Сергей Недоруб - Прорыв реальности

Рывком сорвал с руки допрашиваемого бинт. Директор фонда взвыл, как от нестерпимой боли. А потом мутными от страдания глазами посмотрел на руку, которую он не ожидал уже увидеть. Все было на месте, даже пальцы не сильно испачкались в красной краске.

— Вы подлые люди, — с гневом сказал он. — Вы подлые, неблагородные люди. Нельзя обманом добиваться своего!

— Да? — удивился Тимур. — Ну ладно, если ты настаиваешь…

Он взял в руки ампутационную пилу и подошел к вампиру.

— Тебе какую руку? Левую или правую? Или, может, сразу ногу? Чтобы все по-честному?

— Я на ваши уловки уже не поддамся, — гордо, довольный тем, что рука цела, ответил Славомирский.

— У вас есть определенное место, где вы проводите свои собрания? — Клава спросила так, словно ничего не произошло. — Ответьте на простой вопрос.

— Мы собираемся на Кафедре, зачем вам она? — встревожился Владимир Константинович, считавший, что вопросов уже не будет.

— Да, я забыла, вы действительно свои капища кафедрами называете. Так где она?

— Вот на это я никогда не отвечу. Я себе не враг.

— А что же, хотите, чтобы разговор пошел по первоначально предложенному сценарию? — с иронией спросила Клава. — Я вам гарантирую. Инструменты, которые принес мой коллега, уже не раз были в деле.

— Не смешите меня, дама. Есть некие знания, разглашение которых меня просто убьет, — скривился Славомирский.

— Вы про психоблок? — Допрашиваемый встрепенулся, он не ожидал, что об этом догадывались.

— Да, можно это и так назвать, — кивнул он обреченно.

— Ладно, отдохни немного. — Клава решила прервать допрос и обсудить дальнейшую тактику. — Вас отведут в камеру. И не вздумайте ваши вампирские способности тут использовать. У нас персонал тренированный. Стреляют на поражение без церемоний.

Через минуту охрана увела Славомирского, а Клава отправилась к Малахову.

Глава двадцать седьмая

— Вадим, все-таки почему ты не взял рацию? — Клава, сидя в глубоком гостевом кресле в кабинете Вадима приходила в себя после допроса Славомирского при помощи коньяка. — Ты сказал такую странную фразу…

— Ты помнишь наш давний разговор, ну… — Вадим замялся, — о коллективном сознательном? О том, что там, вне времени, вне пространства, я пережил многое. И то, что было, и то, что будет. Так вот, уже сидя в машине, перед тем как спецназ должен был начать штурм, я вспомнил — ведь это уже было. И я знал, чем это все закончится. Должен был пойти я — и тогда операция гарантированно завершилась бы так, как и вышло. Зачем испытывать судьбу?

— А ты абсолютно уверен, что все должно было произойти именно так? Что все предопределено?

— Ну, я не знаю про все, но вот… Вот смотри, я пережил будущее, оно уже произошло для меня. И изменить его невозможно. Будущее уже было!

— А ты пробовал изменить? Может, не надо было стрелять в этих несчастных боевиков? — Клава говорила спокойно, но в голосе нет-нет, да и проскальзывала тревога. — Вадим, ты понимаешь, что с такой памятью ты сожжешь себя? Надо раз и навсегда понять, что то, что еще не произошло в нашей жизни, — не произойдет. Мы в силах менять будущее, как хотим.

Вадим сломал карандаш, который все время вертел в руке, посмотрел на половинки и отшвырнул их в угол кабинета.

— Но ведь сегодня получилось именно так, как я видел, как я помню. — Он ткнул пальцем себе в грудь.

— И поэтому ты снял рацию?

— Да, потому что я помню, что тогда я ее тоже снял!

— Зачем?

— Не знаю. — Вадим наморщил лоб. — Не помню.

— Но ты поступил так, потому что… — Клава словно подталкивала Малахова к ответу.

— Потому что я знал, что я должен так поступить, — развел руками Вадим.

— Ты боишься изменить будущее?

— Нет, Клава, — голос Малахова дрогнул. — Я просто боюсь того, что будет.

— Чего? Орды инопланетных агрессоров? Смерть человечества, что еще? Смертельный вирус, метеорит? — Клава резко поставила бокал на столик, так что коньяк расплескался. — Что такое случится, чего мы не можем изменить?

— Нет, не надо об этом… — Вадим взял себя в руки и прогнал тревожные воспоминания подальше. И уже нормальным голосом продолжил: — А где Байкалов?

— Он вдруг заявил, что устал ездить на багажном сиденье «Сталкера», что это понижает его мотивацию, и ушел. В неизвестном направлении. Он так и сказал — я ухожу в неизвестном направлении.

