Стальные Волки. Надежды на лучший мир - Валерий Увалов

class="p1">– Так нас расформировали, да и как же Туров? – удивился Иван.

Волков прижался к стене и рукой отвел туда же капитана, пропуская грузовую тележку.

– Мы заново воссоздаем «Стальных Волков» здесь, на станции. Туров теперь больше по административной работе, и возраст у него уже не тот. А Волкам нужен командир, который сам пойдет в бой и поведет их за собой. Да и Туров сам назвал твою кандидатуру как единственную. Так что скажешь?

Ивана одновременно раздирал страх облажаться и амбиции, и, пытаясь получить больше времени на раздумывания, он спросил:

– Мы собираемся воевать?

– Ты соглашайся, а воевать всегда найдется с кем. – Волков хмыкнул и добавил: – Может, и не воевать, но демонстрировать силу придется точно. – Он вдруг остановился напротив дверей. – Ладно, ты подумай, а пока обещанный сюрприз.

Створки дверей отошли в сторону, открывая взору какой-то склад. Но взгляд Ивана приковали не контейнеры, стоящие друг на друге, а разрисованный Дровосек, позади которого стояли еще четыре робота. Дровосек, узнав Ивана, поднял руку и сжал ее в кулак. Такое количество положительных эмоций, которое сегодня испытал Иван, он не испытывал никогда в жизни. Поэтому он, не как без пяти минут командир лучшего подразделения в Федерации, а как сопливый мальчишка, крикнул:

– Никита!

И шагнул внутрь.

Глава 5

Пять месяцев спустя. Университет биоинженерии. Луна.

– Как видите, внедрение в клетку этого набора белков дает возможность встраивать искусственные куски кода в нужное место цепочки ДНК.

Профессор остановил запись, демонстрирующую работу тех самых белков, и, сделав пару шагов на месте, развернулся к аудитории. Несколько секунд ему понадобилось, чтобы окинуть взглядом сидящих в лекционном зале студентов, после чего закончил:

– На этом лекция окончена. На следующей мы рассмотрим метод прямого вмешательства в ДНК без посредников.

Студенты начали подниматься и продвигаться к выходу из аудитории, создавая шум и какофонию голосов, среди которых слышались благодарности за лекцию. Лапатин какое-то время провожал своих студентов взглядом, периодически кивая на их благодарность, а затем неторопливо направился к столу. Старческие руки потянулись к планшету, лежащему на столе, и через мгновение он оказался в старомодной кожаной сумке, ждущей на стуле.

И хотя Лапатину было уже за семьдесят, но современная медицина позволяла прожить еще лет сорок, сохраняя нормальную координацию движения и ясность ума. Поэтому вскоре все предметы со стола оказались там же. Профессор перекинул сумку через плечо и уже хотел уходить, когда услышал за спиной молодой голос.

– Сергей Константинович, профессор, у меня есть несколько вопросов. Вы мне не поможете?

Лапатин обернулся и увидел перед собой одного из лучших своих студентов.

– А, это ты, Джозеф, – с легким старческим скрипом произнес Лапатин и направился к выходу, увлекая за собой студента. – Конечно, я отвечу на твои вопросы, Джозеф, но только на ходу, а то я опоздаю на следующую лекцию. Ты не против?

– Нет, профессор, – с радостью принял правила Джозеф и с ходу начал: – Я вчера изучал поведение некоторых искусственно созданных простейших и наткнулся на интересную вещь.

– И что это? – подбодрил студента Лапатин.

– Профессор, помните, вы показывали нам микроорганизмы, созданные элемийцами?

Коридор закончился развилкой, и парочка повернула направо.

– Конечно помню! – сказал Лапатин, про себя улыбнувшись. – Одна из первых лекций моего курса. И какой вопрос у тебя?

– Профессор, вы показывали различия между базовой конфигурацией бактерий, существующими в нашем мире, и модифицированными элемийцами. И еще особо указали на пассивность базовых, но вчера я обнаружил смену их поведения. Теперь они активнее делятся, а главное, ДНК-анализатор показал самостоятельную модификацию на генетическом уровне. В чем может быть причина таких изменений?

Лапатин нахмурился, пытаясь обдумать услышанное, но ни под одно объяснение подобное изменение не подпадало. Да и не факт, что Джозеф действительно что-то увидел, возможна и ошибка при наблюдениях.

– Джозеф, – Лапатин остановился возле дверей нужной ему аудитории, – сейчас я не смогу тебе ответить, так как мне нужно самому проверить твои наблюдения. Возможно, именно твои действия вызвали подобную реакцию.

