Сергей Коротков - Мы — сталкеры. В прицеле неведомого. Авторский сборник

– Годится, – сказала Марина. – Отправьте это чучело в аномальное поле. Посмотрим, как господин чиновник проявит свою храбрость среди всех этих штук, которых не видно и не слышно, но которые в любой момент могут оторвать ногу или обжечь огнем.

– Гениально, – сказал Хантер. – И почему никто из вас, идиотов, не додумался до такого простого решения? Вот это женщина!

– Умоляю, не надо, – быстро сказал Топор. – Лучше пулю в затылок!

– А еще, – безжалостно добавила Марина, – я слышала, что важный чиновник, ездивший в Зону, до трясучки в коленях боится аномалий.

– Все что угодно, только не это, – плаксиво сказал Топор.

– Отлично, – оскалившись, сказал Хантер. – Ребята, тащи его к болоту. Там как раз всяких ловушек полно, но с краю они не очень сильные. Значит, сразу не подохнет.

Топор поник головой. Бандиты с энтузиазмом поволокли его к дальней стороне поляны.

– А твой оператор пусть снимет на камеру, как этот наглый козел будет метаться в ужасе по болоту. Как будет плакать и умолять о пощаде. И как его медленно будет подрубать и поджаривать в аномалиях. Мне нужна эта запись в качестве моральной компенсации.

Там, где у края поляны болото сходило на нет и превращалось в ручей, текущий около двухсот метров до озерка, бандиты расположились полукругом, не оставляя пленнику возможности идти куда-либо, кроме как через аномалии, следы действия которых было прекрасно видно и безо всяких детекторов. Вся мшистая поверхность, насколько хватало глаз, была буквально изрыта темными пятнами. И хотя из-за растущих повсюду деревьев болото просматривалось не больше, чем на сотню метров, было очевидно, что аномальное поле тянется и дальше: даже на фоне сливающихся в одну темную массу деревьев были видны следы мощных вспышек, сверкающих достаточно далеко. Об этом же говорило и множественное эхо, что катилось вслед за треском разрядов.

Топору развязали руки и толкнули вперед.

Костю поставили совсем рядом с большой ямой, наполненной серой грязью, которая время от времени вдруг начинала пульсировать, как огромное, тяжело дышащее животное.

– Запускай свою камеру, оператор, – приказал Хантер, делая взмах рукой.

– А можно не ходить? – печально спросил Топор, но лишь общий дружный хохот был ему ответом.

Костя «включил» камеру и направил ее на Топора. А тот повернулся, осмотрел уходящее в полумертвый лес аномальное поле и медленно прошел между хорошо видимыми огненными аномалиями, словно нарочно поставленными друг напротив друга в виде своеобразных ворот.

– Давай-давай, хомяк, покажи нам, как надо правильно ходить по Зоне! – весело крикнул Хантер, и ответом ему стал дружный смех остальных бандитов.

– Ты, главное, гаечки кидать не забывай!

– И помни, что Зона не любит жадных! А еще тупых!

– Надо было ему сперва дать базовые сталкерские навыки!

Топор сделал несколько осторожных шагов, остановился, немного понаблюдал за струйкой дымящейся воды, вылетающей из крохотного омутка, и повернул налево. Двигался он спокойно и уверенно, поэтому бандиты сразу даже не сообразили, что именно происходит.

Подобрав с земли полуобугленную корягу, Топор осторожно потыкал ею в ближнюю кочку, дождался, пока под ней что-то затрещало и пошел дым, после чего быстро перешагнул через нее и остановился перед сухим пятачком растрескавшейся земли. Постояв несколько секунд, осторожно потыкал палкой слева, и вдруг резко, с усилием потянул ее на себя, словно пытался вытащить кого-то, вцепившегося в другой ее конец. Отдышался, потыкал палкой справа, и, не дождавшись реакции, двинулся в ту сторону.

Внешне все выглядело так, словно взрослый мужчина играет в странную детскую игру, накручивая петли в невидимом лабиринте. Но двигался при этом он достаточно уверенно, не оставляя сомнений в том, что знает, что делать, и ни капли не боится.

– Я что-то не понял, – сказал один из бандитов. – А чего он там ходит как дома? Почему не орет, не бегает и даже не боится?

Хантер поиграл бровями, оценил недоумение на лицах людей, вопросительно посмотрел на журналистов: мол, вы тоже удивляетесь? Костя сосредоточенно «снимал» происходящее на камеру. Марина же неотрывно смотрела на Топора, и по ее внешнему виду было непонятно: сочувствует она ему или ждет, пока он вляпается в какую-нибудь «ловушку».

Топор тем временем встал за раздвоенной кочкой, над которой хорошо просматривалось марево, и, повернувшись лицом к толпе зрителей, громко, но абсолютно спокойно сказал:

– Ребята, давайте ко мне. Это единственный выход, не выпустят они вас.

