"Фантастика 2025-155". Компиляция. Книги 1-32 - Сергей Александрович Плотников

Через пару мгновений банкир Джованни бросил на меня прищуренный взгляд.

— Не скрою, предложение очень заманчивое и перспективное, но я так понимаю, что это далеко не все! Одним торговым договором вы не ограничитесь. Сверх того, вы хотите от нас какого-то политического шага. Какого⁈

Оба моих гостя уставились на меня в ожидании прямого ответа, но я начинаю издалека.

— Когда начинаешь такое непростое дело, следует иметь в виду, что чем больше оборот, тем выше соответственно доля сопутствующих расходов и рисков! Большой поток товара потребует большого рынка. Ради торговли в одном, двух или даже в трех городах не стоит и начинать. Тут надо нацеливаться, как минимум, на всю Германию, а в идеале и на всю Европу. — Делаю паузу, выдерживая испытывающий взгляд четырех глаз. — Для этого нужна крепкая центральная власть с единым пространством, едиными таможенными и налоговыми правилами, без баронского беспредела и военных рисков. Здесь в Европе этого можно добиться только воссозданием императорской власти и вхождением Германии в состав Великой монгольской империи.

Едва я остановился, как итальянец скривил рот усмешкой.

— Как дорожка не кружила, а все равно вернулась к Конрадину. — Его проницательный взгляд уперся в меня. — Да поймите вы, это не наша епархия! В вопросе выбора императора мы ничего не решаем, нас даже не спрашивают!

На это я изображаю добродушную усмешку.

— Но ведь для чего-то вас позвали сюда! Для чего⁈ — Не давая Джованни открыть рта, сам же и отвечаю на свой вопрос. — Дайте-ка угадаю! Ясновельможные господа просят денег! Нет⁈ Просят очень много денег⁈

Вижу, что угадал, и убираю улыбку с лица.

— Вам не надоело, что вас используют в качестве дойных коров. Нужны деньги — зовут, не нужны — нос воротят и с порога гонят, как скот!

Специально стараюсь задеть побольней, чтобы проняло, и добиваюсь в этом успеха. Красное лицо Франца становится просто багровым, и нос Джованни все больше напоминает орлиный клюв.

— Покажите в конце концов, что у вас тоже есть право голоса! — Жестко вбиваю слова в насупленные лица. — Скажите Альберту, что он получит заем, только если отдаст свой голос за Конрадина Гогенштауфена.

Скулы моих гостей костенеют еще больше, и я понимаю почему. За подобную дерзость их обоих могут ведь и в каземат бросить, а то и на плаху отправить. Нрав у герцога Саксонии склочный, и открытого противостояния он не простит.

Видя такое уныние, вновь перехожу от призывов к уговорам.

— Вы поймите, как только курфюрсты выберут Конрадина императором, тут же прекратится война. Великий хан не воюет со своей территорией. Взгляните на Баварию! Людвиг Суровый дал ленную присягу Великому хану, и его герцогство благоденствует, тогда как Саксония и Бранденбург в огне. Баварский герцог оказался мудрее, он знает, что степной потоп как пришел, так и уйдет, а править в Германии останется тот, кто сохранит больше сил.

Обвожу их взглядом и спрашиваю.

— Как вы думаете, кто победит в будущей борьбе за власть⁈ Людвиг, у которого полные закрома и боеспособная армия, или все остальные владетели, что останутся править на выжженой, пустой земле без денег и войска⁈

С такой стороны они на проблему не смотрели, и ответ на мой вопрос однозначен. Я это читаю в глазах гостей и произношу в заключение.

— Я не прошу у вас невозможного, я лишь хочу, чтобы вы донесли свое мнение и мои слова до герцога Альберта и маркграфа Иоганна.

* * *

Передо мной все тот же зал что и позавчера, только сегодня утро, а не вечер, и народу в зале практически нет.

«Это хороший знак! — Говорю я себе, шагая к помосту, где сидят владетели трех северо-восточных провинций Германии. — Компромиссы любят тишину!»

Прошло уже три дня с момента моего приезда в Шверин, и больше суток с памятного ночного разговора. Рано или поздно мой «домашний арест» должен был закончиться, и вот…

Обвожу взглядом хмурые лица герцога Альберта, маркграфа Иоганна и комтура Мариенберга Генриха фон Брегге.

В этот момент в голове проскальзывает занятная мысль.

«То, что позвали меня одного, без герцога Баварии, больше похоже на то, что эти трое склонны договориться, чем…»

Голос Саксонского герцога прерывает мои размышления.

— Мы слышали от тебя много разных обещаний, но ничего не слышали о гарантиях! — Его светлые глаза уперлись мне в лицо. — Где гарантии того, что все будет так, как ты говоришь⁈

Выдерживаю его взгляд и отвечаю предельно жестко.

— Никаких гарантий! Либо вы говорите «да» и тогда мы все вместе выступаем на Ахен, где избираем нового императора, либо говорите «нет» и тогда Нижняя Саксония вместе с Бранденбургской маркой просто перестают существовать.

— Не надо нам угрожать! — Зло скривился Альберт, на что я лишь пожимаю плечами.

— Я и не думал…! Я лишь констатирую факт того, что произойдет. — Мой взгляд упирается в лицо Иоганна. — Если вы не примите мое предложение, то двадцать тысяч монгольской конницы, что сейчас движутся на Ганновер мгновенно развернутся на север. Вы видели мою армию в бою и можете себе представить, что будет если к ней присоединится бесчисленная орда степной конницы. Кто сможет противостоять такой силе⁈

Мой вопрос завис в воздухе, и отвечать на него, явно, не хочется ни Альберту, ни Иоганну. Вижу это и дожимаю.

— Противостоять этой силе бессмысленно, и вам, мужам государственным, уже сейчас лучше бы подумать о дне завтрашнем. С чем вы останетесь после того, как монгольская волна откатится обратно в степь⁈

В глазах обоих герцогов вспыхивает недоумение, на что я лишь усмехаюсь.

— Конечно откатится! Ваши леса и горы не по нраву степнякам. Монголы сделают здесь тоже, что и во всех остальных покоренных странах. Оставят своих чиновников для контроля, но реальная власть будет, как и прежде, в руках тех вельмож, что присягнули Великому хану и сумели сохранить силы и средства для дальнейшей борьбы. Пока что я вижу, что к такому будущему готовится лишь Людвиг Баварский.

В наступившей тишине обвожу взглядом застывшие лица своих слушателей.

— Вы что хотите отдать все, чем владеете баварцам⁈

По тому, как закаменели скулы герцогов, понимаю, что уступать Людвигу им хочется еще меньше, чем монголам.

После нескольких секунд внутреннего