Горящее небо Аорна - Анатолий Федорович Дроздов

такое же, системное. Патриоты. Не представляют свое будущее вне Аорна, потому и против предложения Герума. В Гардаре почти все считают, что наши ископаемые понадобятся людям и через двести, и через триста лет. Их будем сами добывать и продавать.

— Все равно, не понимаю, — вздохнул Максим, критически относившийся к услышанному от «зубра». — По сути, между вами хозяйственный спор. Зачем война?

— Панкийцы и их кукловоды из Герума, не получив от нас согласия, ее и начали — примерно тридцать лет назад. Сначала исподволь. Навязывали свои взгляды соседним странам, внушая им, что мы враги. Кашпирр был нашей территорией, но, когда империя распалась, стал независимой страной. Ну, хрен бы с ним, но подключились панки. Кашпирцам стали говорить, что они народ великий, с многовековой историей. А Гардар — дикая провинция, где люди пребывают в нищете и темноте. Мол, у гардарцев нету даже унитазов. Ты ссать ходил?

Максим кивнул.

— Унитазы видел?

— Да.

— Как понимаешь, не для тебя лично поставили. А в Шардаше трущобы.

— Я помню — попросил их показать. Ужасно.

— При империи иначе было. Да, жили не богато, но чтоб такая нищета… Довели страну, уроды! У них каждое правительство первым делом начинает воровать. Так все растащили, продали, что смогли. А народу поют песню, что они гордые кашпиррцы, не чета какому-то Гардару. Тут панкийцы постарались, промыли им мозги. Накачали их оружием, построили там базы. А затем начались провокации — обстреливали наши территории. Нам это надоело, и мы двинули войска. Остальное знаешь. У вас такое было?

— Много лет назад. Один диктатор напал на мою страну с воплями: «Они не соблюдают обязательства!», «Они готовятся на нас напасть!» и так далее. Объявил, что несет свет цивилизации отсталым дикарям. На деле — кровь и смерть. В моей стране погибли миллионы человек, и большинство их — не военные. Войска диктатора сжигали города, убивали женщин и детей.

— Чем кончилось?

— Мы их разгромили. А диктатор принял яд и застрелился, когда шел бой за их столицу.

— У вас сражались национальные армии, отстаивая территорию страны? — спросил майор.

— Да.

— У нас иначе. Мы воюем с инопланетными захватчиками. Кашпирр — форпост Герума. Он вцепился за Аорн когтями. Займем Кашпирр — один отрубим, а там и Панкию — второй и главный коготь. Напрямую Герум вмешаться не посмеет. Иначе нас давно б утюжили не атмосферные, а орбитальные штурмовики. Стреляли бы не ракетами, а антивеществом.

— То есть вы хорошие со всех сторон? — спросил Максим с иронией.

Майор гыгыкнул.

— Замечательная шутка перебежчика, сдавшегося на нашу милость. Ладно, я скажу. Война, конечно, зло. Любая. Мы хреначим по военным, но задеваем и гражданских. Панкийцы ставят батареи ПВО среди жилых кварталов! А после снимут ролик с разрушениями и жертвами, обвиняют нас. Отступая, кашпирцы буквально сносят города с земли. Свои, замечу, города. Кто в этом виноват? Конечно же, Союз! Мы разрушаем экономику Кашпирра, но людей не трогаем. На освобожденных территориях оказываем им помощь продуктами, лекарствами и одеждой. Они же в прошлом подданные империи Гардара. Встречаем понимание, но об этом в своих газетах противник не напишет. Им выгодно, чтоб мы предстали дикарями.

— В своих газетах вы не хвалите их тоже.

— Мы пишем о конкретных фактах, — возразил майор. — Фотографии ты видел. Как можно называть людей, обстрелявших госпиталь? Уроды — это даже мягко. Борьбу мы не оставим, и закончим, пока инопланетяне не уберутся с Аорна!

— Я в том числе.

— Твою судьбу решит начальство. Не часто попадается инопланетный пленник — целый и здоровый.

— Не совсем — после приклада.

— Надоел своим нытьем. Не умрешь, — он глянул на наручные часы. — Вылет через три часа. Поспи. Начальство не обрадуется, если прибудешь никакой.

Фельдшер принес две таблетки, красную и синюю, как в «Матрице». Красная чуть притупила боль. Синяя вырубила, и в камере Макс повалился как оглушенный.

В самолет его затащили под руки. Свернувшись на каком-то мягком тюке, Максим проспал полет и очнулся при посадке. На аэродроме встретил холодный резкий ветер — пробрало до костей. Сомнительное удовольствие от такой погоды усилил моросящий дождь. Едва вступил на полосу, как подошел конвой — три мордоворота с кобурами на поясах.

— Дайте куртку потеплее! — взмолился пленник, но на него надели лишь наручники.

