Василий Головачев - Беспощадный. Не русские идут

Ознакомительный фрагмент

– Что-нибудь случилось, владыка?

Акум выдержал черный огонь взгляда жреца, поежился, стараясь выглядеть таким же невозмутимым.

– Мой помощник получает откуда-то важную конфиденциальную информацию…

– Это нормально, – ровным голосом сказал Тивел. – У него должны быть свои каналы получения информации.

– Да, конечно, – согласился Акум, – только при этом он мне не отчитывается. Что настораживает. Но суть не в этом. Попытки полного подчинения России нашей идеологической системой не приводят к успеху. Мало того, наших людей начинают уничтожать. Причем везде: не только на территории самой России, но и за ее пределами. Требуется пересмотреть целевые установки…

– Я понял. Хотя… пересматривать наши идеологемы рано. Мы еще не полностью реализовали потенциал третьего приоритета. Дойдем и до второго, и до первого. Всему свое время. Ошибочно считать, что покорение России – дело одного-двух десятилетий. Мы работаем с ней уже две тысячи лет. А вашему Союзу – всего полстолетия. Работайте в прежнем режиме.

Акум поймал еще один высверк гипнотического взгляда собеседника, склонил голову.

– Согласен, господин.

– У вас все?

– Есть абсолютно неотложные мероприятия…

– Я в курсе. Ваш помощник вполне справится со всеми вашими поручениями.

– Он жаждет схватиться с Русским орденом, – ухмыльнулся аббат.

– Это ему не по зубам, но пусть попробует. Что-нибудь еще?

– Русский орден подчиняется вашим соперникам, волхвам…

– Это заблуждение. Орден действует самостоятельно, хотя контакты и возможны. Кстати, этим обстоятельством можно воспользоваться для дискредитации движения и перехвата управления. Орден должен войти в СТО, под ваше крыло, дорогой лорд, и тогда мы займемся…

Он не договорил, но Акум и так понял, кем собирается заняться Кондуктор. Русские волхвы в самом деле были непримиримыми врагами жрецов и магов Криптосистемы. И несмотря на то что волхвы потерпели поражение в прямой войне с магами, еще во времена гипербореев, они не подчинились Геократору и продолжали готовить своих учеников, витязей, для новой освободительной войны. И становилось их – несущих идею русского возрождения – все больше и больше.

– Прощайте, лорд, – сказал Тивел. – Понадобитесь, я сам свяжусь с вами.

Он как бы подчеркивал, что не стоит беспокоить его по пустякам. Хотя Акум на сто процентов был уверен, что Стратега волнуют те же проблемы.

Экран монитора показал красного паучка и погас.

В кабинете тенью проявился слуга.

– Время омовения, владыка.

– Иду, – отозвался Великий Отец СТО.

Федоров

Лев Людвигович ехал из Москвы в Кострому буквально окрыленный.

Шарипов не только пообещал профинансировать проекты по созданию У-реактора и «летающей тарелки», но и построить научно-производственный центр, который должен был возглавить Федоров. Задачи центру пока не ставились, но и так было понятно, что главный спонсор ждет от этого начинания конкретной отдачи, воплощения в металле теоретических разработок инженера.

Договорились они и о том, что создание центра пока должно вестись тайно, тихо, без пиара и шума в прессе, чтобы идею не перехватили возможные конкуренты. Последняя просьба Шарипова показалась Льву Людвиговичу смешной, конкурентов у него не было, если не считать Владимира Семеновича, работавшего в Минске, но тем не менее обещание сохранить развертывание центра в тайне он дал.

– Поезжайте домой, – сказал ему на прощание директор «Ямалгаза», – подготовьте все материалы, модели и недостроенные аппараты к перевозке. Я еще не знаю, где мы будем устраиваться, в столице или в Салехарде, где я ни от кого не завишу. Как только решение созреет, я дам вам знать. Желаю удачи.

С этим напутствием Лев Людвигович и уехал из Москвы. Сначала в Кострому, чтобы разобраться в документации, потом в Брянск, за женой, а оттуда снова в Кострому. Позвонил Данилину, чтобы обрадовать друга своими успехами, пригласил его к себе. Договорились встретиться в субботу седьмого декабря на квартире Федоровых, предвкушая теплую дружескую беседу.

Пятого декабря Лев Людвигович съездил в деревню Суконниково, полдня провозился в холодном сарае, заканчивая монтаж действующей «летающей тарелки», хотел было даже запустить ее, но отложил эксперимент: ударили морозы, температура воздуха упала ниже двадцати градусов, и полет был чреват обморожением. Нужно было подготовиться к летным испытаниям серьезно, приобрести летный комбинезон и унты.