Это прозвучало настолько буднично, а потому и неестественно, что сразу никто и не сообразил, что именно происходит. Но Марина в тот же момент сделала несколько быстрых шагов вперед, вошла в пространство между двумя огненными аномалиями, прикрывая руками голову, пробежала несколько шагов, повернула налево и запетляла между кочек, в точности повторяя маршрут Топора.

– Эй, красавица, ты чего, совсем сбрендила? – весело и удивленно спросил Колыч.

Остальные бандиты молчали, не в силах поверить в происходящее.

Костя же сразу не сориентировался, а когда понял, было уже поздно.

– Держи этого! – вскрикнул Хантер, показывая на него пальцем.

Несколько рук разом вцепились в плечи и куртку. Опер рванулся в сторону, освобождаясь от захвата, и резко повернулся, оказавшись лицом к лицу со всей бандой разом, но бесконечно далеко от спасительного прохода между аномалиями.

Хантер вытащил пистолет и несколько раз, не особо целясь, выстрелил в сторону Топора и Марины. Марина взвизгнула и почти упала в объятия мужа, но кроме нескольких синих вспышек прямо перед ними никакого другого эффекта стрельба бандита не произвела.

– Так я и думал, – разочарованно сказал Хантер, делая несколько шагов в сторону Кости. – Кто-нибудь понимает, откуда у этого гада сталкерская подготовка? И почему эта баба к нему побежала? Может быть, ты объяснишь? А, оператор? Или, может быть, ты не оператор? А ну, давай сюда камеру!

Костя быстро осмотрелся. Позади него лежало аномальное поле, в котором, возможно, тоже были проходы. Но в отличие от ситуации с Топором, ему бы уже никто не позволил их искать. С другой стороны дорогу перегородили бандиты. И хотя никто из них не направлял на Костю оружие, о неизбежном финале было нетрудно догадаться.

– Хорошо, забирайте, – сказал он, протягивая камеру. – Только отпустите.

– Отпустим, даже если сопротивляться станешь, – сказал рослый бандит и взялся за камеру.

В тот же момент Костя нажал на кнопку, и в руке у него оказался пистолет. По счастью, укладывая оружие в тайное отделение, где хозяин камеры хранил раньше спиртное, Костя догадался снять его с предохранителя и дослать патрон в ствол. Поэтому вытащив пистолет, сталкер тут же выстрелил рослому в ногу.

Бандиты шарахнулись в разные стороны, раненый взвыл и рухнул на землю, но Костя продолжал быстро и беспорядочно стрелять по разбегающимся людям. Вся банда, помимо троих раненых, в панике попряталась, причем одним из первых отбежал в сторону и спрятался за деревом Хантер.

Когда же бандиты пришли в себя, повытаскивали оружие и принялись осторожно подбираться к фальшивому оператору, тот уже миновал несколько аномалий и, отчаянно рискуя, прыгал через булькающую черной грязью канаву.

– Сюда! – крикнул Топор, показывая Косте пальцем на подозрительный пятачок яркой травы, и тот без колебаний шагнул туда, куда бы сам без приборов и долгой предварительной разведки ни за что бы не полез.

Через несколько секунд Топор, Марина и Костя стояли рядом, разделенные лишь несколькими маленькими дымящимися лужицами, и смотрели на столпившихся по другую сторону незримой преграды из аномалий бандитов. Хотя некоторые из них готовы были последовать за дерзкими беглецами, Хантер соваться в аномалии запретил. Видно, помнил старую сталкерскую мудрость, что аномалия всегда на стороне обороняющегося. А с аномалиями у беглецов все было в порядке.

21

Версоцкий был вне себя от ярости, горя и страха. Еще несколько минут назад он был почти уверен в том, что заветная лаборатория вместе с ненавистным Ломакиным уже находится у него в руках, как вдруг все разом изменилось. Сперва какой-то сержант совершенно необъяснимым образом сумел устоять перед невероятной по мощности ментальной атакой Зюзи, и вся операция по захвату поезда сразу потеряла темп. И вместо того, чтобы войти в свою лабораторию под звуки удаляющейся стрельбы, Версоцкий был вынужден оттаскивать в сторону «своих» раненых солдат. Затем тот же самый сержант прострелил ногу Зюзе, а это уже стало началом конца, поскольку раненый Зюзя не мог думать ни о чем, кроме боли в ноге. И все, кого он успел взять под свой контроль, побросали оружие и превратились в обычных слюнявых идиотов. И напоследок, словно забивая гвоздь в крышку гроба всех несбывшихся надежд профессора, Ломакин умудрился запустить установку так, что она выбросила часть бронепоезда за пределы базового континуума. И хотя возвратные силы должны были вскоре вернуть перемещенную массу обратно, ожидать, что это будет в том же самом месте, уже не приходилось.