КОМ-5 (Казачий Особый Механизированный, часть 5) - Ольга Войлошникова

— Маманя! Вы саму Айгын-то не считайте. Так-то пятые, выходит.

Матушка замерла, приоткрыв рот, начала загибать пальцы…

— Ахти, мать честная! Как же я считала-то⁈ Точно, пятые ж вы!

— Да не клопочи, Дуся! — сурово остановил её батя. — Теперь уж чего крыльями хлопать. Не угас, выходит, дар-то. Теперь думать надо: чего на запрос отвечать будем?

— Какой запрос? — хором спросили Наталья, Лиза и Катя.

Двоюродные братовья да сёстры от младших-то дядьёв, понятное дело, были младше нас, поэтому и за взрослый стол были допущены не все, а только те восьмеро парней да девок, кому двенадцать стукнуло — и то в порядке исключения и по той причине, о которой я позже расскажу, а на тот момент и сам не знал. Они закрутили головами, переглядываясь, не понимая.

— Погодите, балаболки! — цыкнул на сестёр батя и обернулся к суровым дядьям. — Вы-то получили?

Дядьки — раз все материны братья, выходит, тоже носители медвежьей крови — переглянулись между собой.

— Получили, — кивнул старший. — Вот, посоветоваться хотели…

— Да какой запрос, не томите уж! — нервно воскликнула Лиза.

— А такой, — батя посмотрел на сестёр сурово, — что из государевой канцелярии пришла бумага. Всех наследников от корня Айгын переписать и по достижении двенадцати лет всех без разбора пола отправлять на специальную учёбу в северный городок Кайеркан.

— Бат-тюшки, это где такое? — испугалась Катерина.

— Цыц! — сердито велел батя. — Сказано: на севере. С сентября до Пасхи учёба, потом домой. Перевозка, житьё-бытьё — всё за казённый кошт.

Лиза, у которой старшей дочке аккурат летом должно было исполниться двенадцать, охнула, прижимая руку ко рту.

— А чего так далеко-то? — подала голос Наталья, испугавшаяся пока меньше всех — мальчишки у неё были пока мелкие, пять лет да три года.

— Специальная школа там, — негромко пояснила матушка, — для оборотней-медведей. Белых. В запросе сказано: и взрослые могут приехать, если имеют таковое желание. Специальные тесты пройти, эх… эхстремальные. А все, кто от двенадцати до возраста службы — в обязательном порядке.

Да уж, с предписаниями государевой канцелярии не спорят.

Двое старших сыновей дядьки Дмитрия, поступившие уже на службу и даже успевшие повоевать в Средней Азии, переглянулись.

— Спробанём? — спросил Артём, старший.

— А чего нет? — хмыкнул Серёга, недавно закрывший первый свой полугодовой контракт. — Да и за мальцами хоть по дороге присмотрим.

Младшие дружно таращились.

А у меня наконец окончательно сложилась в голове картинка:

— Поэтому, маманя, молодёжь оборотническая так вас и боится. Даже застрявшие в звериной шкуре. Чуют они огромного зверя. Может, и вам стоило бы на тесты экстремальные скататься?

Матушка посмотрела на меня круглыми глазами, потом на батю. Открыла рот. Закрыла.

— Я… подумаю.

Мальки, сообразившие, что жизнь их с этого момента перевернулась с ног на голову, заёрзали, перешёптываясь.

— Там, Ильюша, в запросе и ты прописан отдельной строкой, — каким-то извиняющимся голосом сказала матушка, — прибыть со всеми на первые пробы нынче же. Пятнадцатого июля дата назначена.

— Ну и чего тут переживать? Надо быть — буду.

09. НА ПАСХАЛЬНОЙ НЕДЕЛЕ

ПРАЗДНИЧНОЕ

Долго мы в тот первый вечер сидели, обсуждали: что да как лучше устроить. Удивлялись — надо ж, как развернулось! Список начали составлять да бросили — всё ж старшим надо было серьёзно подумать: ехать в Кайеркан иль нет. Как ни крути, разом жизнь в другую сторону развернуть — решение не из простых.

А я глядел на них и думал: ничего-ничего! Сейчас очумение пройдёт, головами-то протрясут да всем составом и двинут. А чего? Меня жизнь сколько раз уж мотала да кидала — и ничё, притерпелся. У нас порода крепкая. А там, глядишь, и новый род оборотней у России появится. Высших! Коль есть возможность в лучшем виде отчизне послужить — отчего и нет?

А пока — все немного успокоились и включились в праздничную круговерть: гостей принимали и сами по гостям ходили, всякие концерты да театры посещали, особливо с детьми. Катерина с Лизаветой как с цепи сорвались — надо, говорят, культурой напитаться, а то в ентом Кайеркане, поди, кроме школы культурных заведений-то и нетути! И мы (остальные все) тоже за компанию напитывались. Так что аж пропитались сверх всякой меры, по-моему.

Я коварно ребятишек больше на аттракционы заманивал — приехал к нам снова передвижной парк «Восточная сказка» — ох мы на качелях-каруселях накрутились! А на русских горках — всех нервничающих наших бабёнок посадил да пару раз прокатил. Проорали-и-ись! Забыли, о чём переживали.

Но помимо каруселей в моей жизни случался и натуральный цирк. С конями, пень горелый.

«ОВЕЧКА К ВАМ НЕ ЗАБРЕДАЛА ЛИ?..» или ТАКУЮ РОЛЬ Я НА СЕБЯ ЕЩЁ НЕ ПРИМЕРЯЛ

В этот наш приезд мы с Симой, Хагеном, Мартой и няней останавливались уже в нашем с Серафимой новом доме. Из-за необжитости он слегка напоминал музей, но был к нашему приезду освобождён от чехлов на мебели и подтоплен (всё ж таки апрель в Иркутске — месяц ещё довольно прохладный, особенно ночами). Самостоятельное хозяйство мы изображать не стали — смысл, на неделю? Столоваться ходили к маменьке, а она и рада была до умопомрачения, лишь бы нас кормить.

Так вот, прекрасным утром пасхальной среды барышни наши уже ушли на завтрак и Аркашку с собой увели, а я со свежими письмами в кабинете подзадержался. Выхожу в гостиную — Хаген стоит, в новой казачьей форме с погонами хорунжего, с начищенной медалью, сапоги сияют, вытянулся, как на императорском смотре. А меня увидел — побледнел чевой-то вдруг и ка-а-ак в ноги бухнется.

— Ты с глузду съехал, Хаген? — растерялся я.

— Фрайгерр Коршунов! — торжественно и официально начал он, не вставая при этом с пола. — Я имею к вам чрезвычайно важный и серьёзный разговор!

— Так садись за стол нормально! Поговорим. Чего ты вдруг валяться-то вздумал? И вообще, хватит выкать мне! Ты казак, я казак. Обращайся на «ты».

Он оторвал наконец лоб от пола, стоя всё ещё на коленях и чопорно возразил. Возразил, ядрёна колупайка!

— Фрайгерр Коршунов, но вы ведь, в некотором роде, представляете сейчас замену моих родителей.

— И чего? Атамана я и то в боевых условиях на «ты» зову, хоть и по имени-отчеству.

Он подумал. Кивнул.

— Это приемлемо.

— Ну, теперь скажешь, чё