Шестого декабря Лев Людвигович снова занялся упорядочиванием документации, хранящейся в шкафах, и копированием наиболее важных своих теоретических работ и расчетов. Переписав их на дискеты, он спрятал один комплект в стол, а второй положил в конверт, написал: «Андрюше Данилину», – и спрятал в карман зимней куртки, чтобы передать при встрече Андрею. Не то чтобы он подстраховывался на случай потери расчетной части проектов, не слишком надеясь, что она для кого-то будет представлять интерес, но все же считал, что документация должна храниться в надежных руках.

В принципе, он мог бы и отдохнуть дома после трудов праведных, расслабиться в компании с женой, привыкшей терпеливо ухаживать за мужем и сносить его образ жизни, но дом для Льва Людвиговича никогда не был тихой гаванью. Он везде работал, в том числе в собственной квартире, превратив ее в лабораторию, в небольшой испытательный стенд. Здесь он сделал первые расчеты стандартных квадрупольных генераторов, здесь провел первые опыты с антигравитационными весами, здесь построил и испытал первые модели «летающих тарелок».

Вечер шестого декабря застал Федорова за компьютером. Он все еще искал «изящное» решение конструкции космического корабля для полета на Марс. Хотелось окончательно сразить Шарипова и его экспертов, представив им детальный чертеж «тарелки», способной доставить на Красную планету экипаж в количестве семи человек.

– Может быть, сходим поужинать в ресторан? – робко заглянула в кабинет мужа Лена.

Лев Людвигович отрицательно мотнул головой, увлекшись работой. Жена тихо закрыла дверь, зная, что в минуты творчества мужу лучше не мешать. Она была идеальной супругой для такой увлекающейся натуры, как Федоров, и он иногда ловил себя на мысли, что ему крупно повезло в жизни. Женщины, подобные Елене, дарини и берегини, – встречаются на дороге жизни нечасто.

Подумав об этом, Лев Людвигович записал изображение «тарелки», вместе с расчетами, на «сиди», прибавил несколько слов от себя – напутствие Данилину и решительно выключил компьютер. Надо было отдохнуть. Предложение жены пойти поужинать в ресторан прозвучало весьма кстати.

– Собирайся, Ленок, – объявил он, появляясь в гостиной, где жена смотрела телевизор. – Пойдем ужинать.

Елена расцвела, засуетилась, убежала в спальню переодеваться. Оделся для похода в ресторан и Лев Людвигович, вытащив из шкафа единственный «парадно-выходной» костюм в темно-синюю полоску, в котором он ездил в Москву.

Однако осуществить задуманное супругам не удалось.

В дверь позвонили.

– Открой, Лева, – попросила из спальни Елена. – Я еще не готова.

– Интересно, кто это решил навестить нас, – хмыкнул Лев Людвигович, глянув на часы: шел девятый час вечера. – Может, Андрей?

Он посмотрел в дверной «глазок».

На лестничной площадке перед дверью стояла молодая женщина в дубленке зеленоватого цвета и вязаной шапочке. В руках она держала блокнот и ручку.

– Кто там? – спросил Федоров.

– Я из ЖЭКа, – заговорила женщина. – Откройте, пожалуйста. Мы проводим опрос жильцов района и записываем их пожелания по улучшению качества обслуживания.

– Надо же, проснулись… – пробормотал Лев Людвигович. – Неужели у властей руки и до этого дошли? Не зря я за мэра голосовал.

Он открыл дверь.

И тотчас же возникшие буквально из воздуха дюжие молодые люди в обычной гражданской одежде – куртки, вязаные шапочки, кепки, шарфы – заломили за спину руки Льву Людвиговичу и втащили в прихожую.

Из спальни на шум выглянула Елена в темно-вишневом вечернем платье, округлила глаза.

– Что вы делаете?! Кто вы такие?!

Женщина в дубленке и третий молодой человек в меховой куртке подскочили к ней, схватили за руки, зажали рот. Затем силой усадили на стул и связали принесенной с собой клейкой лентой, сноровисто заклеили рот.

Льва Людвиговича тоже попытались усадить в кресло, но он уже пришел в себя и начал сопротивляться. Обладая недюжинной физической силой, он буквально впечатал одного из держащих его парней в комод, а второму сломал палец, стряхивая его с себя. Однако брали его профессионалы, знающие приемы рукопашного боя, поэтому борьба длилась недолго.