Пожиратели миров 5 - Кирико Кири

дару, как на её руках защёлкнулись изумрудные оковы и силы покинули её.

— Нет! Нет-нет-нет! Что вы делаете⁈ Стоять! Не смейте!

Она попыталась сопротивляться, но двое мужчин спокойно подняли её под руки прямо над полом и понесли вперёд.

— Стоять! Отпустите меня! Отпустите! Помогите! Кто-нибудь, помогите!!!

Катэрия кричала на весь коридор, но люди лишь провожали её испуганным и заинтересованным взглядом. Никто не смел вмешиваться в дела аристократов, лишь издали наблюдая за разыгравшейся драмой, где двое амбалов утаскивали за собой рвущуюся на свободу девушку.

— Нет! Нет! Не смейте! Отец! — кричала Катэрия, когда её затащили в один из кабинетов, где она увидела родовую кровать, по сути, гинекологическое кресло, но размером больше. Её голос перешёл на визг, когда она полностью осознала, что с ней сейчас сделают. — Нет! НЕТ! НЕ СМЕЙТЕ!!! НЕ СМЕЙТЕ!!!

Катэрия начала пинаться, начала кусаться, пытаясь вырваться. Её зубы прокусывали руки охранников, но те будто и не замечали этого, словно загипнотизированные острожное неся её к кровати. Здесь же уже ждало двое врачей в масках.

— НЕТ! НЕ-Е-Е-Е-ЕТ!!! Я ПРОТИВ!!! ВЫ НЕ ПОСМЕЕТЕ! Я ОТКАЗЫВАЮСЬ!!! НЕ-Е-Е-Е-Е-ЕТ!!!

Катэрия визжала так, что болели уши, когда её начали привязывать к кровати. Она билась как препадке, кусаясь и визжа, пока её полностью не зафиксировали ремнями по рукам, ногам, телу и даже голове. Брюки, которые она купила себе совсем недавно, безжалостно срезали, как и нижнее бельё. Ноги раздвинули держателями ног, и двое врачей склонились ней, готовя инструменты.

Человек, лишь выглядящий как отец, будто кто-то другой надел маску с его лицом, склонился над Катэрией, положив ладонь ей на лоб, и негромко произнёс:

— Всё хорошо, всё хорошо, дорогая. Мы сделаем это очень быстро, ты даже не почувствуешь. Сейчас мы всё исправим и забудем это кошмар. Ведь я делаю как лучше для тебя…

У Катэрии началась истерика. Теперь она кричала уже не помня себя, брызжа слюной и соплями, пока из глаз хлестали слёзы. Это был кошмар. Это был оживший кошмар. Это всё было ненастоящему. Это всё ей снится. Её психика начала трещать по швам.

— НЕ-Е-Е-Е-Е-Е-ЕТ!!! НЕ СМЕЙ!!! Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ!!! БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ!!! Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ, УБЛЮДОК!!! ГОРЕТЬ ТЕБЕ ЗА ЭТО В ОГНЕ!!!

Она почувствовала касания холодных металлических предметов внизу. Отчаянно задёргала ногами, но держатели ног не давали ей сдвинуться с места.

— Я НЕНАВИЖУ ВАС, СВОЛОЧИ!!! ЧТОБ ВЫ ВСЕ СДОХЛИ!!! БУДЬ ВЫ И ВСЕ ВАШИ РОДНЫЕ ПРОКЛЯТЫ ЗА ЭТО, ВЫРОДКИ!!! Я ПРОКЛИНАЮ ВАС ВСЕХ!!! НЕ-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-ЕТ!!! А-А-А-А-А-А-А-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И!!!

Её визг утонул в ужасе и ломающейся психике, когда Катэрия перестала понимать, что происходит вокруг, где заканчивается реальность и начинается кошмар в её собственной голове, и просто безудержно визжала.

Но отец был прав.

Для Катэрии всё закончилось очень быстро. Когда она покинет больницу, её жизнь уже никогда не станет прежней.

Глава 111

Я не буду скрывать, что был рад последнему дню этих непонятных заседаний в суде. Всё потому, что я сидел, я слушал, но по итогу ничего толком не понимал. В первую очередь не понимал, что там делаю. Ощущение было таким, будто меня позвали, чтобы я просто был, хотя ситуация, со слов Галешопа, складывалась именно что в нашу пользу. Сейчас будет последний опрос свидетеля, и дальше суд удалится на день, а может и больше для вынесения вердикта.

А ведь у меня были дела и куда более важные. Так, например, та же учёба, чтобы закрыть этот вопрос. Или инсекты: да, нужна взрывчатка, однако и без неё надо было подготовить активную броню и разобраться с кораблём, чтобы вернуть нормальное управление.

Иначе говоря, дел ещё много, а я просто езжу туда-сюда по городу, будто мне больше нечем было заняться.

Я сидел, облокотившись на спинку кресла, и смотрел в окно на проплывающий мимо город, когда у меня зазвонил телефон. На экране высветилось имя Зигфрида, что было даже немного подозрительно. Уже предчувствуя неприятности, я поднял трубку.

— На связи.

Да, это был Зигфрид. И пусть он был абсолютно спокойный, но то, что он начал рассказывать, мне совершенно не понравилось.

— И?

Да, мне очень не понравилось.

— Да. Без силы. Просто останови их. Я скоро буду.

Я нажал отбой. Первым желанием было сразу развернуть машину и броситься туда, однако сегодня был суд и пропустить мы тоже никак не могли.

— Сколько до суда? — быстро спросил я, заставив Триану и Галешопа удивлённо посмотреть на меня.

— Да сейчас уже подъезжаем, — посмотрел он на часы. — Буквально минуты две.

Значит много времени это не займёт, отлично. Успеем забросить их, прежде чем отправиться туда.

— Пусть ускорится. Сейчас он высаживает вас, и я с ним еду в другое место. Будете на суде без меня.

— Но… — начал было Галешоп.

— Вы сегодня вдвоём, — повторил я безапелляционно.

К сожалению, есть дела сейчас куда важные, чем просто сидеть и слушать непонятные разборки между аристократами, где главой принцип — обмани более правдоподобно.

* * *

Зигфрид вышел из кабинета перевязки, мягко улыбнувшись медсестре.

— Благодарю вас.

— Не за что, — ответила она улыбкой отмахнувшись.

Достаточно молодая медсестра, она не спускала с него глаз во время всей процедуры перевязки, то и дело стараясь как бы невзначай коснуться его плечом. Он это заметил и старался держать ровно, не подавая виду, что заметил её приставания. Да, Зигфрид уже понял, что в этом мире были свои сложности, которые то и дело пытались сбить его с пути.

И тем не менее этот мир его по-своему радовал. Словно отпуск, где можно перевести дыхание и посмотреть, как выглядит жизнь с другой стороны, со взгляда обычных людей, которые никогда не слышали о войне и не видели её.

Но от этих мыслей его отвлёк визг. Яростный крик девушки, которую сейчас тащили в другом конце коридора двое массивных верзил.

— Что… Что вы делаете! Отпустите меня! Я приказываю отпустить меня! Нет! Нет-нет-нет! Что вы делаете⁈ Стоять! Не смейте! Стоять! Отпустите меня! Отпустите! Помогите! Кто-нибудь, помогите!!!

А потом они скрылись в одном из кабинетов на этаже. И никто из присутствующих даже не поднялся с места. Они просто проводили тех взглядом, после чего сделали вид, будто ничего и не было.

Зигфрид смотрел им вслед, ощущая в душе уже знакомое чувство несправедливости и желания вмешаться, чтобы помочь, однако ещё больше его