Заклинатель боли - Кирилл Смородин

действительно стало очень больно. Ни пробуждение дара, ни тренировки с наставником, ни даже ритуал мстящего духа не приносили таких мук. Неведомая сила, накинувшаяся на меня подобно хищнику, казалось, хочет попросту вывернуть меня наизнанку. Поэтому, когда передо мной возникла сияющая брешь в пространстве, у меня уже не было сил удивляться.

Потом была темнота, забытье, а затем снова боль. Но уже не такая сильная. К тому же, она быстро прошла, и я обнаружил, что лежу на чем-то мягком. Ноздрей коснулся запах испражнений. Я хотел было отодвинуться, но не смог. Тело не слушалось: скрюченные руки и ноги лишь едва шевельнулись. Только после этого я понял, что ничего не вижу, а глаза у меня были открыты. Означать это могло лишь одно…

Я слеп. Вдобавок неспособен нормально двигаться.

Чувствуя, что снова начинаю поддаваться панике, сделал несколько глубоких вдохов. А успокоившись и закрыв глаза, я сосредоточился и использовал силу. Нужно было изучить мое новое тело.

На все ушло около четверти часа, и, закончив, я пришел в ужас.

Понятия не имею, знали эти оставшиеся в моем мире мрази, в какое именно тело я попаду, или нет. Но если знали, то они еще большие ублюдки, чем я думал. А сам я отныне был четырехлетним калекой с таким количеством недугов, что волосы дыбом вставали. Ни разу за двадцать восемь лет жизни я не видел, чтобы столько ошибок природы оказалось собрано воедино.

Я попал не просто в тело. И даже не в тюрьму. Это был живой саркофаг, освободиться из которого можно лишь одним способом. Умерев.

Осознав это, я заскрипел зубами. В кромешной темноте, в чужом мире, в искалеченном теле, совершенно не предназначенном для жизни. Отчаяние попросту потопило меня, и вынырнуть из этой пучины удалось далеко не сразу. Но все же удалось. А потом я начал думать, потому что не верил, что не смогу найти выход.

Я спасусь. Обязательно. Отыщу способ привести эту исковерканную оболочку в порядок, вернусь в родной мир и отомщу каждому, кто был в пыточной. Иначе и быть не может. Или я не Пайн, сильнейший заклинатель боли.

***

Тринадцать лет спустя

— Скотина малолетняя! Мать на тебя полжизни угробила, а ты теперь от нее морду воротишь! — хриплый женский голос гремел на всю квартиру. Грязную, насквозь пропитанную сивушным духом и дымом сигарет. — Как родился уродом, так и остался! Сучонок!

Сидя на корточках в темной прихожей, я пытался справиться со шнурками поношенных кроссовок. Из-за плохой координации это было очень непростой задачей.

— Да ладно тебе, Элка, пусть валит, — послышался сиплый мужской голос. Как же я ненавидел его обладателя… — Небось к этому своему дружку намылился опять, да? Интересно, — урод гоготнул, — чем они там заниматься будут. Ты это… своди своего к врачу, пусть там внимательно посмотрят. Вдруг это все же она, а не он.

— Ой, Матвей, иди на хер! — та, которая считала себя моей матерью, разозлилась еще больше.

— А чего? Я тебе давно говорю, не похож он на пацана. Не может пацан таким слабым и тощим быть. Баба натуральная. Ты проверь, как он в сортир по-малому ходит. Если сидя, то все понятно, — договорив, ублюдок Матвей загоготал еще громче.

Мрази. Оба они. Плюнув на шнурки, я поднялся и толкнул скрипучую входную дверь. А вылетев в подъезд, изо всех сил шарахнул ей о косяк. И лишь после этого обнаружил, что нахожусь на лестничной клетке не один.

Что ж за день сегодня такой? Неудача за неудачей.

Ева, моя одноклассница, соседка и королева школы, вместе с лучшей подругой Викой стояла в паре метров. Судя по всему, мое внезапное появление напугало девушек. Однако те быстро справились с собой.

— Ты псих, Петров, — недовольно буркнула Вика, сморщив курносую мордашку.

Ева промолчала. Лишь перекинула через плечо толстую золотистую косу, неодобрительно сверкнула серыми глазами и, поджав пухлые губки, открыла дверь в свою квартиру. На лестничной клетке тут же запахло дорогими духами, а девушки скрылись в Евином жилище.

Несколько секунд я лишь стоял, хмурясь и скрипя зубами. Затем вздохнул и поковылял вниз по лестнице. Голова болела, и это означало одно: ночью меня опять будет крючить от судорог.

Понимая, что все старания бесполезны, я мысленно потянулся к источнику силы. Ну а вдруг?..

Ничего. Тот оставался таким же пустым, как и три года назад, и месяц назад, и вчера.

На улице вовсю властвовал май. Молодая зелень на деревьях, солнце, теплый весенний ветерок. С лавочки неподалеку донесся визгливый смех. Зная, что там обязательно найдется пара моих одноклассников и что встреча с ними не принесет ничего хорошего, я поспешил к соседней двухэтажке. Такой же старой и обшарпанной.

Зашел в подъезд, доковылял до второго этажа. Перед глазами несколько секунд все плыло, и лишь когда зрение пришло в норму, я нажал на кнопку звонка.

— О, а вот и его величество Леха собственной персоной, — дверь открылась, и я увидел хитрую физиономию своего единственного друга Максима.

Рыжеволосый, кудрявый, такой же неудачник, как и я, Макс оставался непрошибаемым оптимистом. Трещал без умолку, травил идиотские шуточки, заглядывался на девчонок и просто фанател от магов-аристократов. А еще он не презирал меня и не считал убожеством — и этим отличался от всех, кто меня окружал. Даже от меня самого.

— Я так понимаю, дома у тебя опять весело, — Максим посторонился, пропуская меня внутрь квартиры.

— Да.

— Ну, тогда и мы скучать не будем. «Арена» вот-вот начнется, — глаза Макса сверкнули азартом, сам он потер руки и облизнулся. — Первый полуфинал, между прочим. Сейчас на Танюшку посмотрим, может даже со всех сторон. Правда, потом от бессонницы мучиться, но сам знаешь, оно того стоит.

Он первым двинулся в свою комнату. Я пошел было следом, но вдруг прямо под ноги мне бросилось мелкое серо-розовое нечто со сморщенной мордой. Ощерившись, кошак-сфинкс злобно зашипел и поднял лапу для удара. Так он встречал меня каждый раз. Видимо, чуял, что со мной далеко не все так просто.

— Гемор, а ну, пшел отсюда, — Макс ногой отодвинул зверя, и мы продолжили путь.

Зайдя в комнату друга, первым делом услышал до отвращения знакомую песню про блатную романтику, лившуюся в распахнутое окно. Максим посмотрел на меня с сочувствием, прекрасно понимая, откуда доносится музыка.

— Если хочешь, оставайся ночевать, — сказал он, закрывая окно. Затем плюхнулся в кресло перед телевизором и закинул ногу на подлокотник.

Я в ответ лишь покачал головой. Та трещала все сильнее, так что ночные судороги гарантированы. И мне вовсе не