"Современная зарубежная фантастика-2". Компиляция. Книги 1-24 - Дженн Лайонс

Но если кэцзюй ее чему-то и научил, так это тому, что цена успеха — боль.

А Рин давно уже не жгла свою кожу.

Она привыкла к академий. Разленилась. Упустила из виду, что стоит на кону. Ей нужно было напомнить, что она никто, что ее мигом могут отправить обратно. И какой бы несчастной она ни чувствовала себя в Синегарде, в Тикани было бы куда хуже.

Вот он смотрит на тебя и облизывает губы. Ведет тебя в постель. Сует руку между ног. Ты кричишь, но никто не слышит.

Она останется здесь. Останется в Синегарде, даже если при этом погибнет.

Рин погрузилась в учебу. Занятия превратились в боевые действия, каждая тема — сражение. Каждая поднятая рука и домашняя работа. Рин состязалась с Нэчжой, Венкой и всеми остальными синегардцами. Придется доказать, что она достойна здесь учиться, что заслужила это.

Ей нужен был жестокий удар, чтобы напомнить — она не такая, как синегардцы, в детстве она не научилась бегло говорить на гесперианском, не знакома со структурой командования имперского ополчения, не знает, как свои пять пальцев, каковы политические отношения между двенадцатью наместниками. Синегардцы впитали эти знания с детства. Рин придется их развить.

Каждый час, который она проводила не в классе, Рин занималась в архиве. Она вслух читала нужные книги, ощупывая языком незнакомый синегардский диалект, пока не искоренила все намеки на протяжный южный акцент.

Она снова начала прижигать кожу. Боль приносила успокоение — она была такой утешающе знакомой. Рин давно привыкла к тому, что ради успеха нужно идти на жертвы. А жертвы означают боль. Боль означает успех.

Рин перестала спать. В классе она садилась в первый ряд, чтобы не задремать. Голова постоянно разламывалась. Чуть ли не до тошноты. Рин перестала есть.

Выглядела она жалко. Но все возможные варианты были ужасны. Она могла убежать. Могла сесть на лодку и уплыть в другой город. Могла возить опиум для другого контрабандиста. Могла вернуться в Тикани, если до такого дойдет, выйти замуж и надеяться, что никто не узнает о том, что она не может иметь детей.

Но теперешние несчастья были даже приятными, они доставляли ей удовольствие, ведь она сама их выбрала.

Через месяц Рин лучше всех сдала очередной экзамен по Лингвистике у Цзимы. Она опередила Нэчжу на два балла. Когда Цзима объявила пятерку лучших, Рин радостно подпрыгнула.

Всю ночь она зубрила спряжение гесперианских глаголов, крайне запутанное. В современном гесперианском не было ни ритма, ни смысла. Правила совершенно произвольны, произношение хаотично и полно исключений.

Она не могла разобраться в гесперианском, и потому просто запомнила его, как запоминала все непонятное.

— Хорошо, — ледяным тоном сказала Цзима, протянув экзаменационный свиток.

Рин поразилась, насколько хорошо себя чувствует от этого «хорошо».

Она обнаружила, что похвала наставников наполняет ее энергией. Похвала означала подтверждение, что Рин не пустое место. Она может быть блестящей ученицей, достойной внимания. Она обожала похвалы, лелеяла их, нуждалась в них и испытывала облегчение, только когда их слышала.

А еще она поняла, что похвала для нее — как опиум для наркомана. Стоило ей получить новую дозу лести, и она уже думала, как добыть следующую. Успех доводил ее до экстаза. Неудача была хуже ломки. Хорошие результаты контрольных доставляли только временное облегчение и гордость, Рин испытывала удовольствие несколько часов, а потом ее охватывала паника перед новым экзаменом.

Она так жаждала похвалы, что чувствовала ее каждой косточкой. И в точности как наркоман, готова была пойти на что угодно, лишь бы ее заслужить.

За несколько недель Рин локтями проторила себе путь из нижних строчек успеваемости до самых верхних по каждому предмету. Она постоянно состязалась с Нэчжой и Венкой за самые высокие оценки почти по каждому предмету. В классе Лингвистики теперь она была второй после Катая.

В особенности ей нравились занятия по Стратегии.

Наставник Ирцзах с седыми усами был единственным, кто принципиально не полагался на зубрежку. Он заставлял студентов решать логические задачи. Заставлял давать определения тому, что они принимали как должное — например, что такое преимущество, победа и война. Им приходилось давать точные и четкие ответы. Ирцзах не принимал ответы, сформулированные так, что допускали несколько интерпретаций. Он развивал мышление студентов, сначала разбивая логические предубеждения, а затем собирая их по кусочку.

Он редко кого-то хвалил, но когда хвалил, то так, что слышал каждый в классе. Именно его похвалы больше всего жаждала Рин.

Когда они завершали изучение «Искусства войны» Сунь-цзы, оставшуюся половину урока Ирцзах предлагал придумать, как выбраться из затруднений в гипотетических боевых ситуациях. Иногда все заключалось только в логистике («Рассчитайте, сколько времени и сколько поставок потребуется, чтобы перевести армию через пролив»). Иногда он рисовал карты, символами указывая, с какими войсками придется иметь дело, и велел разработать план сражения.

— Вы застряли за рекой, — сказал Ирцзах. — Войска построены на позиции для обстрела с дальних подступов, но в главной колонне закончились стрелы. Как вы поступите?

Большинство студентов предложило устроить налет на обоз с боеприпасами противника. Венка хотела отказаться от обстрела и пойти во фронтальную атаку. Нэчжа решил, что нужно заставить ближайших крестьян за одну ночь изготовить стрелы.

— Нужно собрать у крестьян пугала, — сказал Катай.

— Чего? — фыркнул Нэчжа.

— Пусть говорит, — сказал Ирцзах.

— Одеть их в военную форму, закрепить на лодке и послать вниз по течению, — продолжил Катай, не обращая внимания на Нэчжу. — Это гористая местность с сильными осадками. Можно предположить, что недавно шел дождь, а значит, стоит туман. Враги не смогут четко разглядеть реку. Их лучники примут пугал за солдат и будут обстреливать их, пока те не начнут напоминать подушки для игл. Тогда мы пошлем людей вниз по течению собрать стрелы. Используем вражеские стрелы, чтобы убивать врагов.

Катай победил.

В другой день Ирцзах показал им карту гористого региона Удан, два красных креста отмечали два батальона Федерации, заперших никанскую армию с обоих концов лощины.

— Вы заперты в ловушке в этой долине. Крестьяне в основном сбежали, но генерал Федерации держит в заложниках целую школу. Он говорит, что освободит детей, если ваши батальоны сдадутся. Каков будет ваш ответ?

Они долго рассматривали карту. У никанских войск не было ни преимуществ, ни легкого пути к отступлению.

Ситуация озадачила даже Катая.

— Попробовать атаку по левому флангу? — предложил он. — Освободить детей, пока враги озабочены боем с партизанами?

— Они стоят на возвышенности, — сказал Ирцзах. — И перестреляют вас прежде, чем вы успеете обнажить оружие.

— Поджечь долину, — рискнула Венка. — Отвлечь их дымом?

— Хороший способ спалить заживо и себя, — фыркнул Ирцзах. — Помните,