Имперский вор. Том 1 - Дмитрий Ра

берусь за ложку. Кстати, это единственный здесь столовый прибор. Да и официанток не видать.

Каша как каша. Ну да, мясо недоварено, каша недосолена. Не спорю, повара следует повесить на первой сосне. Но это сытно, да и порции огромные. И на вкус точно лучше пустошных слизней. А я как-то целый месяц их жрал. Проблема в том, что деликатесами я питался куда чаще… Э-эх.

– А тебя понос не прошибёт? – пристаёт Палей к Горчакову. К каше он, понятно, и не притронулся, но галеты трескает вовсю, благо их тут куча. – Ма-акс, ну ты бы поостерёгся… Фу, блин, да как ты это жрёшь?!

– Другого точно не дадут, – поясняет Горчаков. – Понятно ж уже…

Впрочем, осиливает он едва половину.

Я съедаю всё. Утренние бутерброды (хреновые, кстати) в моём животе и памяти о себе не оставили. С тоскливой мыслью о графских круассанах запихиваю в себя несколько сухих печенек. Выпиваю сиропно-сладкий компот из каких-то сушёных фруктов. Половину стакана эти фрукты и занимают.

– Меня сейчас стошнит… – еле слышно говорит около меня Егор Ильин и отодвигает тарелку.

– Привыкнешь, – хмыкает Бородин.

В списке Матвея не указан ни род, ни магия Дмитрия Бородина. И в скобках рядом с именем мой камердинер чётким крупным почерком подписал: «Не нарыл. Выясню».

Я и в столовой сел с ним, вроде знакомы уже. И точно не мажор. Против общества подсевшего к нам Ильина тоже пока возражений не имею.

– Надо поговорить, – шепчет он, поднимаясь.

После обеда нам объявлено «свободное время до построения в 16.00».

Выходим втроём, «гуляем» около плаца.

– Предлагаю держаться вместе, – говорит Ильин. Смотрит с вызовом. Мол, не думай, и без вас проживу, если что.

Забавный пацан. И он прав: вместе проще.

– Я тебе должен, – сообщает мне Бородин, игнорируя слова мелкого. – Смогу – расплачусь. Однако не стоило вмешиваться.

– Давай пока инфой заплатишь? – предлагаю я. И «доверчиво» открываю душу: – Я последние два года учился на дистанционке, так вышло. А до этого как-то не интересовался столичными вузами. Другие дела были.

– Род Каменских? – кивает Ильин. – Соболезную.

Не сразу понимаю, что он имеет в виду. Потом вспоминаю смерть «отца» и делаю грустное лицо.

Бородин кивает в поддержку.

– Надеюсь, нас примут, – говорит Ильин. И добавляет: – Кстати, некоторых примут в любом случае. Палея, Горчакова… Палей на июньском балу во дворце такое устроил… Едва замяли. Так что теперь тут на воспитании. Только это тайна. Я слышал, как отец об этом говорил.

Он замолкает, опускает взгляд. И выглядит таким наивным, что я сразу начинаю сомневаться если не в сказанном, то по крайней мере в его мотивах.

– Мы не друзья, понятно, – продолжает Ильин, не поднимая глаз. – Но… тут же Палей, Горчаков, Данилов…

– Юсупов, – добавляет Бородин.

– Ага. Останемся поодиночке – затопчут. Их вообще не должно было быть в лагере, но с ними ситуация меняется… К ним сейчас многие примкнут, я думаю.

– Ну ты продуманный, – хмыкает Бородин. – А ты того стоишь, чтоб за тебя держаться?

– Не знаю, – улыбается Ильин. – Но… не попробуешь – не узнаешь?

Я поворачиваюсь к Бородину:

– Для начала скажи – что ты не поделил с Горчаковым? Учти, он мне по-любому сильно не нравится.

– Ладно, – нехотя отвечает он. – Я Дмитрий, кстати.

– Егор!

