На страже Империи. Том 1 - Валентин Якимов

магом, но магия ему не требовалась. В руке мужчины сверкнул длинный узкий кинжал, полыхнувший огнем. Зачарованное оружие!

Только вот такими детскими игрушками меня не убить! Не став дожидаться удара, я встречным прыжком приблизился к нему в упор и, отбив удар кинжала мгновенно материализовавшимся Клинком Пустоты, впечатал ладонь в худую грудь Афанасия. И одним мощным магическим импульсом, разрушившим висевшую на нем защиту, остановил его сердце. Самый близкий к Пустоте аспект — Смерть. И ей я владел лишь немногим хуже своей основной стихии. Бывшему управляющему не помог ни атакующий артефакт, ни защитный.

— Ну вот, родной. Отправляйся на заслуженный отдых. — поймал я осевшее тело управляющего. И тут же оторвался от земли. Лететь нужно было быстро — ни в коем случае нельзя допустить начала серьезного некроза тканей. Это тело мне еще было нужно.

— О, вы уже вернулись, барон? — помахал мне рукой Виктор, довольно стоящий у крыльца моего поместья. — Добро пожаловать домой!

Прохор сидел тут же, на крыльце, и молча курил, то и дело нервно почесываясь. А у их ног лежало еще чье-то тело. Низенький полный человечек, издалека похожий на мешок тряпья защитно-зеленой окраски.

Приземлившись, я бросил труп управляющего сверху.

— Вижу, этого ты уже заморозил? Отлично. Подморозь-ка и нашего бывшего управляющего. Нельзя, чтоб началось разложение. Давно этого приговорили? Кто это вообще такой?

— Да хрен его знает. В глубине сада прятался, как вы и указали. Мы его попытались взять, допросить, а он выхватил пистолет да как давай палить в нашего бедного Прохора. Ну я его тут же без лишних слов и успокоил. Насовсем. Немного времени прошло, минут пятнадцать.

— Отлично! — довольно потер я руки. Этого пока морозь, но не сильно. А вы, Прохор, если не привычны к неприглядному зрелищу, лучше в доме полежите. Отдохните, чайку налейте себе. Ничего приятного глазу тут происходить не будет.

Я не преувеличивал. Бегом влетев в личный кабинет Дмитрия Лихачёва, я стал сгребать все, что хоть отдаленно напоминало его личные вещи. Серебристую расческу, колоду игральных карт, висящую в шкафу школьную униформу, фотографию с родителями, стоящую на письменном столе, покрытую золотистой вязью флягу. Последняя мне понравилась самому, но, подумав, я все-таки бросил ее в общую кучу.

Вообще, кабинетом эту длинную комнату на втором этаже назвать было трудно. Скорее уж личная комната юноши, в которой он хранил и складировал все, что ему нравилось — от детских фотографий до компьютера и плакатов с какими-то разодетыми качками. В общем, здесь было много всего подходящего для моих целей.

Нахватав так самых разных вещей, которые хоть в теории могли носить отпечаток личности Лихачёва, я распахнул окно и выбросил это все во двор. Виктор еле успел отскочить от потока всевозможного шмотья.

— Э, а это еще зачем? Затеяли генеральную уборку?

— Сам увидишь. — крикнул я на бегу, выхватывая из подпространства Черную Книгу.

Многие маги, особенно низших ступеней мастерства, искренне полагают, что магия — это когда из рук вылетает всякое сверкающее, разнося все на пути, или когда ты можешь менять реальность одной своей волей.

В общем, под магией вообще подразумевают лишь индивидуальное чароплетение.

Только вот оно — лишь базовая ступень волшебства. А следом за этой ступенью идет следующая — ритуальная магия. Именно ритуал я и планировал сотворить. Притом такой, за который и в мое время можно было легко угодить на виселицу, ибо мы сами посчитали такие знания слишком античеловеческими. А уж теперь, судя по беглому поиску последних дней, о нашем древнем искусстве если кто и знает, то знание это лежит за семью печатями.

Я собирался заниматься некромантией. Тем, что противоречит вообще всей современной теории мироустройства, стоящей на том, что связи между живыми и мертвыми нет вообще или почти никакой.

Но тысячелетия, проведенные за гробом, очень обогатили мои познания, так что теперь я уверен в своих силах. А одно из заклинаний, найденных мной в Черной Книге, мне с этим очень поможет.

— Даже интересно, чем вы удивите меня на этот раз, барон! — хмыкнул Виктор, когда я вышел с книгой и стал раскладывать вещи Лихачёва в несколько кругов, расходящихся от хорошо утоптанной площадки перед самым крыльцом. Сохранившиеся детские игрушки, книги, одежда, личные мелочи — в дело пошло все, что я смог найти. А в центр круга я аккуратно положил самую ценную свою находку. Личный дневник Дмитрия Лихачёва.

Когда все было закончено, я встал на ступени крыльца так, чтобы видеть все три получившихся круга, и начал проговаривать развернутую формулу. Увы, без нее уйдет слишком много маны.

— Памятью родного дома, дорогими сердцу вещами, честью древнего рода, общей кровью по венам, важностью моего дела, данной покойному клятвой и мощью великого мага я к миру взываю! Повелю я открыться вратам между жизнью и смертью, вратам, ведущим за край небосвода, вратам туда, где не видят света дневного, где нельзя испить чистой водицы и отведать теплого свежего хлеба! Откройтесь, о врата, для одного человека! Не из плоти и крови и не памятной тени! Духа, недавно почившего, я призываю! Явись в наш мир в зримом обличье и здравом рассудке, барон Российской Империи Дмитрий Алексеевич Лихачёв, последний из рода Лихачёвых!

И моя воля исполнилась. Абсолютная, гробовая тишина повисла на миг над поместьем. А затем в ушах словно что-то тихонько лопнуло. Я моргнул, а когда открыл глаза, в центре круга стоял… Нет, парил в воздухе, чуть-чуть не касаясь земли, мой точный близнец.

Только одетый так же, как был одет на том самом балу, очень бледный, а еще полупрозрачный. Но это уже мелочи.

— Я… Где я? — потерянно произнес призрак. Виктор же вообще ничего не говорил, только разевал рот, как выброшенная на берег рыба, и молча смотрел то на меня, то… тоже на меня, но полупрозрачного в центре круга.

— Что, барон, неужели не узнаешь родного поместья? Вон, смотри, сколько я тебе твоих личных вещей тут разбросал. Рад, что все сработало как надо.

Радость моя была искренней. После ритуала я остался почти без собственной маны. И если б моих сил не хватило, если б явилась кровожадная тень, безумный дух или, не дай боги, какая-нибудь призрачная тварь из мира мертвых, я сумел бы оказать сопротивления, но было бы тяжко.

Но, судя по прояснившемуся взгляду Дмитрия, явился он действительно в ясном уме.

— Ты… А почему ты выглядишь, как я?

— Потому