Самый заурядный попаданец в гоблина. Книга 1 - Сергей Валентинович Хабаров

Упырь пережила гоблинскую резню, от сил её отрезали, но кое-какие способности у неё остались, в тени подвала она была практически невидимая. Сейчас она считалась старейшим жителем Зал-тара, очень долго выживала в одиночку, наблюдая за тем, как гоблины вырезают друг друга. Иногда пользовалась этим, подпитываясь кровью мёртвых гоблинов. По её словам, вкус у неё был очень отвратительный.

А потом началась повторная колонизация Зул-Тара, дирижабли с поселенцами тогда ходили один за другим. Выжившей вампирше конечно удивились, но не сказать чтобы очень сильно. Ей доверили вести архивы граждан города, кого сюда привозят, кто что умеет, у кого какое образование, сколько детей родилось. Люди, пребывающие сюда, хоть и имели имена с фамилиями, но для государства они шли под номерами. Так, в один из дней к Екатерине на регистрацию привели поселянку одиннадцатой волны, под номером семнадцать. Упыря удивило то, что 11/17 была совершенно невменяемая.

— В поселении тогда никаких дурдомов не было, впрочем, как и сейчас. Я естественно донесла начальству, что это какая-то ошибка, в колонию поселения прислали абсолютную сумасшедшую, — рассказывала Упырь, — Но администрации было плевать, никто не собирался ради неё гонять дирижабль.

Делать было нечего, Екатерина забрала Умку себе. И даже нашла в этом плане выгоду, медальон запрещал пить кровь из разумных существ, но на то, чтобы пить кровь Умки он никак не протестовал. Катя была очень сильно привязана к Умке, природа вампирского проклятия, отделившего от человечества его тёмную ветвь, была такова, что вампир неизбежно влюбляется в свою жертву, если не выпивает её сразу до суха. Вампир, постоянно питающийся из одного и того же человека неизбежно обратит его, если не убьёт. Но эльфы не люди и к обращению непригодны, если только заражению проклятьем чумного вампиризма или поднятию из трупа. Обращённых и урождённых эльфов не бывает. Зато привязаться или влюбиться, повинуясь проклятью, вампир может.

Ходит баллада, что во времена войны богов, великому Носферато — тёмному богу вампиру, противостояла Лилит — богиня любви. Ей было суждено пасть от его руки и возродиться в новом обличии, да вот только Носферату она смогла сильно ранить. Доподлинно неизвестно, что было во времена войны богов, только вампиры с тех пор стали получаться дефектные, эмоционально зависимые от своей пищи, да и сам Носферату стал скорее нейтральным богом, чем тёмным.

Несколько лет у Кати с Умкой всё было хорошо. У вампирши в архивах был свой угол, где она, а позже и подруга, жили вместе. Но из-за специфики своей природы и работы Катя не могла круглые сутки наблюдать за Умкой, а той, в свою очередь, для здоровой жизнедеятельности хоть иногда надо показываться на солнышке. В один из дней, Умка просто не вернулась с прогулки. Катя искала её, но всё без толку.

Чистильщики всё внимательно слушали. Вампирша очень сильно расчувствовалась, снова приобретя подругу, а заодно свою любимую кормушку. По этому событию, она щедро угощала своих слушателей печеньями и сладостями, что в Зул-Таре было дефицитом. Вырисовывалась прямая зависимость: чем длиннее рассказ, тем больше чистильщики успеют наесть. Катю сильно печалило то, что Умка не узнала её по голосу, но это не сильно её удивило, по словам Кати, у поселенки 11/17 не мозги, а хлебушек, может, она и способна запоминать, но по какому принципу непонятно, это полностью блокировало её от вампирских любовных чар.

Немного коснулись и истории знакомства Капитана с вампиршей, он иногда позволял ей себя кусать в обмен на талоны, но часто делать они это не могли, велика вероятность попасть под взаимное влияние. Природа вампирского проклятья такова, что чем меньше у вампира кормильцев, тем сильнее оно бьёт по обоим сразу. Обычно, у вампира насчитывается около десяти кормильцев, это позволяет рассеять эффект и заместить сильную привязанность симпатией. Вампиры дорожат своими кормильцами и называют их семьёй, ну и нравы там царят соответствующие. Капитан частично купировал этот эффект редкими визитами и алкоголем. Собственно становилось понятно, почему он не хотел сюда идти, осознавал, что по своей воле постепенно становится рабом вампирши.

— А вы, собственно, здесь по какому поводу?

— Да вот, дружочку нужно документы выправить, — Капитан кивнул в сторону гоблина, замотанного в тряпьё, словно восточная женщина. — А нас из кабинета в кабинет посылают.

— Ну и правильно посылают, вы бы хотя бы отмылись для начала, а-то ходите тут, словно бомжи. Управа — это приличное место, а от вас такое амбре идёт, ужас. Что это вообще? От тебя, мой пупсик, самогоном пахнет, когда пил, вчера? Вижу, можешь не краснеть. Ещё мертвечиной, немытыми телами и гоблинами. Как вообще вас сюда пустили?

— Кажется, потому и пустили, что не захотели близко приближаться.

— Ладно, что у вас за пассажир, которому документы нужны?

— Фатима, открой личико, — обратился Кап к Петру.

Пётр, до этого момента упорно молчавший и лишь иногда потреблявший печеньки, откинул капюшон и снял повязку.

— Ёбушки-воробушки! — выругалась Катя. — на кой чёрт вы сюда гоблина притащили?!

Вампирша отшатнулась, утягивая вместе с собой Умку и готовясь к обороне.

— Успокойся, пупсик, он ручной. Даже умеет разговаривать. — пытался успокоить вампиршу Кап. — Сталин, голос!

— Р-р-р ж-а-л с-е-й-ч-а-с н-а-ч-а-л-ь-с-т-в-о м-е-н-я н-е с-л-ы-ш-и-т, з-а-р-п-л-а-т-у б-ы п-о-в-ы-с-и-л-и. — Простонал Пётр на рафнийском.

— И в правду говорит, правда хреново, — Констатировала Катя. — А он точно не укусит? Может, ему намордник надеть?

— Кать, ему документ надо выправить, а не втянуть в твои ролевые игры. А-то я тебя знаю. Сначала намордник, потом ошейник, потом плётка, не успеешь опомниться, как уже ходишь на четвереньках и косточку приносишь, — сказал Капитан, и поёжился, вспоминая что-то не очень приятное.

— И какие же документы я должна выправить этому гоблину? Вы в курсе, что гоблины вообще не подпадают ни под один закон и с ними можно делать всё, что угодно?

— Если можно делать с ним всё что угодно, то выдай ему какие- нибудь документы.

— Остряк, блин! Это архив регистрации поселенцев, я не могу оформить его ни как поселенца, прилетевшего на дирижабле, ни как местный прирост.

— Оформи его, как раба. Пусть будет имуществом твоей подруги.

— Как раба? — Катя по-новому посмотрела на Петра, буквально пощупав взглядом. — А раб — это очень интересно. Дайте-ка мне время подумать.

Катя зарылась в кучу бумаг, при этом периодически ругаясь, то на русском, то на польском. Пётр был, всё же, немного разочарован. Это не земля. Услышав знакомое имя, его сразу же