– Константин Сергеевич, – замотал головой Джозеф, – вы меня не поняли. Модификация происходит среди всей популяции. Поначалу я тоже так подумал, но потом взял образцы из воздуха и даже из своей крови. И все то же самое.

Уже не молодое сердце Лапатина ухнуло в пятки, но через секунду он взял себя в руки. Нечего думать о плохом, пока сам не убедился в этом, – подумал профессор.

– Хорошо, Джозеф. Я сам проверю и, как только выясню причину, сразу сообщу тебе. Договорились?

Студент поблагодарил Лапатина и сказал, что с нетерпением будет ждать. Профессор же зашел в аудиторию и принялся готовиться к лекции. Но то и дело прерывался, вспоминая разговор с Джозефом.

Данные микроорганизмы обнаружились еще в те времена, когда был изобретен первый микроскоп, но тогда они воспринимались как одни из миллионов подобных. Точно такие же бактерии обнаружили у харгов, кирианцев и у всех остальных рас, с которыми человечество вступило в контакт. Когда больше года назад обнаружили живых элемийцев, в руки ученым попали модифицированные аналоги этих бактерий. Именно они стали причиной вымирания элемийской расы.

Очень схожие микроорганизмы, у которых, по всей видимости, был общий предок, нашли во всех известных мирах, но именно эти оказались полностью идентичны, где бы они ни находились. О том, что среди нас живут потенциально опасные бактерии, общественности не сообщили, чтобы не сеять панику. А впоследствии углубленного изучения выяснилось, что базовые микроорганизмы абсолютно безвредны, а модифицированные опасны только для элемийцев, – на этом историю благополучно забыли.

Лапатин был посвящен в эту тайну, так как состоял в группе по изучению образцов. Он, как и все в группе, также был сторонником общего заключения. Услышав новость от Джозефа, Лапатин потерял покой и на последней на сегодня лекции уже находился как на иголках. Он даже забыл свои вещи в лекционном зале, торопясь как можно быстрее попасть в университетскую лабораторию. И вот дрожащими от волнения руками профессор положил образцы бактерий в приемный контейнер универсального анализатора. Машина еле слышно загудела, и Лапатин смотрел на нее, словно гипнотизируя, пока не прозвучал короткий писк.

Профессор отмер и занял рабочее место по соседству. Перед ним развернулся проекционный экран, на котором отображались те самые бактерии. С помощью хоботков и усиков они бодро передвигались в питательном растворе, и, на первый взгляд, не было ничего необычного. А такая активность могла быть обусловлена избытком полезных веществ в растворе. Лапатин даже почувствовал небольшое облегчение и вспомнил Джозефа не в самом хорошем ключе. Но раз уж взялся, то проверку нужно довести до конца.

– Анализ ДНК и сравнение с базовой последовательностью, – вслух произнес Лапатин.

Экран разделился на две части, и справа по-прежнему двигались бактерии, а в левой части побежали строки выполнения процесса. Через минуту томительного ожидания анализ был завершен, и в левой части экрана высветилась базовая последовательность, а рядом проанализированная только что.

– Обнаружена мутация. – Приятный женский голос сообщил о совсем не приятном событии.

Лапатин чуть ли не уперся головой в экран и крикнул:

– Покажи!

Вычислитель промотал длинную цепочку символов и выделил участки в каждой из последовательностей. Лапатину сразу же бросились в глаза отличия в коде, но вычислитель не останавливался и перемещался к следующему участку. Через час такого марафона профессор откинулся на спинку кресла и потер красные глаза.

Конечно, понять, как мутации повлияли на жизнедеятельность бактерий, с ходу невозможно, и это еще предстоит выяснить. Единственное, что Лапатин смог понять, так это то, что бактерии действительно повысили свой энергетический баланс и стали более активными. В остальном мутации касались внешнего химического взаимодействия.

– Обнаружена мутация четырех целых и двух десятых процента генов, – подвел итоги женский голос.

И это было очень много, особенно за такой короткий период, словно кто-то щелкнул пальцем. Лапатин почесал свою лысину, обдумывая будущие процедуры по расшифровке этих мутировавших генов. Вспомнил имена людей, которым нужно отослать результаты, – не самому же во всем этом разбираться. Цепочку его размышлений прервала внезапно пришедшая мысль, и он, будто по наитию, приказал вычислителю:

– Разморозить органоид номер пятьдесят три и ввести его в область