– Никита.

Жмём друг другу руки.

– Какие тут секреты, – отвечает наконец Бородин. – Я бастард графа Горчакова. Естественно, родной батюшкин сыночек меня терпеть не может.

– Мне лично плевать, бастард ты или наследник. Да хоть монгольский хан. А твой отец кто? – смотрю на Ильина. Он опять опускает глаза:

– Мой? Нетитулованный дворянин. Но… Связи у него, в общем.

Бородин кивает:

– Связи – это хорошо. Значит, ты у нас информатор? А я… Ну, даже не знаю. В лекарствах вот разбираюсь. В травках. Настои всякие могу делать, отвары. – Он делает паузу и, глядя куда-то вверх, добавляет: – В токсинах тоже понимаю.

– Не повезло твоему братцу, – хмыкает Ильин. – Наверняка ты уже пару-тройку токсинов на нём испытал? Ну скажи, испытал же?

Бородин ухмыляется, а я делаю в голове пометку: с парнем дружить!

Теперь понятно, откуда такая кличка – Токсин. А также его обещание Горчакову насчёт сортира.

– А ты? – спрашивает Ильин, и они оба поворачиваются ко мне. – Кстати, тебя же не было на экзаменах…

– Хорошая протекция? – сдержанно интересуется Бородин.

– Вроде того, – соглашаюсь. – Я сдавал… но отдельно. В том числе нормативы.

Странно, что они ничего не говорят и не спрашивают о магии. А ведь это первое, что стоит предлагать и чем хвастать.

Ухмыляюсь. Тьма от источника в кончики пальцев, знакомое плетение… и на моей ладони появляется чёрный паук.

Священный ужас в глазах пацанов и восторженный выдох.

Да что у них в этом мире с магией? Что за реакция на слабенькую и почти бессмысленную заклинашку?

* * *

Где-то в столице

– Хочешь сказать, это мальчишка вас так отделал? Мелкий Каменский? Без чьей-либо помощи? – Владислав Беркутов, правая рука князя Назарова, недоверчиво осмотрел мрачное лицо Шаха. Из-под воротника к скуле у того тянулся громадный кровоподтёк.

– Да я этому сопляку ноги из жопы вырву! И пятками обратно воткну! – озверел Шах. – Червь чуть не подох там, на дороге! Мелкий ублюдок просто раздробил ему грудину!

– Как? – уточнил Беркутов.

– Что – как?

– Расскажи, как Никита Каменский раздробил грудину твоему приятелю Юрию Червеню. Заклинание, артефакт, – что это было? Всё, что видел.

– Меня он отключил первым.

– То есть уверенности в том, что это сделал пацан, у тебя нет.

– Кроме него и Соболева там никого больше не было. И тебе ли не знать, Бек, что, удерживая Щит крови, сражаться невозможно. Значит – пацан.

О как. Жизнь становилась всё интереснее… Из небытия вылез маг-защитник рода Каменских, да ещё и под ненарушимым кровным договором. Крайне любопытно, в чём этот договор заключается.

– Ничего, Шах. Даже если вы не привезли мальчишку, информация того стоила. Его сиятельству понравится.

Беркутов поднялся и пошёл к дверям больничной палаты.

– Так а что делать с мелким ублюдком? – кинул ему в спину Шах. – Он теперь в военном лагере Императорского училища. Там я до него не дотянусь.

– Костик, ты, случаем, не хочешь сказать, что я слишком много тебе плачу? – развернулся к нему Беркутов. – Или пацан вместе с селезёнкой отбил тебе и мозги? Ладно. Станислав Каменский, пока не подох, много кому успел перейти дорогу. Найди кого-нибудь, пусть хорошенько припугнут его сынка. Поставь пост. Если сбежит из лагеря – прими и сразу тащи в поместье.

– А если не сбежит?

– Ты совсем идиот? Пусть сделают так, чтобы сбежал.

– А что делать