Фантастика 2025-62 - Ринат Искандэрович Мусин

которые разве что массовые мероприятия умеют собирать, да и то - невнятно. Нам сейчас массовые да протестные мероприятия собирать не надо. Все, кончилось время митингов. Хотя я вообще против так называемых протестных мероприятий был изначально… Так что в лучшем случае – пусть организаторы легальных протестных движений как советники остаются, при Верховном совете. А ещё лучше пусть работают по профилю, профсоюзы там организуют... И ещё, я вопросы организации и управления лучше поручу товарищам Маузеру и Люгеру. Они практически доказали что могут крайне эффективно распоряжаться вверенными ресурсами, вот и дальше пусть продолжают. Пусть сами сформируют себе кабинет министров! И рулят!

- Правильно, - закричали с мест десятки голосов. Послышался одобрительный свист, а потом начались аплодисменты.

- Твою ж мать..., - выругался шепотом Марат. Этот вопрос уже обсуждался, узким кругом... И вот опять.

- Тиха! - сказал он в микрофон, не поднимаясь со стула. - Ни хрена не правильно. Роспуск бывшего Верховного совета это правильно. Назначение новых - тоже. И за председателя тоже будем голосовать. Но меня там не будет. И товарища Люгера тоже. Макаров, мы это уже обсуждали. Вот на фига я там нужен? Ради статуса? Да у нас уже сейчас статус такой, что мы без всяких регалий можем отдать приказ любому, и каждый нам подчинится.

- Съезд! Слушай мою команду! Встать! - скомандовала Юта вполголоса. Секунду царила тишина, а потом все как один - встали, и вытянулись по стойке смирно. Даже непокорный Кунгур, недоуменно озираясь, стоял на ногах.

- Садитесь, товарищи, - сказал Марат, и через пару секунд все вернулись в кресла. - Вот вам реальная демонстрация власти, без всяких регалий.

- Максимум, куда нас можно назначить, как и сказал товарищ Макаров - это в советники председателю. Это предел. Послушайте, ребята, - он говорил максимально убедительно. - У нас с Люгером через неделю - срок последнего Испытания. Если мы его пройдем, уж поверьте, на сто процентов у нас будет проблем выше крыши и без Верховного совета. А если не пройдем... то тут уж вообще полная неопределенность. А нужна нам сейчас неопределенность?

- Нет, не нужна, - ответил Марат сам себе. - А нужен четкий долгосрочный план с максимальной гибкостью, допускающий многообразие вариантов, а не вилку, как в нашем случае. Вот! - Марат потряс в воздухе листком бумаги. - У меня, как и многих, предварительный список членов. СВД... То есть Вячеслав Головин - министр лесного хозяйства. Хирург - здравоохранение. Ты, Макаров, министр культуры. Алексей Глок - министр внутренней безопасности. Поллак - председатель чрезвычайного комитета. Ирина Овод - министр экономики. Товарищ Северин - юстиция. Овсеенко - министр обороны. И так далее... Все эти товарищи - профессионалы, не раз доказавшие преданность общему делу, проверенные, честные, серьезные люди. Если такой уж серьезный вопрос по Председателю - то предлагаю до следующего съезда назначить на пост временно исполняющего товарища Поллака, как председателя «чрезвычайки», и на сегодня вопрос закрыть. Так и запишем. У кого есть дополнения или возражения? Нет? Тогда вопрос ставим на голосование...

Глава 2

Зал загудел. Все-таки люди ещё не привыкли к коллективной ответственности. К индивидуальной - пожалуйста. Давай цель и спрашивай результат. А тут надо набирать команду, быть ответственным за всех и каждого, за самого последнего раздолбая. А спрашивать за весь коллектив будут с тебя. И спрашивать так, что мама не горюй. По законам революционного времени. И регалии не помогут, …все заслуги, как известно, исчезают в полночь.

А сверху раздался одинокий хлопок в ладоши. Только вот от этого хлопка дрогнули стены, и многие головы непроизвольно вжались в плечи. Юта, до этого спокойно сидевшая по правую руку от Марата, отвлеклась от рисования на листке бумаги. Лицо ее, до сих пор равнодушное, и даже скучающее - на миг напряглось, а потом губы сами собой растянулись в улыбке, обнажая белоснежные зубы. Марат поднял голову.

Его лицо, до этого озабоченное и напряжённое, мгновенно расслабились, и стало безмятежным, и даже безразличным.

Из зрительного зала кинотеатра было множество выходов. Справа, слева, наверху через операторскую, люк в потолке вел на чердак, люк в полу - в подвал, даже за зрительным экраном была дверь. Эти выходы подразумевали, что даже переполненный полуторатысячный зал можно эвакуировать за считанные секунды.

Но тот, кто стоял сейчас в самом верхнем ряду - не дал бы никому и мгновения. Хлопнувний в ладоши стоял в полный рост, и сейчас сложил руки на груди.

Он был одет в традиционный ханьфу, с длинными рукавами, ярко красного цвета. Такую одежду сейчас одевали лишь при чрезвычайно важных праздничных мероприятиях. Марат медленно встал. Юта осталась сидеть, улыбаясь совершенно безжизненной улыбкой.

В уши многих ворвались странные звуки. Во-первых, совершенно необычный звук, как будто ты находишься внутри очень мощной вспышки. Звук ударной волны ещё не дошел до тебя, но сам свет, белый и испепеляющий, уже ударил через барабанные перепонки, глубоко в мозг и внутрь тела, делая все остальные ощущения - невесомыми.

Тотчас же в этот слышимый свет ворвались звуки мягко сдвигаемых стальных плит. Словно, действительно, колоссальные железные плиты, сотни метров в ширину и даже толщину - пришли в движение, стали мягко сдвигаться, наезжая друг на друга, колебая воздух и саму землю.

В довершение ко всему пришло ощущение, что в самом воздухе вот-вот прорвется молния, огромная, безумно страшная своей неопределенностью, заставляющая желудок подниматься к горлу, и волосы на теле - стоять дыбом. Все это продолжалось несколько секунд, и животный ужас был готов уже проснуться в самых бесстрашных душах - как все кончилось.

Многих трясло. Магнум вытер со лба испарину. Глок, расслабив сведённые в судороге ноги, готовые к прыжку, ощутил, как капли пота покатились по спине.

- От лица китайской коммунистической партии, приветствую вас, и поздравляю всех присутствующих с успешно проведенной социалистической революцией, - сказал пришелец абсолютно чисто, без всякого акцента, а потом улыбнулся. Он был очень молод, на вид не больше двадцати-двадцати пяти лет, и от его улыбки, такой юной, и задорной - облегченно заулыбались почти все присутствующие в зале.

Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, кто этот молодой китаец. Будучи рядом с совершенно неординарными людьми - все очень быстро привыкли ощущать над собой силу, многократно превышающую твою собственную. Но они, те кто сидел в зале, происходили из той редчайшей породы людей, которые никогда не страдали болезнью