Там, где кончается степь - Алексей Пинчук

Хворост для небольшого костерка нашли прямо на обочине, и там же припарковали фургон, оставив скотину пастись.

– А что, неплохо время сократили, – прикинув, похвастался Федя. – Часа на два, не меньше.

– Да ну тебя… – Пока ждали закипающий чайник, я успел отойти за фургон, посмотреть на ноги, ноющие так, словно на них ожоги, и убедился в наличии асфальтной болезни. Кожа на некоторых участках была стерта до крови и теперь саднила, изрядно раздражая. – Еще боя не было, а у нас уже раненые.

– Ну… – Федя отвел глаза. – Сами бы тогда за руль садились, раз такие умные. Ну, за… За вожжи, вот!

– Ладно, забей… – махнул рукой я и с удовольствием цапнул из кулька последнюю булочку, ответив на возмущенные взгляды спутников привычной отговоркой. – Что? У меня молодой растущий организм!

– Поехали, молодой растущий… – Федя глянул на небо, прикидывая. – Вроде похоже на полдень. Часы бы нам…

Собрались мы шустро. Да и что там собирать? Убрать чайник, засыпать угли от прогоревшего костерка землей, вот и все сборы. Готовы были уже через пару минут.

А вот бык оказался не готов. Эта скотина поела всю траву, до которой дотянулась, а потом спокойно легла, подогнув под себя ноги, и не хотела вставать ни за какие коврижки. Хотя за коврижки-то она, наверное, встала бы… Но всю выпечку мы съели сами.

– Вставай, ленивая скотина! – орал дурниной Федя, тяня быка за повод, а я пытался сдвинуть с места наш транспорт, стуча ему по бокам хворостиной, но быку было пофиг на все наши потуги. Он уже приехал, а остальное наши проблемы…

Не помогало ничего. Ни уговоры, ни пинки и удары меча в ножнах. Бык был упрям как осел… И силен, как лось. И на все наши пляски вокруг его персоны реагировал предельно безразлично.

– Давайте я попробую? – Пока мы суетились вокруг животного, Кайя нарвала солидный пучок травы и принялась медленно подманивать рогатого гада, надеясь, что он встанет и сам подойдет угоститься вкусняшкой. Девушка подходила все ближе и ближе… А когда трава оказалась недалеко от носа быка, то стремительно высунул длинный язык, и выдернув траву из рук девушки, отправил ее в рот. И принялся не спеша пережевывать угощение.

– Вот урод… – Федя оглянулся по сторонам и, убедившись, что на дороге никого нет, вынул из-за пазухи револьвер.

– Федя, хорош, дурак, что ли? – рявкнул я, собираясь остановить друга от поспешных решений.

– Садитесь! – рявкнул этот отморозок, запрыгивая на спину упрямого животного. – Сейчас, сука, поедем!

А едва мы запрыгнули в фургон, как этот раздолбай поднес к уху быка ствол и спустил курок.

Наверное, эти края еще не видели таких скоростей! Обезумевшее от неожиданности животное, вскочив на ноги, помчалось по полю вдоль дороги, не чуя ног, ревя в голос что-то на своем коровьем языке. Наверняка матерное! Ну, потому что мы, мотыляясь по всему фургону, уж точно свою речь не сдерживали. Даже Кайя, узнавшая нецензурную лексику совсем недавно, в основном от армейцев…

– Ага! Юху-у! – радостно орал Федя, размахивая револьвером над головой. Другой рукой этот недоковбой держался за хомут, и держался, надо сказать, крепко… Во всяком случае, я лично видел, как пару раз его ноги взлетали выше головы, это точно!

Честно признаться, я думал, что наш фургон врежется в деревья на опушке, но даже испуганное животное соображало неплохо и в последний момент свернуло на дорогу, лишь с треском ударив борт фургона об дерево. Отчего мы внутри дружно отлетели к противоположному борту, а Федя рухнул на нас, не удержавшись на спине быка.

– Уй, блин… – Мне знатно прилетело по макушке револьвером, а в бедро воткнулось что-то острое, хоть и неглубоко. – Федя, м-мать… Я тебя убью!

Надо отдать должное моему другу, он даже не пытался огрызаться, а вместо этого, протоптавшись коленями по моему телу, рванул к поводьям, которые остались закрепленными на передней стенке телеги. И спустя несколько километров все-таки остановил телегу, натянув эти самые поводья так, что мне даже жалко стало животное.

– Федя, ты… – начал было я, но заткнулся, растерянно глядя на наконечник стрелы, торчащий из борта повозки. О который я и порезался, пока летал по фургону. – Трындец… Мы все пропустили…

Впрочем, уже спустя минуту сзади нас послышался хруст веток и на дорогу выскочил разбойник с дикими глазами и с мечом в руках.

Я дернулся было достать топор, но Кайя успела раньше, и привычный волшебный снежок врезался агрессору в грудь, отбросив того назад в заросли.

Ну а следующего нападающего уже я встретил во всеоружии, с размаху саданув выскочившему из кустов гаду доской в шлем. А потом от души добавил ногами, вымещая все раздражение и злобу, накопившиеся за утро…

А рядом со мной Федя, размахивая моим топором, гонял по дороге лучника, у которого за спиной висел колчан со стрелами, а правая рука висела плетью.

Лучник был явно не дурак и на мечах подраться, но раненое плечо не позволяло драться правой рукой, а левая его подводила. Ну или рана лишила былой сноровки и сил…

Как бы то ни было, но с разбойниками мы справились. Пока мы с Федей добивали своих противников, Кайя работала в качестве прикрытия, хладнокровно расстреливая магией кусты, порой швыряя заклинания на слух, или даже, на всякий случай, для профилактики. Не знаю, как разбойники, и от чего они убегали, но сам я на их месте соваться к нам не стал бы…

– Эй, отставить, свои! – после очередного волшебного залпа заорали в лесу, и спустя несколько минут на дорогу вывалился Мороз с небольшим арбалетом в руке. – Все, успокойтесь, все кончилось!

– Вы… Блин, психи! – Следом за Морозом из кустов вывалился один из разведчиков с обломком меча в руке и, швырнув рукоять меча под ноги, рявкнул: – Какого хера!

Еще раз пнув труп разбойника, я злобно глянул на бойца, потом шагнул к Феде и, выдернув у того из рук свое оружие, огляделся по сторонам.

Из леса на дорогу по очереди выбирались разведчики, настороженно глядя на нас. Кайя, злобно поглядывая на лес, не спеша застегивала цепочку с артефактом на шее. Федя… Мудак… И бык, который стоял запряженный в фургон и с укором смотрел на нас, примерно с тем же выражением на морде, что и у Мороза. То есть с немым вопросом «Это что было?».

– Вы че, блин? – задал я многозначительный вопрос Морозу, кивнув на торчащие из борта фургона стрелы и на порванную парусину.

– А вы че? – не