СПИРИТ - Макс Гудвин

гетто подразумевала определенный риск. Даже простое нахождение тут чужака с большой вероятностью несло бы тому, как минимум имущественные потери, как максимум серьёзные проблемы со здоровьем и даже жизнью. Районы тут делились на чью-то территорию и нейтральную землю. Нет, это не какая-то власть пафосных фурри кланов, тут бал правили люди. Если человек по какой-то причине уволился с работы, то новую он себе вряд ли найдёт, особенно если его уволили с отрицательной характеристикой. И дальше дорожка прямиком лежит в группировки, где, конечно же, новичка повяжут кровью и заставят выполнять самую грязную работу. Среди тёмного мира существует романтическая легенда, что кто-то смог подняться из грязи в самые настоящие князи, поэтому каждый, кто идёт в банду, надеется на именно такой вот исход. Однако, часто его ждёт пожизненная тюрьма с марсианскими рудниками или скоропостижная гибель от рук такого же мечтателя, работающего на другую банду.

Длиза Лученсо-Первале ничего не боялся. Его маленький бизнес находился на нейтральной территории, и потому к нему обращались все, ведь в гетто так мало хороших докторов, особенно в бесплатных центрах здоровья с их бесконечными электронными очередями. А он был очень хорош. Хорош настолько, что его четверо щенков и жена обосновались в зажиточном районе ближе к центру города. Однако репутация и лишение врачебной лицензии за сомнительные эксперименты вынудили бультерьера работать там, где он работает.

У Длизы не было врагов — по крайней мере, он о таковых не знал — но на всякий случай под чёрной курткой из экокожи всегда скрывалась броня “собачья грудь”. Бронежилет назывался так не только из-за угловатой грудной клетки, но и из-за того, что при запуске боевых протоколов из пластин броника спереди выскакивало бронестекло, полностью закрывающее лицо, а сзади получашей выезжали пластины, формирующие этакий монолитный шлем. Под мышкой фурри всегда таился автомат Хеклер и Кох.

Мотоцикл бультерьера остановился у ворот гаража, система так и не открыла дверь — перед ней что-то находилось. Он никогда не жаловался на зрение, но не в этот раз… Глаза Длизы резало болью при попытке сконцентрироваться на том, что стояло перед ним. Это определённо был человек, но картинка плыла и кололась, будто в лицо псу светил полицейский фонарь.

— Опусти взгляд, будет легче, — проговорило светлое пятно.

— Ты кто, нахер, такой?! — прорычал, щурясь, пёс, его правая рука отдёрнулась назад, поднимая дуло оружия в сторону говорящего.

Длиза не видел, но был готов изрешетить всё перед собой по первому же удобному случаю.

— У меня есть органы под реализацию, — незнакомец опустил чёрный кейс-холодильник на прорезиненную поверхность.

— Я не занимаюсь! — рявкнул Длиза.

— Мне то не лепи! — не поверил ему говорящий. — Продашь их, если не хочешь проблем с кланами.

— Почём продавать-то? — кинул Длиза ещё одну зацепку за цену, чтобы в очередной раз ответить отказом, сославшись на высокие аппетиты пришедшего.

— Да пофиг почём, возьму немного — тринадцать процентов от продажи, — пришедший был сумасшедшим, настолько, что ни один работающий в этой сфере не смог бы ответить “нет”, услышав такой прайс.

— Чё за благотворительность, нафиг?! — только и ответил Длиза.

— Считай, что тебе повезло просто! Я буду привозить тебе ещё и ещё, реквизиты кошелька внутри.

Яркость убавилась, а собеседник исчез так же неожиданно, как и появился, оставив после себя лишь ручной холодильник органлегера.

Наше время

— Ну вот, короче, всё, что я знаю. В этот же вечер ко мне пришли на замену и трансплантологию, как раз под эти органы. Безликий этот странный совсем, то ли прожекторы на голове носит, то ли ещё что, но только взглянуть на него нельзя, прицелиться нельзя, — закончил свой рассказ Длиза.

— И как много раз ты его видел? — спросила Эйни.

— Больше не видел, но каждое утро на пороге у моего гаража новый холодильник с органами. Ну и деньги я на реквизиты отправляю, я же не хочу проблем с кланами. Хотя, судя по тому, что ты тут, Чак, кто-то меня дурит…

— Связи с ним нет никакой? — зачем-то спросил Чак, и так зная ответ.

— Нет связи, — покачал головой бультерьер.

— Отлично, — встал Чак. — Деньги за дверь возьми с тех, что должен перечислять безликому.

— Так что, теперь я под защитой волков? — с надеждой спросил бультерьер.

— Не наглей, а! — хмыкнул Чак, жестом показывая Эйни, что пора уходить.

— И что дальше? — спросила его девушка, как только они покинули дом.

— Будем ждать этого безликого. Всё-таки есть толк от твоего Спирит.

— Как ты узнал, что наш безликий продаёт органы именно сюда? — уточнила Эйни.

— Зачем извлекать органы, если не продавать? Крупных точек в Дрим Сити не так много, и из самых вероятных двух твой Спирит указал мне на нужную, — улыбнулся Чак. — А теперь нужно отчитаться перед бабушкой, а то за нами пришлют.

Спустя несколько минут Чак уже вещал на громкой связи, а Самалит Альф сидела недвижимым голограммным изваянием. Она слушала подробный рассказ внука — теперь уже бывшего полицейского — о том, что белки не при делах; от том, что есть подобные случаи расчленёнки и похищений и в других кланах; о том, что кто-то хочет глобальной войны, и этот кто-то почему-то невидим для камер и для глаз.

— Да, неудачно вышло с белками. Но завоёванных территорий мы им, конечно же, не отдадим, — согласилась голограмма. — Давай, будет нужен совет какой или помощь, обращайся, чтобы не получилось, как с тем штурмом беличьего бара.

— Вообще-то да, нужно сделать засаду на этого безликого, и лучше бы чтобы народа было побольше. Есть точка, где он появляется под утро.

— Прости, Чак, но народ весь воюет ещё, ты своим последним залпом нам войну развязал. А теперь дай я поговорю с Эйни! — переключила тему Самалит, а Эйни отвлеклась от Спирита и повернулась к голограмме. — Ну, деточка, как тебе работать с Чаком?

— Мне всё нравится! Чак отличный специалист, и мне кажется, что мы уже близки к развязке этого дела, — улыбнулась лисодевочка.

— Это очень хорошо, — кивнула Самалит. — Берегите себя. Если что, кричите на помощь, вышлем к вам спец волков.

“Берегите себя, но бойцов я вам не дам… но если надо, то кричите”, — расшифровал мозг Чака бабушкин посыл. — “Конечно, какой