейтенант. – Вениамин Борисович, у нас просто нет времени. Вы все-таки у нас специалист, уже провели кой-какие исследования… Вот и скажите, каковы результаты.

Гильгоф с мрачным выражением на лице включил громадный монитор, на котором тотчас появилось схематическое изображение звездной системы. Вокруг крупного желтого солнца вращалась дюжина планет самого разного вида.

– Итак, перед нами Гамма Феникса. Кто хочет посмотреть модель в натуральную величину – выгляните в иллюминатор. Насколько я понимаю, мы ищем человеческое поселение?

– Тайное поселение, – любезным шепотом добавил Казаков.

– Именно! Планет двенадцать. Поскольку район этого созвездия находится на отшибе и за пределами внешнего обитаемого кольца, официально зарегистрированных колоний здесь нет. Встает вопрос – где может обитать человек, не подвергая себя особому риску в виде мощного солнечного излучения, капризов погоды, перепадов температур или вулканической активности?

– Наверное, – робко вставил медтехник, – нужно сразу отбросить самые дальние планетоиды. Очень холодно?

– Сообразительный молодой человек, – улыбнулся доктор Гильгоф. – Далеко пойдете. Еще мнения?

– Люди не могут жить на газовых гигантах, а их здесь целых пять, – высказался немецкий обер-лейтенант.

– Но на их спутниках – вполне, – дополнил Казаков. – На спутниках Юпитера в нашей Солнечной системе полно колоний.

– Еще? – наклонил голову ученый.

– На двух планетах, располагающихся ближе всего к звезде, – высказалась Маша. – Чрезвычайно мощный фон излучения и, в отличие от миров на периферии системы, там невероятно жарко. Словно на Меркурии.

– Пять баллов, – согласился доктор. – Что же в таком случае остается в активе? Из полной дюжины спутников Гаммы Феникса мы вычитаем пять газовых шаров, две жарких и три холодных планеты, и получается…

– Два искомых мира! – радостно воскликнул Ильин. – Верно?

– Да, – удовлетворенно кивнул Гильгоф и, поводив мышкой по столу, выделил изображения двух достаточно крупных сфероидов. – Прошу любить и жаловать. Планеты LV-932 и LV-934. В миру носят запоминающиеся названия Сцилла и Харибда. Остальные объекты этой звездной системы тоже называются по именам всевозможных мифологических чудовищ. Видимо, первые исследователи были изрядными знатоками древнегреческих и римских баек о монстрах.

– Между прочим, – преувеличенно зловещим голосом заметил лейтенант, – Иных впервые нашли на планете, называвшейся Ахерон. Ни о чем не говорит?

– Только о скудости человеческой фантазии, – отмахнулся Гильгоф. – Хотя ассоциация великолепная – путешествие от Ахерона к Сцилле и Харибде. У человека с воображением мороз по коже будет драть от подобного сочетания. Слушайте дальше…

Картинка, разделившись на две части, значительно увеличилась. При осмотре можно было видеть, что Харибда является красновато-бурой планетой, несколько смахивающей на Марс с крайне нестабильной атмосферой и двумя гигантскими шапками льда на полюсах.

– Эта красная красавица, – увлеченно повествовал Гильгоф, – теоретически подходит для колонизации. Газовоздушная смесь содержит кислород и азот, есть вода. Температурный режим неплох, особенно на границе субтропической и полярной зон. Суточные перепады всего в пятьдесят-шестьдесят градусов…

– Ничего себе «неплох»! – возмутился доктор Логинов. – Днем вас зажарят, а ночью вы замерзнете! Что же там творится на экваторе?

– В полдень, – пояснил ученый муж из таинственной «Калуги-9», – температура повышается до ста пятидесяти градусов по шкале Цельсия. Можно отправляться загорать. Кроме того, Харибда славна тектонической нестабильностью, громадными вулканами – хотя именно благодаря им на планете кислородная атмосфера – и невероятно мощными ураганами. Лабораторию там, конечно, спрятать можно. К примеру, в районе полюсов на снежно-ледяных куполах. Температура почти постоянная, то есть близка к абсолютному нулю.