— Блин, дисциплина. Я надеялся, что он поможет в беседе с этим пленным вампиром. — Вадим стукнул кулаком по колену. — Все-таки многолетний опыт, и если не врет, все его предки этим занимались.

— Сейчас Тимур придет, мы тебе подробно расскажем, что нам удалось узнать, — попыталась успокоить его Клава. — Я бы хотела, чтобы Тимур участвовал в рассказе, он там хорошо вложился в работу.

Тут словно нарочно, коротко стукнув в дверь, вошли Тимур с Германом.

— Ну, что, не врал этот наш клиент! — Тимур начал рассказ прямо с порога. — Гера проверил, все сталкеры уже по домам отправились. Придется с ними активно поработать.

— Подожди, мы Вадиму еще не рассказали всего, что вытащили из этого типа, — остановила его Клава.

— В общем, квинтэссенция того, что мы выколотили из начальника фонда помощи детям сталкеров Владимира Константиновича Славомирского, весьма интересна, — продолжил Тимур. — Во-первых, как в общем-то мы и догадывались, сталкеры способны влиять на собеседника радикальным образом, превращая его в морфа. Это вроде благоприобретенного в Зоне дара. Как сказал Славомирский, сталкер — самый ценный артефакт Зоны. Второе: пирамидка им нужна все-таки не просто так, не как абстрактный символ Ордена. Если верить Славомирскому, с помощью этой штуки они значительно усиливают свои способности. Третье, найти Кафедру, как он назвал их главный офис, он нам не помог. Сослался на психоблок.

— Да, очень похоже, он не врал, — добавила Клава. — Был совершенно четкий посыл от него, что даже под пытками, страшными кровавыми пытками кровавого КГБ, он не проговорится. Хотя, может, и скажет, когда малодушно решит покончить с собой.

— И что вы предлагаете? — спросил Вадим.

— Ну, что… попытаться пройти сквозь психоблок у нашего пациента, — не очень уверенно сказала Клава. — Хотя, может, попробовать посмотреть, как на него действует эта самая пирамидка?

— Можно еще попробовать у него отрезать ногу, для начала левую, чтобы было не так травматично, — буркнул Малахов. — Я так понимаю, мы снова в тупике?

— Ну, они же все равно не прекратят попыток добраться до своего «Зова»? — Герман был оптимистичен. — Вот и будем их потихоньку отлавливать…

— А сколько человек они еще убьют при этом? — возразил Тимур. — Ведь они же молодым пацанам мозги пудрят, и что потом? Получим зомбированные автоматы, которых надо будет убивать?

— Сейчас, секунду. — У Малахова зазвонил сотовый. — Это моя мама, секунду.

Вадим поморщился, он очень не любил, когда на работе его беспокоили домашними делами.

— Да, мама. Слушаю! — Вадим стал говорить громче. — Мама, что там?

— Вадим… — слабый голос Анны Ивановны был еле слышен. — Они… — Дальше наступила тишина.

— Мама, что такое там? Алло!!! — Вадим растерянно оглядел окружающих. — Там что-то случилось, по-моему, ей плохо. Клава, подбросишь?

— Нет проблем, за пять минут домчим. У нее с сердцем все в порядке?

— Да, но все-таки возраст… — Вадим немедленно стал набирать номер сына. — Андрей не отвечает… Наверное, пошел гулять и телефон не взял. Надо ехать…

Малахов стремительно вышел из кабинета, Клава, не раздумывая, — за ним. Тимур с Германом переглянулись и тоже вышли следом. Никто не хотел оставлять Вадима в такой ситуации.

Машина долетела до места даже быстрее, чем за пять минут. Клава, не стесняясь, включила спецсигналы и вела так, что у дорожных полицейских выпадали изо рта свистки. Номера у «Сталкера» были узнаваемые, и ни у кого не возникло мысли остановить машину.

Вадим не стал ждать, пока опустится лифт, а стремительно взбежал, взлетел по лестнице на шестой этаж, где жила мать… Нехорошее предчувствие себя оправдало. Дверь квартиры была взломана. Ломали тараном — бронированное полотно прогнулось посередине от сильного удара. Вадим стремительно вошел в квартиру. Анна Ивановна лежала на полу без сознания… На ее лице бурой полосой запеклась кровь. Вадим поднял мать на руки и положил на диван. Анна Ивановна застонала и открыла глаза.

— Они забрали Андрюшу… — только и смогла она произнести и потеряла сознание.

— Вадим, дай я, — на плечо Малахова легла рука Тимура, — это моя работа.

— Да, конечно. — Вадим встал с колен.