Отморозок 6 - Андрей Владимирович Поповский

серьезно. Накануне пожара в части случилось самоубийство, следователи не удовольствовались медицинским заключением нашего начмеда, и тщательно с привлечением медэксперта осмотрели тело Ромки. Было установлено, что перед самоубийством погибший подвергся насилию. Дальше опросили солдат из нашего взвода и узнали, что Бергман был моим другом. Ну а потом, следователи пошли по цепочке. Кто-то из опрашиваемых выложил следователям про мое противостояние с Жоржем. Следователи логично предположили, что следы побоев у меня и у Рамазана, и изнасилование Бергмана стали выпадом Жоржа в нашу сторону, после которого я, в порыве мести, совершил поджог, в результате которого погибли военнослужащие Засеев, Гаглоев и братья Резвановы.

Почему именно я? Потому, что Рамазан был настолько сильно избит, что передвигаться сейчас может с огромным трудом. К тому же он не выходил из спальни, а я отлучался в туалет, где провел довольно длительное время. Теоретически, я мог вылезти в окно и успеть поджечь бытовку, после чего вернуться обратно в казарму. И самое главное — у меня был мотив!

Я мысленно аплодирую следователям, как они быстро докопались до истины, но в лицо заявляю им, что ничего подобного не делал, и повторил рассказ про расстройство желудка. Следы побоев на лице, я как водится, объяснил падением с лестницы. В общем, они крутили и вертели меня пару часов, так ничего толком и не добившись. После так и не состоявшегося для меня обеда, меня вывели и посадили в зеленый уазик. Уже из окна автомобиля, я увидел как комендачи с автоматами ведут куда-то враз поникших, и как будто даже ставших меньше Кабоева, Алксниса и начмеда. Ну вот и все для них, сразу понял я.

Не знаю почему так быстро, но огромные и обычно неповоротливые шестеренки государственной машины на этот раз провернулись достаточно быстро и походя зажевали проворовавшееся руководство батальона. Из своей прошлой жизни я приблизительно понимаю, что сейчас происходит. В часть вместе с военной прокуратурой прибыла подмена, которая сейчас принимает дела. Комбата, начмеда и особиста уже приняли, возможно примут так же и замполита и еще кого то, то что творилось в батальоне не могло делаться без его ведома.

Участь руководства батальона незавидна. Кабоев, по совокупности, учитывая масштаб хищений, может пойти под «вышку», тут никакого снисхождения не будет. С Алкснисом, скорее всего, система поступит по другому. Он комитетский, а те очень не любят предателей и рвачей в своей среде, но так же не любят выносить сор из избы. Спецслужбы во всем мире служат не Закону, а Государству. Государство прежде всего! Если, во имя государственных интересов, нужно нарушить Закон, то так тому и быть. Но нарушение Закона в личных интересах порочит контору. Алксниса просто выжмут досуха, а потом он скоропостижно скончается от сердечного приступа где-нибудь в Лефортово. Начмеда тоже могут посадить за попытку сокрытия истинной причины гибели Ромки, не мог он не осмотреть тело, при написании протокола осмотра, а там на него еще что-нибудь накопают. Советская военная прокуратура умеет работать и сейчас судя по всему они взялись за дело очень серьезно.

Интересно, а что будет со мной? На фоне громкого дела, которое будет раскручено в этой части, какой-то младший сержант вроде меня, не особо привлекательная и весьма хлопотная цель. У следаков против меня есть только логические построения. Свидетелей нет, доказательств тоже никаких нет и не будет. Чистосердечное я им точно не напишу, пусть даже не раскатывают губы, так что, перспективы возиться со мной, особой нет. Жизнь они мне, конечно, могут испортить, но тут уж как повезет.

* * *

Эти бесконечные дни в камере я заполняю бесчисленными физическими упражнениями и попытками медитировать. И если с упражнениями все в порядке, они отвлекают меня от грустных размышлений, то медитировать или работать с энергетикой, я сейчас просто не могу. Не получается сосредоточиться, потому что бесконечно мучаю себя вопросом, что было сделано не так? Как получилось, что я, человек с большим и весьма специфическим жизненным опытом, не смог уберечь своего товарища и проиграл эту схватку злобному и подлому врагу? Или не проиграл? Это как посмотреть.

Вроде бы делал все правильно. В стройбате я столкнулся не конкретно с Жоржем, или с Кабоевым, а с выстроенной ими жесткой системой подавления и эксплуатации военнослужащих. Один человек, каким бы он ни был умным и сильным, не может противостоять целой системе. Тут нужна другая система, с которой первая была бы вынуждена считаться и как-то договариваться.

Попав в часть, я увлеченно стал строить свою команду, и поначалу казалось, что все благоприятствует тому, чтобы создать противовес землячеству Жоржа. То, что Приходько после драки на зарядке убрал нас из части на пару месяцев, дало возможность подготовиться и сплотить объединившуюся вокруг меня команду. Нам удалось взять под контроль старослужащих на объекте, удалось отбить первый накат команды Жоржа. В результате ему пришлось самому лично явиться к нам и попробовать договориться, чем он показал, что отнюдь не является тупым громилой, и мы столкнулись сильным и умным противником. Он не стал повторять карательную экспедицию, а попробовал перетащить меня на свою сторону посулами и обещаниями. И тут я, вроде, тоже все сделал правильно, не оттолкнув Жоржа, а сделав попытку потянуть время. Время, в данном случае, работало на нашу команду, позволяя усилиться и дождаться ухода Жоржа и основного костяка его землячества на дембель.

Уже в части, у меня было еще два разговора с Жоржем и разговор с комбатом. И там, и там, я снова тянул время, не давая окончательного ответа на предложение встать под начало Жоржа и его приемника Дато. На тот момент, я считал, что делаю все правильно и даже сейчас, анализируя произошедшее, считаю, что это было разумной тактикой. Все это время нас никто не трогал. Как оказалось, мне готовили ловушку, в которую я благополучно вскочил прямо с разгона. Устроить драку, в которой единственным виноватым буду я — хорошая идея. Хотя, если бы я даже не стал драться с тем ефрейтором и его двумя приятелями, а, предположим, убежал бы, то повод посадить меня под арест все равно нашелся бы. Алкснис и Кабоев в этой схватке явно играли на стороне Жоржа, и могли подыграть ему как угодно в любой нужный момент.

Может мне, ради сохранения команды и своих людей, стоило показать ложное смирение и временно пойти под Жоржа? Не думаю, что это был бы хороший шаг. Во-первых: предложение касалось только меня и пары-тройки моих людей, остальные для