Влад Савин - Поворот оверштаг

Вот он, завод, будущий «Севмаш». При котором город и возник всего шесть лет назад, в тридцать шестом. Хотя прежде тут монастырь был, Николо-Корельский. Сейчас и следа от него не осталось, но будем считать, что место святое. Улицы Советская, Индустриальная, Республиканская, Пионерская, конечно же, Ленина (куда без нее?) и обязательные в этих местах Северная и Полярная. Не поселок - город, есть уже и многоэтажные каменные дома, и школы, и политехнический техникум, и даже театр на улице Советской. А вот «Белых ночей» пока еще нет.

Кстати, здесь и дальше в своем рассказе буду называть этот город, как привык, - Северодвинск. Хотя сейчас он Молотовск. Но вот, кроме привычки, искренне не понимаю, какое отношение имеет нарком иностранных дел Молотов, тот, который подписал «пакт Молотова - Риббентропа», к военно-морскому флоту?

Идем малым ходом, в буксирах не нуждаюсь. Глубины, согласно лоции, для нашей осадки безопасны. Хотя швартовать, по сути, линкор, двадцать тысяч тонн водоизмещения, почти сто тысяч «лошадей» в машинах, это задача совсем не простая. Так в первый раз, что ли?

Ну вот, место для нас предназначено. У стенки завода, но не там, где в прошлый раз. Дальше «Щука» пришвартована, кажется, это Щ-422. А на берегу уже отсюда вижу встречающую комиссию. Узнаю «жандарма» Кириллова, Зозулю. А впереди - главный самый. Кто? Оптика под рукой, гляну. Человек в пенсне. Господи, спаси и помилуй! Сам Лаврентий Палыч Берия, собственной персоной!

Утешает лишь то, что страшилки про кровавого палача, маньяка и садиста рассказывают исключительно личности уровня Новодворской. Никто не отрицает, что, при всех своих качествах, Лаврентий Палыч был «исключительно эффективным менеджером», раз в военное время тянул на себе несколько министерских постов (это не говоря про наш «Манхэттен», что само по себе труд титанический). А любой настоящий командир или даже хороший руководитель на гражданке знает, что на одном зверстве и крике далеко не уедешь. Главное тут правильно обстановку оценивать и решения принимать, ну а жесткость - не более чем инструмент, чтобы твои приказы исполнялись быстро и точно. Гробить свой же человеческий ресурс ради собственного удовольствия - это в высшей мере неэффективно, даже в ГУЛАГе такого не встречалось, как «жандарм» наш, читая Солженицына, указал. Ну и наконец, Кириллова я, тесно общаясь во время того похода за «Шеером», зауважал. А общеизвестно, что дурак и сволочь подчиненных умнее себя не потерпит, так что личность нашего «жандарма» о его начальнике тоже многое говорит. Так, с пунктом первым определились. По крайней мере, считаем товарища Берию таким, пока нет доказательств обратного.

- Ох, е…! - Это Саныч, тоже разглядел. - Что делать будем, командир?

- Начальство встречать, - отвечаю. - Есть другие предложения?

- Вроде мужик нормальный был, - говорит Саныч. - У меня на компе мемуары его сына были, Серго. Да и то, что человек диплом инженера защитил то ли в восемнадцатом, то ли в девятнадцатом, тоже показатель - значит, никакой он не пламенный фанатик-революционер, а прежде всего творец, строитель. Значит, можно с ним дело иметь.

Большаков лишь выматерился - и не понять, то ли восторженно, то ли наоборот. А Григорьич смотрел, едва только рот не открыв. И вахтенные тоже. Даже рявкнуть пришлось, чтобы не отвлекались. И не хватало еще, если командирскую растерянность заметят. Командир, он по должности все должен знать!

Пункт следующий. А как мне с ним быть? Путина я видел в двухтысячном, когда он к нам на СФ прилетал. Правда, я нашему президенту был тогда абсолютно неинтересен, а оттого и внимания его не удостоился совсем. Ну что для всенародно избранного простой каплей, даже еще не «бычок», я им буквально через три месяца стал? Да и что он по большому счету мог мне тогда сделать. Чай, не на Магадан сослать! А вот адмиралов я навидался достаточно, и хотя явление «счас наградим непричастых и накажем невиновных» в армии и на флоте имеет место быть, но если особых грехов за собой не иметь, то и бояться, в общем, нечего, будь перед тобой хоть командир дивизии, хоть комфлота - я ему тоже нужен, профессионалов вроде нас немного, ну а в этом времени мы вообще уникальны. Значит, работаем схему «внезапный визит на корабль главкома ВМФ». В этом времени ведь у моряков есть отдельный наркомат, то есть пост примерно равный тому, что был у Кузнецова (который являлся адмиралом и имя которого носит авианосец в 2012 году) и что сейчас у Лаврентий Палыча.

Ну и по мелочи… На корабле не прибрано и мы не в парадке? Так только что из боевого похода вернулись, физической возможности не имели. А парадной формы этих времен, без погон, у нас просто нет. Если Лаврентий Палыч такой, как про него пишут, должен в положение войти.

Швартуемся. С берега сходни нам на борт подают, как раз под наш размер. Сделать уже успели? Народный комиссар просит разрешения подняться на борт - и тут устав соблюден, даже для проформы, однако тоже в плюс. Приказываю, однако, нашим из боцманской команды идти на палубу - не дай бог, оступится, чтобы подстраховали.

- Товарищ народный комиссар! Атомный подводный крейсер «Воронеж» военно-морского флота Российской Федерации…

Все, как обычно докладывал начальству много раз. Вернулись благополучно, цель похода выполнена, матчасть исправна, личный состав здоров, ну все как по уставу положено.

- Здравствуйте, товарищ Лазарев. Вот только почему Российской Федерации, а не Советского Союза? Историю вашу знаю, но ведь флаг у вас уже советский поднят?

- Товарищ народный комиссар, так ведь это пока лишь наша односторонняя инициатива. Нам не известно, как к этому отнеслось советское правительство.

- Положительно, товарищ капитан первого ранга. Впрочем, подробнее вам в Москве объяснят. Сам товарищ Сталин хотел бы с вами побеседовать и задать кое-какие вопросы.

- Когда?

- Уже вчера. Мы вас еще двое суток назад ждали. Это не вам в вину, а объяснение: придется поспешить. Вас и нескольких товарищей из вашего экипажа уже ждут в Москве, самолеты готовы. И желательно не задерживаться, чтобы летчиков от фронта не отвлекать.

Смысл этой фразы я понял уже на аэродроме, когда увидел в сопровождении наших двух грузовых бортов целых восемнадцать истребителей, «Яки» или «ЛаГГи», я не различаю, надо будет после у Саныча посмотреть. По меркам сорок второго, когда на фронте еще не редкостью были «ишаки» и «чайки», это было действительно по-царски. И если эти истребители заняты сейчас нашей охраной, значит, их нет на передовой? Но про немецкие тайные аэродромы на нашей территории помнили все - один такой, у Окулова озера, накрыли и уничтожили с нашей подачи, но нет ли тут еще?