Сирийский рубеж 2 - Михаил Дорин

и думать нечего. В-80 — машина уникальная. Уверен, что пилотажные характеристики у неё прекрасные.

— Эт точно! — поддержал меня Тобольский.

— Но один простой лётчик может не справиться со всем спектром задач. Пилотирование, навигация, боевое применение — много задач на одного, — продолжил я.

— Может, не может! А если сможет? — спросил у меня Тяпкин.

— Тогда это будет уже не простой лётчик.

Командир полка закатил глаза, а Тобольский, наоборот, подошёл ближе и добавил:

— Думаю, что Сан Саныч говорит о лётчике, который только что выпустился из лётного училища.

— На этот счёт нам обещали, что В-80 будет «прощать» многие ошибки, — почесал подбородок Медведев, встал со стула и пошёл к сейфу.

По телевизору показывали утренний выпуск новостей. Интересно наблюдать за тем, как рассказывают о положении дел в Сирии.

— Достигнуто предварительное соглашение о выводе израильских войск с территории Южного Ливана. В политбюро это решение Израиля было встречено с оптимизмом, — зачитал диктор новость.

Геннадий Павлович сложил гарнитуру и убрал её в нижний ящик сейфа.

— Я понимаю, Сан Саныч, что будет непросто. Соосная и одновинтовая схемы разные по пилотированию вертолётов. Но твой новый комэска, да и я тоже, считаем, что за этим вертолётом будущее, — указал он на Тобольского.

— Так точно, — согласился я.

— Ваша задача не только оценить характеристики В-80, но и опробовать боевое применение. А это и выполнение манёвров в том числе. По этой части тебе равных нет, — посмотрел на меня Тяпкин.

Да, работы будет много.

Через минуту мы вышли с Тобольским из кабинета начальника Центра и направились к себе в эскадрилью. В личной беседе Тобольский производил впечатление человека общительного и вежливого.

— До Торска в Венгрии и Нерчинске служил, но здесь гораздо интереснее, — рассказал Олег Игоревич вкратце свою историю.

— А я в Соколовке. Как раз с Геннадием Павловичем.

— Да я наслышан о тебе, Саныч. Извини, но про УАЗик и представление командиру по гражданке — истории на века, — улыбнулся Тобольский.

Ох уж эта слава Клюковкина! До сих пор вспоминают.

— Мне периодически не дают об этом забыть.

— Бывает, — ответил комэска, и мы с ним вошли в здание эскадрильи.

Тобольский ушёл в наш с ним кабинет, попросив надолго не задерживаться.

Я быстро забежал в класс, чтобы поздороваться с сослуживцами. Естественно, всех интересовало как там в Сирии, «жарко» или «нежарко», и как погиб Горин.

Запрета на разглашение об обстоятельствах его гибели на меня никто не накладывал. Так что врать мне не пришлось.

— Сан Саныч, а где звезда Героя? — спросил у меня один из командиров экипажей, наливая себе чай.

— С собой не ношу, дружище. На параде покажу, — ответил я, но внешний вид награды товарищам я описал.

Меня же больше интересовало, как личный состав оценивает возможности В-80 — будущего Ка-50.

— «Вэшечка» это что-то. Ощущение, что в воздухе не летает, а танцует, — ответил мне один из командиров звеньев.

В кабинете у начальника Центра я не сразу задумался над тем, что для появления в Торске «Акулы» ещё слишком рано. Однако, в этой новой реальности уже ничему нельзя удивляться.

Ми-28 появился в серийном образце раньше, сделав рывок по времени в несколько лет. Тогда почему бы его конкуренту не сделать то же самое.

— Только Сан Саныч, мы не в вашей упряжке с Тобольским, — продолжил другой командир звена, раскрывая упаковку печенья «Юбилейное».

— Да, у вас там какая-то отдельная группа. Куча специалистов из конструкторского бюро. Так что остальные пока только ходят и облизываются, — объяснил мне штурман одного из звеньев.

— Разберёмся, — ответил я.

Закончив чаепитие, отправился в свой кабинет. Олег Игоревич сидел за рабочим столом, разбирая документы.

Куртку комбинезона он снял, оставшись в одной футболке. Тёмные пятна от пота на груди говорили, что в полёте он пропотел солидно.

— Как личный состав встретил? — спросил Тобольский, откладывая в сторону бумаги.

— Приветливо. Соскучились, наверное, — улыбнулся я.

— Мне все рассказали, что тебя тут ценят. Кто-то даже волшебником называет.

— Льстят. У меня палочки и плаща нет. Да и в шляпе кроликов ни разу не находил, — ответил я, присаживаясь на диван.

На вешалке, которая стояла у стены, я заметил китель Тобольского. Мой вывод был такой, что Олег Игоревич был весьма заслуженным человеком.

Две медали «За боевые заслуги», три ордена Красной Звезды, два ордена «За службу Родине…» и два ордена Красного Знамени. Рядом с таким человеком на параде наш командир полка будет себя чувствовать неуютно.

По телевизору показывали очередную советскую кинокартину «Я хочу петь», но Тобольского она не особо интересовала. Хотя в ней играл Кадочников.

— В тишине посидим, — сказал Олег Игоревич, подошёл и выключил «Сапфир-412».

— Или поговорим? — уточнил я.

— Да. Есть о чём. Работы у нас много с тобой. Предлагаю как можно быстрее тебе изучить матчасть нового вертолёта и приступить к работе.

Сказано — сделано. В следующие несколько недель я прошёл переучивание через представителей конструкторского бюро. Изучать было много чего, так что к этому делу я подошёл основательно.

Много времени пришлось проводить за просмотром руководства по лётной эксплуатации, схем, технической документации, а главное — на самом вертолёте.

Вечером перед первым вылетом на «Вэшечке» я решил сходить в ангар, где стояли два Ка-50. Держать их на открытой стоянке не стали, чтобы не «засветить». Таковы были указания из главкомата и рекомендации завода-изготовителя.

— Товарищ майор, здравия желаю, — поприветствовал меня один из техников, который убирал инструменты в ящик.

— Привет. Я вертолёт посмотреть.

— Да… только там… — разволновался техник, посматривая в сторону зачехлённых Ка-50.

Рядом с одним из вертолётов стоял человек в светлой рубашке с коротким рукавом. Он буквально гипнотизировал взглядом вертолёт. Я подошёл ближе к нему, чтобы поздороваться.

— Сан Саныч? Проходи, — поздоровался со мной этот человек.

— Добрый вечер, Евгений Иванович, — поприветствовал я его.

Передо мной был заслуженный лётчик-испытатель, Герой Советского Союза Евгений Ларюшин. Его волосы были аккуратно уложены, лицо морщинистое со слегка прищуренными глазами и усталым взглядом.

С ним мы плотно работали последние две недели. Совершили несколько совместных полётов и на Ми-8, и на Ми-24, чтобы я мог подготовиться к первому самостоятельному вылету на В-80.

— Готовишься на завтра? — спросил он, приблизившись к носовой