"Фантастика 2025-62". Компиляция. Книги 1-26 - Ринат Искандэрович Мусин

дело вспоминал, как улыбались мне Лиза и Надя. Усмехался, вспоминая неуклюжую походку тащившего по перрону чемодан… Владимира. Порылся в Димкиных закромах, отыскал там бутылку армянского коньяка. Ровно в семь часов вечера я снова подъехал на машине к дому брата.

Припарковал «копейку» около зарослей малины. Выбрался из салона, запер дверь. Пару минут я стоял у капота машины, озирался по сторонам. С удивлением обнаружил, что приступа ностальгии эта поросшая бурьяном улочка у меня не вызвала. Вспомнил, что в конце девяностых все эти домишки снесут и застроят эту территорию около завода гаражами.

Рядом с калиткой я снова остановился. Мазнул взглядом по окнам веранды, по кустам пионов с густой листвой, по притаившемуся под ветвями вишни столу, по собачьей будке (я так и не разобрал её: не дошли руки). Я будто бы привычно сунул руку за калитку, отодвинул деревянный засов. Несмазанные петли скрипнули, известили хозяев дома о моём появлении.

Дверь веранды тут же приоткрылась, из-за неё высунулось остроносое лицо Лизы. Моя племянница увидела меня, шагнула через порог. Улыбнулась, прижала к груди свою новую куклу со светлыми волосами и в платье цвета голубой металлик. Воскликнула: «Дима приехал!» Ловко спустилась по серым деревянным ступеням и бросилась мне навстречу.

* * *

Политические события девяносто первого года, почти пустые прилавки в магазинах и зачатки капитализма на улицах в виде ларьков и торгующих цветами около автобусных остановок людей — всё это почти не вызывало у меня сейчас чувство дежавю, словно я не вернулся в прошлое, а лишь просматривал по телевизору старые телепередачи.

Совсем другое дело — Димкина квартира, где я очнулся в первый день своей новой жизни. Там я увидел вещи (хорошо мне знакомые), которых в известном мне будущем точно не существовало (как тот календарь на двери в ванной). Они пробудили во мне противоречивые чувства и эмоции, главными из которых были удивление и грусть.

Примерно то же самое случилось и теперь, когда я прогулялся вместе с Лизой по комнатам её дома. Племянница повела меня в гостиную (что находилась между кухней и спальней). Знакомая мебель, вещи и даже запахи — всё это будто воскресло, вынырнув из глубин моей памяти. Всё это выглядело естественно, буднично. Но неправдоподобно.

По пути я увидел Надю. Почудилось, что я сплю или будто бы окунулся в собственные воспоминания. Точно, как и тогда, Надя надела сегодня фартук с узором из подсолнухов, резала огурцы для салата. Всё же я заметил несовпадение: Надя улыбнулась мне мило и приветливо… но я почувствовал в её взгляде холодок смущения.

Лиза вручила мне обещанный подарок: ту самую раковину, которую когда-то мы выбирали вместе с ней на лотке у торговца сувенирами в Керчи. С огорода вернулся Вовка (я и тогда провёл осмотр своей «плантации» сразу же, как только обеспечил кухню и летнюю душевую водой). Он похвастался мне урожаем помидор и огурцов; сообщил, что скоро «сядем за стол».

До появления Синицына и Бакаева я сидел на улице за столом, общался с племянницей. Смотрел на пухлые детские щёки, слушал Лизины рассказы. Вспоминал, какой красавицей выросла моя дочь (гнал из головы прочь мысли об её болезни). Улыбался, слушая её голос (помнил: с теми же интонациями в голосе Лиза в будущем объясняла мне «тенденции развития мировой литературы»).

* * *

Первым (как и в прошлый раз) к дому моего брата подъехал на своём «Запорожце» Женька Бакаев. Вот только на этот раз площадку около кустов малины занимала моя «копейка». Женька поставил свой автомобиль чуть дальше: там, где торчал из земли пенёк спиленной в позапрошлом году ивы. Появился Бакаев во дворе с трёхлитровой банкой в руке. Эту картину я уже видел раньше.

Но теперь он не заорал во всё горло, как тогда («Хозяева, встречайте!»). Он увидел меня и Лизу (Вовка и Надя были в доме, я слышал их голоса). Женька свернул с намеченного маршрута: подошёл к столу, установил на нём банку с красным вином, пожал мне руку. Я подумал, что (как и днём на вокзале) моё появление снова изменило знакомый по прошлой жизни ход событий.

Я обменялся с Бакаевым ничего не значившими вежливыми фразами. Отметил, что Женька ещё не обзавёлся солидным животом — он выглядел сейчас похожим на своего младшего сына Сергея. Не появился у него пока и тот безобразный шрам на щеке, оставленный «розочкой» из стеклянной бутылки, которой его ткнули в лицо осенью девяносто шестого.

Женька лишь отдалённо походил на самого себя из будущего: невысокий, коренастый с широкими рабоче-крестьянскими ладонями и коричневым от загара лицом. Он был наряжен в серые брюки со стрелками и в обычную голубую рубашку с короткими рукавами (в нём ещё не проснулась любовь к спортивной одежде популярных иностранных брендов).

Лиза пошла в дом, чтобы сообщить родителям о новом госте. За забором звякнул велосипедный звонок, едва только моя нынешняя племянница скрылась за дверью. Калитка приоткрылась — Коля Синицын вкатил во двор свой покрытый дорожной пылью велосипед. Он махнул нам рукой, передал «привет автолюбителям». Поставил велосипед у сарая, отряхнул ладони.

Колю Синицына похоронили в сотне метров от могил моей жены и дочери. Я посещал его могилу всякий раз, когда приходил на Кисловское кладбище. Николай погиб в девяносто пятом году «при исполнении служебных обязанностей». С кладбищенского надгробия он всегда смотрел на меня с улыбкой, как и сейчас: аккуратно причесанный, с тонкими пижонскими усиками над губой.

Я пожал Колину руку (с длинными «музыкальными» пальцами и ухоженными ногтями).

— Наконец-то, вся банда в сборе! — объявил шагнувший через порог веранды Вовка.

Он повернул голову и крикнул в дверной проём:

— Надя, они уже здесь! Накрывай на стол.

* * *

Там, где сегодня разместился я (по правую руку от хозяина дома) в прошлый раз сидел Бакаев. Теперь Женька занял место рядом со мной. Коля Синицын (как и тогда), уселся слева от Нади. Вовка по-хозяйски придвинул к себе гранёные стаканы, разлил по ним принесённое Бакаевым вино. Сдвинул их в нашу сторону — каждый из нас взял свой стакан. Надя привстала, положила мужу в тарелку три ложки овощного салата. Установила на середину стола пиалу со сметаной и миску с парящими варениками (я вспомнил: они были с картошкой и с печенью, как я тогда любил).

— За встречу, — объявил Вовка (в прошлый раз я озвучил этот же тост).

Мы дружно продегустировали Женькино вино (по уже устоявшейся традиции, водку мы перед работой не