Фургон для арестованных с решеткой на окошке был ледяным от сквозняков. Когда он, наконец, завершил поездку, Максим продрог насквозь. Зато успокоительное перестало действовать и больше не бросало в сон.

Машина привезла его во дворик большого здания. Конвой повел во внутрь. Часовой на входе в здание, пост с турникетом, коридоры… Портреты неких деятелей на стенах, непременно в летной форме.

Максима заперли в какой-то комнате. Стол, две табуретки, вешалка. Не камера — и то спасибо. Охранник из его конвоя принес поднос с едой — надо полагать, что завтрак. Тарелка с кашей, чашка с браушем. Поставив все на стол, демонстративно харкнул в чашку. В кашу он не плюнул. Наверное, на кухне повара отметились.

Макс не притронулся к такому «угощению».

Через полчаса за ним пришли. Подталкивая в спину, провели по лестницам и коридорам и завели в огромный кабинет, как видно, летного начальника. Все помещение заставлено авиационными деталями, причем, что интересно, деформированными и оплавленными. Понятно, что собрали на местах аварий.

Максима подвели к начальнику. По нашивкам на рукаве, идентичным тем, что были у «зубра», он догадался: хозяин кабинета, хоть носит форму ВВС, к летному составу отношения не имеет. Максим вспомнил веселый хит из репертуара российской певицы Анки:

А ты не в небе Родины и не на ястребке,

А на Лубянской площади летал на воронке.

А ты не летчик, а я была так рада,

Любить героя из летного отряда… [8]

Конвоир снял браслеты и подпихнул Максима в спину в направлении рабочего стола. Тот был рассчитан на владельца и максимум двух-трех визитеров. Видно, местный генерал не практиковал большие совещания. Он походил на уроженца Панкии, только с глубокой залысиной, заокеанские щёголи давно освоили пересадку волос.

Не здороваясь и не представляясь, хозяин кабинета подошел к нему вплотную. Взяв пленника за подбородок, бесцеремонно дернул вправо-влево, рассмотрев лицо его со всех сторон. После взял со стола и протянул Максиму вырезанные из газеты фотографии, наклеенные на плотную бумагу.

— Здесь ты?

— Не на всех, — сказал Максим, перебрав их. — Вот этот, с пышной гривой и завитками на щеках — настоящий Борюш из рода Аюшей. На двух последних — я. Сначала — где сбриваю завитки со щек. Это фото с пресс-конференции после «воскрешения» Борюша. Вторая — с позавчерашней встречи с репортерами, где я позирую на фоне Гладиатора. При том, что мне доверили лишь Рейнджер.

— Не похож, — сказал хозяин кабинета.

— Мне съездили по физиономии прикладом, — поспешил Максим. — После такого мама не узнает.

Хозяин кабинета хмыкнул.

— Вчера около полудня телевидение Кашпирра сообщило, что в бою погибли лучшие пилоты Гладиаторов — корпус-коммандер Вишева и лейтенант Борюш. А у нас садится жалкий Рейнджер, его пилот сдается и утверждает, что он с другой планеты и доставлен на Аорн для роли двойника Борюша. Не сходится.

— А генетический анализ? — спросил Максим. — Он покажет, что я не местный.

Генерал (хозяин кабинета явно носил высокий чин) впервые улыбнулся. Криво и невесело, но все же.

— Твоя планета больше развита, чем наша? Ведь так, наемник? Скажи, тест на отцовство у вас научились делать?

— Без проблем. Любой, кто этого захочет, может заказать. Берут недорого.

— У нас пока одни эксперименты. Конечно, наши дипломаты вправе обратиться к консулу Содружества, сообщив ему о нарушении их правил. Но консулу настолько наплевать на это… Наша звездная система — протекторат Герума, и менять его статус Содружество не заинтересовано. Нужен из ряда вон выходящий случай, твой не катит.

— И все же я б попробовал. Капля камень точит… Стоит проявить настойчивость. Пусть агент Содружества проведет анализ — им это ничего не стоит.

— Ну ты нахал! — изумился хозяин кабинета, которого задержанный про себя назвал «Лубянка». — Объясняю снова. Какая Содружеству разница? Подумаешь, немного нарушены правила. Закинули неумеху-сосунка, заместившего такого же неумеху Борюша. В первом же вылете стрельнул в молоко и приземлился у противника. Тоже мне повод для межпланетного скандала!

— Нет, не так! — набычился Максим. — На своей планете я имел квалификацию летчика первого класса. Выше только летчик-снайпер, но для нее необходим большой налет. На Аорне я подтвердил ее, сбив на Рейнджере Дракона. А в учебном бою победил лучшего аса Тангшера. На симуляторе повторил последний бой Атруэша против Драконов, выйдя